Хребет тьмы. Часть 2

Максим обладает силой, способной создавать миры. Но чтобы спасти свой мир от Тьмы, он должен сражаться, не став разрушителем. Безграничная мощь против бездны внутри.

Глава 5: Цена Пластилина и Тени за Вином.

Прихожая была просторной, выложенной темными, отполированными до зеркального блеска плитами. Свет исходил не от люстр, а от встроенных в стены и потолок панелей, излучающих мягкий, белый, немерцающий свет. На стенах — не картины, а оружие. Изящно развешенные клинки разных эпох и стилей, сложные арбалеты, щиты с выгравированными историями побед. Все безупречно ухоженное. Воздух пах воском, маслом для металла и... свежесрезанной полынью.

"Сюда," — Лилит сняла плащ, бросила его на простую стальную вешалку, напоминающую скульптуру. Под плащом оказались те же чешуйчатые доспехи цвета воронова крыла. Она двинулась вглубь дома, ее шаги гулко отдавались в тишине. Максим последовал, его кроссовки оставляли грязные следы на идеальном полу. Он чувствовал себя варваром, ворвавшимся в святилище.

Она привела его не в гостиную, а в небольшой кабинет. Стол из черного дерева, строгий, без украшений. Два кресла с высокими спинками, обтянутые темно-бордовой кожей. На столе — графин с темно-рубиновой жидкостью, два хрустальных бокала и... карта. Карта Искаэля, но не похожая ни на одну земную. Континенты были искривлены, как в кривом зеркале, моря обозначены кроваво-красным, а огромные участки суши заштрихованы черным или помечены символами черепов и пламени. Особенно много черного было у границ Леса Шепчущих Корней и вокруг Хаосграда. "Гниль". Демонические земли.

Лилит налила вина в оба бокала. Жидкость была густой, как кровь, пахла спелыми ягодами и дымом. Она протянула один Максиму.

"Пей. 'Кровь Стального Дракона'. Снимает дрожь после первой встречи с истинным Адом." Она пристально смотрела на его руки. Они все еще слегка дрожали.

Максим взял бокал, пальцы сжали хрусталь так, что он чуть не треснул. Он отпил глоток. Напиток обжег горло, разливаясь по телу волнами тепла и странной ясности. Дрожь немного утихла, но тошнотворное послевкусие власти, наслаждения от агонии демона, осталось. Как пепел на языке.

"Что я сделал?" — спросил он хрипло, глядя не на нее, а на темное пятно на стене, где могла бы быть тень. "Это... это было не просто убийство. Это было..."

"Мучение," — закончила за него Лилит. Она отпила из своего бокала, ее движения были точными, экономными. "Ты не разрушил его тело. Ты заставил его почувствовать саму суть его проклятия. Без прикрас. Без лжи. Ад, который они несут другим, обрушился на него самого." Она поставила бокал на стол, звон хрусталя был громким в тишине. "Это страшно, Максим. Страшнее любого огненного шара архимага. Потому что это... личное. И фундаментально. Ты играешь с самой тканью бытия."

Она обошла стол, подошла вплотную. Теперь он видел мельчайшие царапины на ее наплечниках, следы пыли на сапогах. Видел усталость в уголках ее стальных глаз, обычно скрытую железной волей. "Именно поэтому тебе нужна я. Потому что Гильдия увидит в тебе только оружие. Охотники — угрозу. Совет Старейшин — расходный материал в войне с Легионом. Ангелы... инструмент." Ее голос понизился до шепота, густого и опасного, как дым от ее вина. "Я вижу силу. Чистую. Дикую. Необъятную. И я знаю, как ее направить. Не подавить. Не сломать. Направить. Как поток воды через жёлоб. Чтобы он сокрушал врагов, а не размывал свои берега."

Ее рука снова легла на его запястье, но теперь это не было хваткой. Это был контакт. Твердый, но не сковывающий. "Цена твоей силы, Максим, — это ты сам. Твоя человечность. Твоя... душа, если она у тебя есть." Ее взгляд упал на его грудь, словно она могла видеть то, что бурлило внутри. "Каждый раз, когда ты так... 'переосмысливаешь', ты рискуешь потерять кусочек себя в этом пластилине реальности. Стать частью этой игры, а не игроком."

"А что ты хочешь взамен?" — спросил Максим, его голос звучал чужим. Вино горело в желудке, смешиваясь с адреналином и страхом. "Власть? Славу? Защиту от демонов?"

Лилит улыбнулась. Это была медленная, хищная улыбка, освещавшая ее лицо и делающая шрам похожим на след от поцелуя какого-то темного божества. "Я хочу быть рядом. Видеть, как ты меняешь правила. Держать твою сталь в своих руках и направлять ее удар. Я хочу... быть частью этого переворота." Она наклонилась ближе. Ее дыхание, пахнущее "Кровью Стального Дракона" и чем-то неуловимо женственным, коснулось его кожи. "Я хочу знать, на что ты способен. До конца. И я хочу, чтобы ты знал, что за моей спиной — не предательство Гильдии, не алчность Совета. Только моя воля. Мой клинок. И моя... заинтересованность." Ее взгляд скользнул вниз, к его губам, а потом снова встретился с его глазами. В нем горел не просто интерес. Горел огонь азарта, смешанный с темной, магнитной тягой к тому хаосу, что он нес в себе. "Мы можем быть невероятны вместе, Максим. Я — порядок и направление. Ты — безграничный хаос и сила. Мы можем перекроить эту войну. Перекроить все."

Она отступила на шаг, оставив его в облаке ее тепла и слов. "Подумай. Пока ты здесь, под моей защитой, в моих 'Стальных Садах', ты в безопасности. Относительно." Она кивнула на карту. "Демоны уже здесь. Ангелы наблюдают. Гильдия боится. Завтра... завтра начнется настоящая игра. А сегодня..." Она взяла его бокал из ослабевших пальцев, поставила рядом со своим. "...отдыхай. Комната наверху, первая дверь направо. Там есть вода, чистая одежда. Постарайся не 'передумать' кровать во что-то неудобное." В ее глазах мелькнула тень иронии.

Она вышла из кабинета, оставив его одного с картой, наполовину выпитым вином и оглушительной тишиной, нарушаемой лишь бешеным стуком его сердца. Ее слова висели в воздухе: Цена — твоя душа... Мы можем быть невероятны... Ты под моей защитой...

Максим поднялся по винтовой лестнице из черного металла. Комната была такой же: функциональной, чистой, лишенной лишнего. Кровать с темным покрывалом, тяжелый шкаф, окно с видом на стальной сад, купающийся в свете трех лун. Вода в примыкающей маленькой купальне была действительно чистой и прохладной. Он смыл грязь Туманов и Хаосграда, сменил вонючий худи на просторную рубаху из грубого темного льна, найденную в шкафу.

Но смыть ощущение от демона не удалось. Когда он закрыл глаза, он снова слышал тот вопль. Чувствовал ту волну абсолютной агонии, которую он послал. И самое страшное — в глубине души, под отвращением, шевелилось темное, запретное удовлетворение. Он заставил Ад почувствовать себя Адом.

Он лег на жесткую кровать. Усталость навалилась свинцовой волной. Три луны — красная, зеленая, голубая — светили в окно, отбрасывая на пол три разноцветные тени. Иллюзия спокойствия.

Сон не был сном.

Он провалился не в черноту, а в искажение. Комната вокруг него поплыла, стены заколебались, как вода. Лунный свет стал резким, режущим. В центре комнаты, где должны были пересекаться три тени от лун, возникла... фигура. Вернее, наложение фигур. Углы, плоскости, сдвиги в перспективе. Безобразные Ангелы. Но не в тумане. В его комнате. В его сне? Или это было реальнее?

Множество точек-глаз, холодных и немерцающих, уставились на него. Никакого приказа. Никакого шепота. Только... оценка. Холодная, бездушная, как сканирование машины. Затем, в его сознание ворвалось не слово, а ощущение: образ его самого, стоящего над корчащимся демоном. И наложенное на него — чувство... неэффективности. Растраченной энергии. Непослушания.

Затем — новый образ. Лилит. Ее стальные глаза, полные азарта и жажды. Ее рука на его запястье. И на этот образ Ангелы наложили чувство... заражения. Как будто чистое орудие коснулось грязи.

Последнее послание было не звуком, а ледяным уколом в самое ядро его странной силы: "Ты отклоняешься от Предназначения. Твоя связь с Плотью — слабость. Очисться. Устрани помеху. Или будешь... пересмотрен."

Фигура/не фигура исчезла. Искажение комнаты схлопнулось. Максим вскочил на кровати, обливаясь холодным потом. Его сердце колотилось, как молот. Его внутренняя сила бушевала, яростная и напуганная, словно зверь, которому показали клетку и нож мясника. Он подбежал к окну.

В саду, под тремя лунами, стояла Лилит. Она не спала. Она смотрела в ночь, ее рука лежала на эфесе шпаги. Как будто чувствовала угрозу. Или... ждала чего-то. Ее профиль был резок и прекрасен в лунном свете. Помеха. Так назвали ее Ангелы.

Максим сжал кулаки. Страх сменился яростью. Яростью на этих безликих кукловодов. На их приказы. На их угрозы. Они бросили его сюда. Они дали эту силу. А теперь диктуют, кого любить, кого ненавидеть, кого... устранять.

Он посмотрел на свои руки. Сила пульсировала в них, откликаясь на его гнев. Пересмотрят? Пусть попробуют. Он уже не просто "объект". Он начал понимать правила. И первое правило, которое он устанавливал сам: никто не приказывает Максиму. Ни демоны, ни ангелы. Ни даже "Стальной Цветок", чья властная красота манила и тревожила одновременно.

Он отвернулся от окна. Сон пропал. До утра оставалось несколько часов. Он сел на кровать, спиной к дверям, лицом к окну, за которым маячила стальная фигура Лилит. Он не спал. Он думал. О цене силы. О цене доверия. И о том, что значит "перекроить все". Ангелы хотели войны? Они ее получат. Но на его условиях. И первым шагом будет разгадка тайны Лилит Вейгард. Почему Гильдия доверила ей "аномального"? Что скрывается за ее стальным фасадом и жаждой его силы? И почему Ангелы назвали ее... помехой?

Рассвет в Искаэле наступал не с солнцем, которого здесь, казалось, не было, а с изменением света трех лун. Красная гасла первой, затем зеленая, оставляя только холодную, мертвенную голубую луну, которая медленно тускнела, уступая место сероватому, безрадостному свету дня.

В дверь постучали. Не Лилит. Старший слуга с каменным лицом, в безупречно сером ливрейном камзоле.

"Леди Вейгард просит вас к завтраку, господин Максим. В восточной галерее. Вас ждут... новости." В его глазах не было ни любопытства, ни страха. Только профессиональная пустота.

Максим встал, потянулся. Мышцы ныли, но ясность вернулась. Ярость улеглась, оставив холодную решимость. Игрушка перестала быть игрушкой. Пора было узнать правила. И начать диктовать свои.

Он посмотрел на вазу с причудливым синим фруктом, стоявшую на столе. Просто захотел, чтобы она была... другой. Не разрушить. Не передумать. Просто... изменить.

Фрукт на его глазах покрылся тончайшим инеем, а затем... рассыпался в мелкую, сверкающую пыль, которая медленно осела на стол, как звездная пыль. Без звука. Без усилия. Просто потому, что он так захотел.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Да. Пора.

Запах кофе (настоящего! горького и крепкого!) и теплого хлеба встретил Максима на пороге восточной галереи. Это был длинный, светлый зал со стеклянными стенами от пола до потолка, открывающими вид на внутренний двор "Стальных Садов". Здесь сталь уступала место живому зеленому бархату травы, стройным кипарисам и… необычным птицам. Существа с металлическими перьями и хрустальными глазами перепархивали с ветки на ветку, издавая мелодичный звон.

Лилит уже сидела за столом из светлого дерева, контрастирующим с мрачноватой эстетикой дома. Она была без доспехов – в просторной тунике из темно-серого шелка, подчеркивавшей ширину плеч и скрывавшей очертания тела, но оставляющей руки свободными. На запястье – тонкий браслет из сплетенных стальных нитей. Волосы, еще влажные, были распущены по плечам, смягчая резкие черты лица. Шрам на щеке казался просто интересной деталью. Она выглядела… уязвимее. И от этого еще опаснее.

"Сплюнул три тени?" – спросила она без предисловий, отпивая из фарфоровой чашки. Ее стальные глаза изучали его лицо. "Ангелы любят навещать без приглашения. Особенно когда их игнорируют."

Максим сел напротив. На столе – простые, но качественные продукты: хлеб с хрустящей корочкой, масло, мед в сотах, сыр с плесенью, напоминавшей звездное небо, и та самая горькая амброзия в кофейнике. Он налил себе. "Они не в восторге от твоей… опеки. Назвали тебя 'помехой'. Предложили 'устранить'." Он произнес это спокойно, наблюдая за ее реакцией.

Лилит лишь подняла бровь. Ни страха, ни гнева. Только холодное удовлетворение. "Значит, я на правильном пути. Если эти безликие тряпичники нервничают – мы опасны." Она отломила кусок хлеба. "А теперь новости, ради которых я прервала твой… отдых. Совет Старейшин проснулся. Они в панике после вчерашнего 'шоу' с розовыми пузырьками и моим отчетом о демоне-шпионе. И прислали… гостей." Она кивнула в сторону сада.

За стеклом, у входа в галерею, стояли двое. Не солдаты и не маги в мантиях. Один – высокий, сухопарый, в практичном кожано-тканевом облачении без опознавательных знаков. Его лицо было скрыто глубоким капюшоном, но Максим почувствовал острый, сканирующий взгляд. В руках – посох из черного дерева с набалдашником в виде сжатого кулака. Второй – коренастый, похожий на камень, в пластинах брони из тусклого, неотражающего металла. Лицо открытое, грубое, с сетью шрамов. На поясе – не меч, а тяжелый молот с навершием, похожим на наковальню. Охотники Гильдии. Специалисты по "аномальным" и неудобным.

"Мордред и Борг," – представила Лилит с легким презрением. – "Глаза и Кулак Совета. Их 'вежливо попросили' обеспечить твою безопасность и… понаблюдать. Официально – для анализа твоих способностей на благо Хаосграда." Она отхлебнула кофе. "Неофициально – они твои тюремщики и оценщики. Если сочтут слишком опасным или неуправляемым…" Она не договорила, но жест был красноречив – пальцем провела по горлу.

Максим почувствовал, как знакомое раздражение поднимается из желудка. Его сила заурчала в ответ на угрозу, исходящую от этих двоих за стеклом. "Мило. И как долго они собираются 'наблюдать'?"

"Пока Совет не примет решение. Или пока не случится что-то… убедительное." Лилит положила мед на хлеб. Ее движения были точны, экономны. "Например, если ты поможешь выкорчевать демоническую ячейку, о которой мы узнали этой ночью."

Максим насторожился. "Ячейка? В Хаосграде?"

"Да. Называют себя 'Пламя Скверны'. Ювелирная лавка 'Сияющий Шлак' в Нижнем Городе – их прикрытие. Мастер Вейлок, наш эксперт по внепространственному мусору, отследил аномальные энергопотоки. Они… копят что-то. Что-то мощное. Для большого жеста." Ее стальные глаза сверкнули. "Совет колеблется. Штурмовать – потери будут огромны. Осаждать – они могут успеть активировать артефакт. Но если появится… скажем, новая, непредсказуемая сила…" Она посмотрела на него. Вызов. Предложение. "Ты хотел показать Ангелам, кто здесь хозяин? Начни с их грязной работы. Очисти Хаосград от Гнили. На глазах у Охотников и Совета. Заработай не только страх, но и… кредит доверия. И право голоса."

Максим задумался. Игра была грязной. Его снова толкали в бойню. Но альтернатива – быть затравленным зверем в клетке Гильдии под присмотром этих "Охотников". И Лилит… она предлагала не просто спасение, а соучастие. Партнерство в действии. Он посмотрел на своих "тюремщиков" за стеклом. Мордред в капюшоне казался недвижимым, но Борг нетерпеливо переминался с ноги на ногу, его рука сжимала рукоять молота.

"А что я получу, кроме 'кредита доверия'?" – спросил Максим, глядя в стальные глаза Лилит. "Доступ к архивам Гильдии? Информацию о том, кто такие эти Ангелы на самом деле? О том… как я сюда попал?"

Лилит медленно улыбнулась. Это была улыбка охотницы, чувствующей, что добыча клюнула. "Архивы – возможно. Об Ангелах… знают немногие. Но я знаю человека, который мог бы помочь. За соответствующую плату." Она наклонилась вперед через стол. Шелк туники скользнул, обнажив ключицу и тень между грудями. Запах ее – сталь, полынь и что-то теплое, пряное – стал сильнее. "А насчет того, как ты попал… Возможно, ключ не в прошлом, Максим. А в будущем. В том, что ты сможешь сделать. В том, чтобы… перестать быть Падающей Звездой и стать Грозой." Ее пальцы легли на его руку, лежащую на столе. Прикосновение было легким, но обжигающим. "Я покажу тебе дорогу. И помогу удержаться на ней. Взамен… ты покажешь мне истинную глубину твоего 'пластилина'. Без страха. Без ограничений. Как вчера с демоном, но… контролируемо. По моей указке."

Ее взгляд был магнитным. Обещание власти, знаний, ее наставничества… и чего-то темного, волнующего, что скрывалось за словом "контролируемо". Максим почувствовал, как его собственная сила откликается на ее вызов, на ее прикосновение. Она не боялась его. Она хотела этого. Хотела видеть, на что он способен.

Он перевел взгляд на свою чашку с кофе. Простую фарфоровую чашку. Он захотел, чтобы она стала… памятником этому моменту. Не разрушить. Не передумать. Сделать… значимой. Его внутренняя энергия отозвалась не волной, а тонким, точным импульсом.

Фарфор не изменил форму. Но на его белой поверхности, прямо напротив того места, где лежали пальцы Лилит, проступил рисунок. Не нарисованный, а будто выросший из самой глазури. Миниатюрный стальной цветок, идеально повторяющий символ на ее щите и браслете. Рядом с ним – стилизованная молния. Четкие, изящные линии. Безупречная работа.

Лилит замерла. Ее пальцы непроизвольно сжали его руку чуть сильнее. Она смотрела на чашку, потом на его лицо. В ее стальных глазах вспыхнул настоящий, неконтролируемый восторг. "Контроль..." – прошептала она. – "Тонкий. Точный. Почти… искусство." Это было высшее признание от нее.

За стеклом Мордред в капюшоне слегка наклонил голову. Борг хмыкнул, явно не поняв сути, но почуяв магию.

"Ладно, 'Стальной Цветок'," – сказал Максим, отпивая кофе из своей чашки. Молния и цветок казались теплыми под губами. "Где эта ювелирная лавка? Пора показать твоим 'гостям' и этому 'Пламени Скверны', как здесь переосмысливают реальность. Но помни – я играю по своим правилам. И 'устранять' помехи буду только я. Когда посчитаю нужным."

Лилит откинулась на спинку стула. Ее улыбка стала шире, опаснее и бесконечно удовлетворенной. Она подняла свою чашку в тосте. "Добро пожаловать в игру, Гроза. Правила… мы установим по ходу." Ее взгляд скользнул к Охотникам. "Мордред! Борг! Готовьтесь к вылазке в Нижний Город. Цель – 'Сияющий Шлак'. Объект Максим будет демонстрировать свои способности по нейтрализации демонической угрозы. Ваша задача – фиксировать. И… не мешать."

Она встала, шелк туники заструился по ее сильному телу. "А теперь извини. Мне нужны доспехи. И кое-что… особенное из арсенала для такого случая." Ее взгляд на Максиме горел обещанием не только боя, но и зрелища. "Встречаемся у ворот через пятнадцать минут. Не опаздывай. Демоны пунктуальны в своем разрушении."

Она вышла, оставив Максима допивать кофе и размышлять о тонкой грани между контролем и одержимостью. На столе лежала карта Нижнего Города, которую она незаметно подсунула. Район трущоб, каналов и рынков был помечен кроваво-красным крестом. "Пламя Скверны".

Максим дотронулся до рисунка на своей чашке. Стальной цветок. Молния. Союз? Или владение? Его сила ответила ему теплой, готовой к действию волной. Внезапно одна из металлических птиц с хрустальными глазами с звоном опустилась на подоконник. В ее клюве был маленький, темный, мерцающий шар. Она бросила его на стол перед Максимом. Шар жужжал и испускал слабый запах озона и… серы.

"Следим..." – прошелестело в его сознании, голосом, похожим на скрежет камней. Безобразные Ангелы не дремали.

Максим взял шар. Он был холодным и пульсировал, как живой. Он захотел, чтобы шар… замолчал. Навсегда.

Шар смялся в его ладони, как бумажный, с тихим хрустом, превратившись в крошечный комок тусклого металла. Жужжание прекратилось.

"Неправильный канал связи, ребята," – пробормотал Максим, бросая комок в чашку с остатками кофе. – "Сегодня я занят. У меня свидание с Гнилью."

Он встал, потянулся. Впереди была война на улицах Хаосграда. Но первый выстрел в войне с Ангелами он только что сделал. И Лилит Вейгард, "Стальной Цветок", должна была стать его самым опасным и желанным оружием.

Дверь в «Стальные Сады» распахнулась, выпуская их в кипящий котел Нижнего Города. Контраст был ошеломляющим. Вместо упорядоченного металла и зелени – хаос. Узкие, грязные улочки вились между громоздящимися друг на друга домами из гниющего дерева, ржавого железа и непонятного органического бетона, испещренного трубами, из которых сочился зловонный пар. Воздух гудел от криков торговцев, плача детей, скрежета телег и гула подземных механизмов. Пахло гнилью, специями, жареным мясом неизвестных существ и… магией низкого пошиба – дешевыми чарами, оберегами и чем-то прогорклым, демоническим.

Лилит шла впереди, снова в своих вороновых доспехах, но без плаща. Ее шпага была пристегнута к поясу, щит за спиной. За ней – Максим, чувствующий себя мишенью под оценивающими взглядами Мордреда (его капюшон был глубже надвинут, посох тихо постукивал по камням) и Борга, чья тяжелая поступь и звон доспехов отпугивали любопытных. Толпа расступалась перед «Стальным Цветком» с суеверным страхом.

«Сияющий Шлак» оказался невзрачной лавчонкой, втиснутой между таверной «Вонючий Барсук» и сомнительным заведением под вывеской «Сны за Медь». Витрины были затянуты грязью, но за ними тускло мерцали дешевые безделушки – кривые кольца, бусы из стекла, поддельные кристаллы. Над дверью висел выщербленный знак: кусок шлака, искусственно подсвеченный изнутри тусклым желтым светом.

«Очаровательно,» – процедил Максим.

«Внутри – ловушка,» – тихо сказала Лилит, ее глаза сканировали окна верхних этажей, темные проулки. «Обычные патрули сюда не заглядывают. Слишком… нездорово. Мордред?»

Охотник в капюшоне поднял посох. Набалдашник в виде кулака слабо засветился синим. «Подтверждаю. Сильные барьеры. Маскирующие и… взрывные. Десятки жизней внутри. Не все человеческие. И… что-то большое. Спящее. В подвале.»

«Большое и спящее – это наш сюрприз,» – мрачно заключил Борг, потирая рукоять молота. «Как входим, леди Вейгард? Вежливо постучим?»

Лилит улыбнулась – оскалом волчицы. «Мы входим через окно. Второй этаж. Максим? Барьер.»

Максим посмотрел на зарешеченное, грязное окно таверны «Вонючий Барсук». Он понял. Не разрушать барьер лавки напрямую. Передумать само пространство. Сделать так, чтобы они просто… оказались внутри. Он сосредоточился. Не на силе взрыва, а на перемещении. На желании быть там, а не здесь. Его внутренняя энергия среагировала тонкой, но мощной нитью. Воздух перед ними дрогнул, как поверхность воды.

«Идем!» – скомандовала Лилит.

Они шагнули вперед – и мир сдвинулся. Грязь, крики, вонь Нижнего Города исчезли. Они стояли в пыльной, захламленной комнате второго этажа над «Сияющим Шлаком». Повсюду валялись ящики с дешевой бижутерией, тюки ткани, пахнущей плесенью. В углу копошились гигантские крысы с шипастыми хвостами, испуганно пискнувшие и юркнувшие в дыру в полу. Мордред тихо ахнул под капюшоном – такое мгновенное перемещение группы было немыслимо без сложного ритуала.

«Тихо,» – прошипела Лилит, прислушиваясь. Снизу доносились приглушенные голоса, звяканье металла, монотонное гудение. И запах… запах серы и горячей меди стал гуще.

Они спустились по шаткой лестнице в заднюю комнату лавки. За занавеской из грязного брезента виднелся основной зал. Там, среди витрин с безделушками, копошились человекоподобные фигуры в темных, запачканных робах. Культисты. Их лица были скрыты капюшонами с вышитыми языками пламени. Они что-то собирали на полу – сложный узор из медных трубок, проводов и тухлых свечей, сходившийся к люку в полу, откуда и лилось зловещее гудение и желтоватый свет. В центре узора стоял невысокий, тщедушный человек в более чистой робе, с горящими фанатичным огнем глазами – явно лидер. В руках он держал кристалл, пульсирующий темно-багровым светом.

«…и когда Кровь Небес встретит Пламя Бездны в Чаше Гнева, врата дрогнут!» – его шепот был полон исступления. «Великий Пробудитель восстанет! И Хаосград…»

Он не договорил. Лилит шагнула из-за занавески, ее стальные сапоги гулко стукнули по полу.

«Планы на вечер отменяются, господа,» – ее голос резал гул, как лезвие. «Ваш «Пробудитель» проспал будильник.»

Культисты вздрогнули, замерли. Лидер вскрикнул, швырнув кристалл в сторону люка. «ВТОРЖЕНИЕ! ЗАЩИТА ВЕРХОВНОМУ!»

Хаос грянул мгновенно. Культисты рванулись к оружию – кривым кинжалам, обрезкам труб, палкам с привязанными кристаллами. Стены лавки ожили – из щелей, из-под половиц выползли тенистые, бесформенные существа, пахнущие гарью, с горящими угольками глаз. Твари Тьмы, прислужники.

«Борг! Двери! Мордред – барьеры!» – скомандовала Лилит, уже выхватывая шпагу. Ее клинок запел, описывая в воздухе серебристую дугу, и первый культист, бросившийся на нее, рухнул с перерезанным горлом. Щит на ее руке вспыхнул синим пламенем, отражая выстрел темной энергии от одного из тварей.

Борг рявкнул, его молот со свистом опустился на тварь, пытавшуюся обойти Лилит сбоку. Существо хлюпнуло, расплющившись в лужу смолы и искр. Мордред взмахнул посохом – прозрачный купол силовой энергии накрыл люк и часть ритуального круга, не давая лидеру и еще паре культистам броситься вниз.

Максим стоял на краю хаоса. Его сила бушевала, требуя выхода. Он видел страх и ярость культистов, холодную расчетливость тварей, яростную красоту Лилит в танце смерти. Он видел лидера, который, рыча, пытался разбить купол Мордреда кулаками, окровавленными от ударов о силовое поле.

«Устранить помеху…» – всплыли в памяти слова Ангелов. «Играй по своим правилам…» – голос Лилит.

Лидер культистов вытащил из-под робы обсидиановый кинжал, покрытый рунами. Он занес его над головой, нацеливаясь не на купол, а на собственное запястье. Жертвенный удар.

«Нет!» – подумал Максим. Не просто остановить. Сделать так, чтобы его ярость обернулась против него самого. Чтобы фанатик почувствовал тщетность своего служения.

Он захотел этого. Сила рванула из него не волной, а сфокусированной иглой, невидимой, но невероятно острой. Она пронзила воздух и… коснулась разума лидера культистов в момент замаха.

Тот замер. Его глаза, полные фанатизма, вдруг расширились от абсолютного, животного ужаса. Он увидел не обещанную славу, а… пустоту. Бесконечную, леденящую пустоту за обещаниями его «Великого Пробудителя». Увидел себя – ничтожного, обманутого червяка. Его собственный кинжал, занесенный для жертвы, вдруг развернулся в его дрожащей руке и с дикой силой ткнулся острием ему в бедро.

Лидер взревел от боли и непонимания. Кинжал выпал из его руки. Он схватился за бедро, кровь хлынула сквозь пальцы. Фанатизм в его глазах сменился паникой и вопрошающим ужасом. «Ложь… ВСЁ ЛОЖЬ!» – завыл он, падая на колени.

Этот вопль парализовал оставшихся культистов. Их вера дала трещину. Твари Тьмы зашипели, потеряв связь с источником воли. Лилит, рубящая второго культиста, метнула на Максима быстрый, восхищенный взгляд. «Борг! С ними!» – крикнула она, указывая шпагой на деморализованных сектантов. Сама же рванула к люку. «Мордред, купол! Максим, со мной! Наш «сюрприз» проснулся!»

Гудение из люка превратилось в рев. Пол задрожал. Мордред, бледный под капюшоном, ослабил барьер над люком как раз, чтобы Лилит прыгнула вниз. Максим – за ней.

Подвал был не складом. Это был храм. Стены, выложенные черными, отполированными костями, испускали тусклое, багровое свечение. В центре на пьедестале из спрессованного шлака стоял… артефакт. Не огромный идол или портал, а хрупкая на вид конструкция. Два изогнутых, как ребра, кристалла цвета запекшейся крови, соединенных вверху перемычкой из черного металла. Внутри этого «круга» висел, не касаясь земли, шар абсолютной тьмы. Он пульсировал, как сердце, и из него тянулись тонкие, черные щупальца-нити, впившиеся в пол и стены. Это «сердце» и было источником гула. «Колыбель Гнева». Или «Пробудитель».

Но это было не самое страшное. У подножия пьедестала лежали тела. Десятки тел. Не убитых. Высушенных. Как мумии. Их жизненная сила, их души были нитями тьмы втянуты в пульсирующий шар.

Лилит замерла, ее лицо исказилось от омерзения. «Душегубка…»

Из тени за пьедесталом шагнула фигура. Не культист. Не тварь. Демон. Настоящий. Ростом с лошадь, с кожей, как потрескавшаяся лава, горящей изнутри алым светом. Громадные рога, крылья, похожие на кожу летучей мыши, но прошитые жилами огня. В руках – клинок из черной кости, испускающий волны жары. Его глаза, угольные ямы, уставились на Лилит с холодной ненавистью. Страж «Колыбели».

«МЯСО!» – проревел демон, его голос обжег воздух. «ПРИШЛА УМИРАТЬ ПОД ПЕСНЮ ПРОБУЖДЕНИЯ!»

Он рванул вперед, его клинок оставил в воздухе дымящийся след. Лилит встретила удар щитом. Синее пламя барьера вспыхнуло ярко, но треснуло под чудовищной силой. Ее отбросило назад, она врезалась в стену из костей, звон доспехов слился со скрежетом.

«МАКСИМ!» – крикнула она, выкатываясь из-под следующего удара, который врезался в стену, высекая снопы искр. «КОЛЫБЕЛЬ! ОНА КОПИТ СИЛУ ДЛЯ ВЗРЫВА! ОСТАНОВИ ЕЕ!»

Максим увидел пульсирующий шар тьмы. Увидел нити, впивающиеся в тела. Услышал нарастающий гул, который уже не гудел, а выл. Шар начал растягиваться, формируя овал. Скоро он откроется. Выпустит то, что копил. Или взорвется, забрав с собой квартал.

Он захотел, чтобы это остановилось. Не просто разрушить артефакт. Заставить саму тьму внутри него усомниться. Заставить ее бояться собственного рождения.

Его сила ринулась к «Колыбели» не потоком разрушения, а волной чистого, нефильтрованного отрицания. Отрицания ее цели, ее существования, ее права на жизнь, вытянутую из других. Он не атаковал физически. Он атаковал идею артефакта.

«Колыбель» вздрогнула. Гул сменился на визгливое, высокое нытье. Пузыри тьмы на поверхности шара заколебались, как в панике. Нити, впитые в тела, ослабли, начали дымиться. Овал, который формировался, стал искажаться, коробиться. Шар начал… сжиматься. Не разрушаясь. Отступая. Боясь.

«НЕЕЕЕТ!» – заревел демон-страж, отбросив Лилит очередным ударом. Он развернулся, ярость в его глазах сменилась на животный страх. Он понял, что происходит. Его святыню не атакуют – ее заставляют отречься от самой себя. Он рванул к пьедесталу, его костяной клинок занесен для удара… но не по Максиму. По сжимающемуся, нывшему шару! Он пытался уничтожить его, чтобы спасти от «осквернения»!

Лилит, поднимаясь с колен, увидела движение. Ее шпага метнулась, как молния. Не в демона. В его руку, заносящую клинок. Сталь «Стального Цветка» прошила запястье твари с хрустом ломающейся кости. Костяной клинок выпал. Демон взревел от боли и ярости.

Максим не видел этого. Он был сосредоточен на «Колыбели». Шар сжался до размера кулака, превратившись в плотный шарик абсолютной, но уже… инертной тьмы. Нытье прекратилось. Нити отпали, рассыпаясь в прах. Тела у подножия просто рассыпались в пыль, наконец освобожденные. Гул стих. Осталась только тишина и запах озона.

Демон-страж, истекая черной жижей из перебитой руки, смотрел на безжизненный шарик. В его глазах не было ненависти. Только бесконечное отчаяние и потеря. Он издал странный, жалобный звук, похожий на плач, и… рассыпался сам. Не в прах. В пепел, унесенный невидимым ветром.

Лилит опустила шпагу, тяжело дыша. Ее доспехи были исцарапаны, на щеке под шрамом – тонкая порезанная линия. Она смотрела на Максима, потом на шарик тьмы, лежащий на пьедестале. В ее глазах не было восхищения. Было… благоговейное оцепенение. И глубокая тревога. Он не просто остановил артефакт. Он заставил его самоуничтожиться через отречение. Это было страшнее любой магии разрушения.

Сверху донеслись крики Борга, глухие удары, а потом – тишина. Охотники справились.

Мордред спустился по лестнице, его капюшон был сдвинут. Его лицо, бледное и аскетичное, было обращено к шарику тьмы. Он поднял посох, набалдашник замерцал сложными узорами. «Аномалия… нейтрализована. Но артефакт… он не уничтожен. Он… инертен. И нечитаем. Как будто его суть… стерта.» Он посмотрел на Максима. В его глазах был не страх, а холодный, научный интерес. И глубокая озабоченность.

Лилит подошла к пьедесталу, осторожно взяла холодный, безжизненный шарик. Он был легким, как пепел. ««Колыбель Гнева»…» – прошептала она. «А теперь просто… шар. Пустой.» Она сжала его в ладони, задумавшись.

«Победители?» – раздался голос сверху. В проеме люка показалось лицо Борга, забрызганное чем-то темным. «Тут тихо. Культисты – кто сдался, кто не дожил. Твари – пыль. Что там у вас?»

Лилит спрятала шар в поясной мешочек. Ее лицо снова стало непроницаемым. «Артефакт уничтожен. Угроза ликвидирована. Докладываем Совету. Чисто.» Она посмотрела на Максима. В ее стальных глазах снова горел огонь, но теперь в нем смешались триумф, тайна и тень того ужаса, который она только что увидела. «Ты переписал историю, Гроза. Сегодня. Но какую цену заплатит за это реальность? И… мы?»

Она повернулась и пошла к лестнице, ее доспехи звенели в гробовой тишине подземного храма. Максим смотрел ей вслед, ощущая тяжесть безжизненного шарика в ее мешочке и холодную оценку Мордреда у себя за спиной. Он выиграл бой. Заработал «кредит доверия». Но ощущал он не победу. Он ощущал, как треснуло что-то фундаментальное. И игра только началась по-настоящему.

Три луны – кровавая, ядовитая и мертвенно-голубая – висели над «Стальными Садами», отбрасывая длинные, переплетающиеся тени от замерших воинов и магов из металла. Воздух, обычно напоенный запахом стали, воды и полыни, сегодня отдавал гарью Нижнего Города и… пустотой. Пустотой, оставшейся после того, как Максим «передумал» «Колыбель Гнева».

Лилит стояла у фонтана, сжимая в руке поясной мешочек. Не шарик тьмы – тот был надежно спрятан в потайном отсеке ее сейфа под полом арсенала. Она сжимала пустой мешочек, будто пытаясь ощутить эхо той не-сущности, что была внутри. Ее стальные доспехи были сняты, заменены на темные, мягкие брюки и облегающую рубашку из прочной ткани, подчеркивавшую мощь ее плеч и линию талии. Но расслабленности не было. Каждое движение было напряженным, пружинистым. Шрам на щеке казался глубже в лунном свете.

Максим вышел на террасу из своей комнаты. Он не спал. Слова Мордреда, произнесенные перед уходом Охотников, звенели в ушах: «Вы не уничтожили артефакт, Максим. Вы создали… пустую точку. Дыру в реальности, затянутую шрамами. Это не победа. Это предупреждение. Ваша сила не переписывает правила. Она вырывает страницы.» Охотник ушел, оставив после себя холод научной констатации, куда более страшный, чем страх Борга.

«Не спится, Гроза?» – голос Лилит прозвучал тихо, но отчетливо в ночной тишине сада. Она не обернулась.

«После того, как вырвал страницу из книги реальности?» – Максим спустился по ступеням, подошел к фонтану. Вода плескалась о зеркальный шар, отражая три искаженных лика лун. «Как тут спать? Мордред мастерски подлил масла в огонь сомнений.»

Лилит наконец повернулась к нему. В ее глазах не было триумфа, который светился там после боя. Была усталость. И та самая глубокая тревога, что он видел в подвале храма. «Мордред – аналитик. Он видит механику. Энергетические паттерны. Последствия.» Она сделала паузу, ее взгляд скользнул по его лицу, ища что-то. «Он не видел лица того демона-стража. Когда он понял, что ты сделал. Он не просто умер. Он… разуверился. Его ад обратился против него самого. Это было…»

«Ужасно,» – закончил за нее Максим. Он сел на край фонтана, чувствуя холод камня сквозь ткань. «Я почувствовал… удовлетворение. Когда он завыл. Когда артефакт сжался. Как будто я не просто остановил зло, а доказал ему его собственную никчемность. Это страшнее любой боли.»

Лилит подошла ближе. Тень от статуи воина-мага легла на них обоих. «Это цена, Максим. Цена твоей «игры с пластилином». Ты не просто меняешь форму. Ты меняешь суть. И суть эта… она может быть пугающе пустой. Как тот шарик.» Она коснулась мешочка. «Что мы принесли сюда? Не артефакт. Абсолютное «ничто», обернутое в оболочку былого зла. Что с этим делать? Спрятать? Изучить? Выбросить в Гибельные Туманы?» В ее голосе прозвучала редкая неуверенность.

«Ты боишься его?» – спросил Максим прямо.

«Да,» – ответила она без колебаний. Ее стальные глаза не отводились. «Но не так, как боятся демонов или Ангелов. Я боюсь… того, что он представляет. Твоей силы без берегов. И того, что я сама толкаю тебя в эту пучину.» Она опустила мешочек. «Я хотела направлять меч. Но меч оказался… бездной. И я не знаю, куда он нас затянет.»

Это было признание. От «Стального Цветка» – неслыханно. Максим встал. Расстояние между ними было меньше метра. Он чувствовал ее тепло, слышал ее ровное, чуть учащенное дыхание. Видел тень уязвимости в глубине ее стальных глаз. Это не было слабостью. Это было… доверием? Или новой формой манипуляции?

«Почему ты это делаешь, Лилит?» – его голос был тише шепота. «Почему ты ввязалась в это? Не только из-за войны с Легионом. Не только из-за интереса к моей силе. Что скрывается за твоей сталью?»

Она не ответила сразу. Ее взгляд скользнул мимо него, в прошлое, отраженное в полированной стали спящих статуй. «Хаосград… он не всегда был таким. Было время, когда здесь пытались строить не башни и стены, а… знание. Мои родители были среди тех ученых-магов. Они верили, что магия – это инструмент познания, а не разрушения.» Ее пальцы сжались в кулак. «Пока Совет Старейшин и Гильдия не решили, что знание – опаснее демонов. Что слишком много вопросов подрывает устои. Начались «чистки». Моих родителей… «пересмотрели». Как твой кубик Элдрина. Только их превратили не в пузырьки, а в… воспоминания с острыми краями. Стирая не только их, но и их работы, их идеи.»

Она посмотрела на Максим, и в ее глазах горела старая, закаленная боль и ярость. «Я выжила. Выковала себя в оружие. «Стальной Цветок» – это не титул. Это доспех. Щит от мира, который стирает то, чего боится. Я видела, как они «переписывают» историю, реальность, людей. А потом… появился ты.» Ее рука медленно поднялась, не для прикосновения, а как жест к его сущности. «Ты не стираешь, Максим. Ты… переосмысливаешь. Ты можешь сделать то, чего они боятся больше всего – заставить посмотреть в лицо истине. Пусть даже страшной. Пусть даже пустоте. Ты – живое воплощение вопроса, на который у них нет ответа. Мой шанс… не отомстить. Доказать, что их путь – тупик. Что реальность не их глина для лепки удобных ужасов.»

Она сделала шаг вперед. Теперь их разделяли сантиметры. Запах ее – полынь, сталь, пот и что-то неуловимо женственное, пряное – заполнил его сознание. Ее дыхание касалось его губ. «Я боюсь твоей силы. Я боюсь этой пустоты. Но я боюсь еще больше… что они снова победят. Что сожгут, запретят, пересмотрят то, что не вписывается в их картину мира. Ты… ты не вписываешься, Максим. Ты – трещина. И я хочу… я должна… быть рядом, когда эта трещина разобьет их зеркало лжи.» В ее глазах горела не жажда силы, а жажда правды. Страшной, опасной, но настоящей.

Максим не отступил. Его собственная сила, обычно буйная, затихла, прислушиваясь. Он видел не только воина, не только стратега. Он видел девочку, потерявшую родителей в угоду догмам. Видел женщину, заковавшую боль в сталь. И видел ту самую трещину в ее безупречном фасаде, которая манила и пугала.

«И что теперь?» – прошептал он. «Мы идем и дальше рвать страницы? Зная, что за каждой – пустота? Или шар тьмы в твоем сейфе?»

Лилит медленно подняла руку. Не для удара. Не для приказа. Она коснулась его щеки. Кончики ее пальцев были прохладными, но прикосновение обжигало. «Мы идем искать ответы, Гроза. Не в архивах Гильдии, которые они отфильтровали. Не у Совета. Мы идем к тому, кто, возможно, знает о твоих «Ангелах» больше всех в Искаэле. Кто сам… не вписывается. Кто живет в тенях и вопросах.» Ее губы дрогнули в подобии улыбки. «К Ткачихе Снов. Она платит за ответы… снами. Или правдой, которая больнее сна.»

Ее пальцы скользнули вниз, к его подбородку, заставляя его смотреть ей в глаза. «Но завтра. Сегодня…» Она замолчала. Ее взгляд упал на его губы, потом снова встретился с его глазами. Магнетизм между ними был почти осязаем. Страх смешивался с влечением, одиночество – с потребностью в понимании, опасность – с невероятной близостью. «Сегодня я устала бояться пустоты. И хочу… ощутить что-то настоящее. Даже если это всего лишь тепло другого тела перед пропастью.»

Она не поцеловала его. Она просто стояла так близко, что их дыхание смешивалось, а тени трех лун сплелись воедино на их лицах. Вызов был брошен. Не словами. Самим ее присутствием, ее болью, ее сталью и внезапной, оголенной уязвимостью. Принять это – значило шагнуть в пропасть вместе с ней. Отвергнуть – значило остаться наедине с пустотой своей силы.

Фонтан позади плескался. Металлическая птица с хрустальным глазом прозвенела где-то в листве. В потайном сейфе под полом арсенала холодный шарик «ничего» лежал, как зародыш новой реальности или ее конца.

Максим не отвел взгляда. Его рука медленно поднялась, повторив ее жест. Его пальцы коснулись шрама на ее щеке. Шероховатость кожи под подушечками пальцев. След прошлой битвы. Символ ее силы и боли. Его сила внутри не бушевала. Она… замерла. Слушала. Ощущала.

Он не сказал «да». Он не сказал «нет». Он просто оставил свою руку на ее шраме, отвечая на ее молчаливый вызов своим присутствием. В тени стального воина, под тремя безумными лунами Искаэля, перед лицом пустоты, которую они вместе создали, они стояли. На краю. Начале. Пропасти.

Завтра – Ткачиха Снов. Правда. Или кошмар. А сегодня… сегодня было только это. Тепло. Доверие. И тихий звон надвигающейся бури в крови. Игра входила в новую, непредсказуемую фазу, где ставкой были уже не только их жизни, но и сама ткань реальности. И они оба знали – пути назад нет.

Рассвет в Искаэле не приносил солнца. Красная луна гасла первой, оставляя ядовито-зеленую и мертвенную голубую бороться за власть над серым небом. В «Стальных Садах» воздух был прозрачным, холодным и тяжелым – как после бури, которой не было. Тяжесть исходила не от неба, а от сейфа под полом арсенала, где лежало «ничто», обернутое в забытое зло. И от той ночи, что прошла без слов, но с языками пламени, прожигающими стальные доспехи души.

Лилит стояла у окна галереи, уже в доспехах цвета воронова крыла. Ее движения были отточенными, привычными – застегнуть наплечник, проверить подвеску шпаги, поправить браслет с цветком. Но в глазах, когда они мельком ловили отражение Максима в полированном металле стены, была сложная смесь: остаточное тепло, глубокая тревога и стальная решимость. Они не говорили о ночи. Говорили бы о ней – и трещина в их шатком союзе могла разверзнуться в пропасть. Было проще притвориться, что пламя было лишь отблеском битвы в Нижнем Городе.

Максим спустился, чувствуя под ногами не твердый камень, а зыбкую почву новой реальности. Его собственная сила, обычно буйная или настороженная, сегодня была… притихшей. Удовлетворенной? Или переваривающей не только близость «Стального Цветка», но и вкус пустоты, которым закончилась их победа? Он поймал ее взгляд. Краткий. Горячий. Полный невысказанных вопросов.

«Ткачиха Снов,» – произнесла Лилит, ее голос был ровным, командным, но чуть ниже обычного. Она бросила ему сверток – грубую тканевую куртку и плащ темнее ночи, без опознавательных знаков. «Одевайся. Ее Лабиринт не любит ярких красок и… вопросов без платы. Особенно таких, какие есть у нас.»

Путь лежал не вверх, к парящим кварцевым шпилям Гильдии, а вниз. Глубже, чем Нижний Город. В «Корни Хаосграда» – сплетение древних катакомб, канализационных туннелей, забытых фундаментов и… чего-то еще. Воздух быстро сменился с городской вони на запах сырости, плесени и древнего камня. Фонари Лилит – шары холодного синего света, плывущие перед ними – выхватывали из мрака исписанные граффити стены, ржавые трубы, капающую воду. Иногда в темноте мелькали огоньки глаз – крыс размером с собаку или чего-то похуже.

«Лабиринт не место для прогулок,» – предупредила Лилит, ее шпага была наполовину вынута из ножен. «Здесь живут те, кого город предпочел забыть. И те, кто помнит слишком много. Ткачиха – и то, и другое.»

Они шли долго. Туннели ветвились, петляли, вели в тупики или к заваленным обвалами проходам. Лилит не колебалась, ее шаги были уверенными. Она знала путь. Максим чувствовал, как его сила реагирует на окружающий мрак – не страхом, а любопытством. Здесь, в этих древних камнях, реальность была тоньше. Как пергамент, ветхий и испещренный тайными знаками. Он мог почти ощутить шепот веков, запертый в стенах.

Внезапно Лилит остановилась перед неприметной, покрытой ржавчиной и плесенью металлической дверью. На ней не было ни ручки, ни замочной скважины – только выщербленная плита с едва различимым символом: паутина, сплетенная из лунного света и теней.

«Она знает, что мы пришли,» – тихо сказала Лилит. Она не постучала. Просто приложила ладонь к холодному металлу. «Ждать.»

Воздух сгустился. Запах плесени перебило тонкое, сладковато-пряное благовоние. Дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая… не туннель. Пространство за ней было иным.

Комната (если это была комната) казалась сотканной из теней, дыма и мерцающих обрывков ткани, висящих в воздухе. Пол был устлан толстыми, узорчатыми коврами, поглощающими шаги. Воздух дрожал от тихого жужжания – будто тысячи невидимых веретен. Повсюду висели, лежали, стояли… сны. Материальные, почти осязаемые. Вот – светящийся шар с мелькающими внутри образами детского праздника. Там – темный, колышущийся клубок, издающий тихие всхлипы. Рядом – кристалл, внутри которого танцевали огненные фигуры. И над всем этим, в кресле, похожем на гнездо из черного дерева и серебряных нитей, сидела Она.

Ткачиха Снов.

Она была одновременно молодой и древней. Ее кожа – бледный пергамент, испещренный тончайшими, словно паутина, морщинками. Волосы цвета воронова крыла, заплетенные в бесконечно сложную косу, вплетенную серебряными нитями, спускались до самого пола. Глаза… Глаза были огромными, без радужки и белка – просто бездонными черными озерами, в которых мерцали далекие звезды. На ней было платье из переливчатой ткани, которое меняло цвет от чернильной синевы до кроваво-красного, в зависимости от того, как падал свет от висящих вокруг снов. Ее длинные пальцы с ногтями, похожими на осколки обсидиана, перебирали серебряную нить, тянущуюся из пустоты перед ней и вплетающуюся в огромный, мерцающий гобелен, висевший позади нее. На гобелене сменяли друг друга сцены: знакомые улицы Хаосграда, лица незнакомцев, вспышки битв… и тени. Тени Безобразных Ангелов.

«Лилит Вейгард,» – голос Ткачихи был шелестом шелка и скрипом старых страниц. Он звучал не из ее уст (губы цвета увядшей розы оставались неподвижными), а прямо в сознании. «Стальной Цветок, несущий в своих складках… Грозу. И след Пустоты. Интересный узор.» Ее беззвездные глаза медленно повернулись к Максиму. Он почувствовал, как ее взгляд не просто сканирует его, а плетется вокруг него, ощупывая нити его судьбы, его силы, его… кошмаров. Ему показалось, что в глубине ее глаз мелькнуло отражение сжавшегося шарика тьмы из сейфа Лилит.

«Ткачиха,» – поклонилась Лилит, коротко и уважительно. «Нам нужен… узор. Узор Призывателей. Теней из Внешних Сфер. Тех, что зовутся Ангелами.»

Жужжание веретен усилилось. На гобелене позади Ткачихи тени Ангелов задвигались резче, сливаясь в абстрактный танец углов и плоскостей. Она протянула руку. На ладони, бледной как луна, лежал крошечный клубочек серебряной нити. «Цена за вопрос о Ткачах Судьбы… высока. Что предложите в обмен, Гроза? Сон? Яркий? Жуткий?» Ее беззвездные глаза впились в Максима. «Или… кусочек той Пустоты, что вы принесли с собой?»

Максим почувствовал ледяной укол. Она знала. Знала о шарике. Его сила напряглась, готовая сплести защиту, но Лилит слегка коснулась его руки. Жди.

«Мы предлагаем Сон, Ткачиха,» – твердо сказала Лилит. Она вынула из-за пазухи маленький кристалл, похожий на слезу. Внутри него бушевала миниатюрная копия вчерашней битвы в подземном храме – культисты, твари, демон-страж, и Максим, стоящий перед «Колыбелью Гнева». Это был не просто образ. Это было ощущение – страх, ярость, щемящая пустота после. «Сон о Переосмыслении. О силе, заставившей Ад усомниться в себе.»

Ткачиха медленно протянула руку. Кристалл-слеза сам поднялся с ладони Лилит и поплыл к бледным пальцам Ткачихи. Та взяла его, поднесла к беззвездным глазам. На миг в их черных глубинах отразилось сжатие «Колыбели», отчаяние демона. Ткачиха… улыбнулась. Это было жуткое движение губ, не приносящее тепла. «Да. Интересно. Болезненно. Ново.» Она сжала кристалл в кулаке. Он рассыпался серебряной пылью, которая вплелась в нить на ее веретене. «Цена принята. Слушайте.»

Она провела пальцами по воздуху перед гобеленом. Тени Ангелов сгустились, стали четче. Но не их формы – формы были лишь марионетками. Четче стали… нити. Бесчисленные серебристо-черные нити, тянущиеся от теней к бескрайнему мраку за пределами гобелена. И к другим точкам – к разорванным мирам, к гибнущим звездам, к безумным богам в далеких безднах.

«Они не Ангелы,» – зазвучал голос Ткачихи в их сознании, холодный и бесстрастный. «Они – Смотрители. Садовники Хаоса. Они поддерживают Равновесие, подрезая разросшиеся ветви Реальности. Война, чума, падение империй… все это их инструменты. Ваш мир… Искаэль… болен. Его пронзила Гниль Демонического Корня. Он нарушает Равновесие. Его нужно… подрезать. Очистить.»

Образ на гобелене сменился. Теперь он показывал… Максима. Падающего в Лес Шепчущих Корней. Но не случайно. Его падение было направлено тончайшей серебристо-черной нитью, протянутой от безликой тени Ангела.

«Он – ваш Инструмент, Гроза. Созданный не здесь. Заточенный там, откуда вы упали. Его сила – не магия Искаэля. Она… иная. Способная не просто разрушать ветви, но… выжигать болезнь в самом корне. Переосмысливать саму Гниль. Делать ее… инертной. Как тот шарик Пустоты.» Ее взгляд снова упал на Максима, и в нем читалось… холодное любопытство ученого, рассматривающего редкий, опасный штамм. «Он должен был быть идеальным орудием. Бесчувственным скальпелем. Но…» На гобелене рядом с образом Максима возникла Лилит. Ее стальные глаза, ее шрам. От Лилит к Максиму потянулась тонкая, но ярко-алая нить. А от Максима – ответная. «…он нашел Якорь. Плоть. Чувство. Страсть. Это… сбой. Угроза Равновесию самого Инструмента.»

Гобелен показал видение: Максим, стоящий перед Лилит в лунном свете Садов. Их близость. А затем – Безобразных Ангелов, их безликий гнев, направленный на Лилит. И приказ: "Устрани помеху".

«Они не потерпят Якоря,» – заключила Ткачиха, ее пальцы снова задвигались, плетя нить. «Он делает Инструмент… непредсказуемым. Опасным для их хирургической Точности. Они попытаются удалить помеху. Или… пересмотреть сам Инструмент.»

Тишина в комнате из теней и снов была оглушительной. Жужжание веретен казалось насмешкой. Максим чувствовал ледяную ярость, поднимающуюся из глубин. Он – Инструмент? Лилит – помеха? Его сила закипела, окрашивая воздух вокруг дрожащим маревом. Лилит стояла неподвижно, ее лицо было каменной маской, но в стальных глазах бушевала буря – гнев, страх за него, и… что-то еще. Понимание? Она всегда знала, что он – орудие. Но теперь она знала чьё.

«Как их остановить?» – спросил Максим, его голос звучал чужим, резонируя с дрожащим воздухом. «Как сломать их нити?»

Ткачиха медленно покачала головой. Ее беззвездные глаза были полны холодной печали. «Вы не понимаете. Вы не можете «остановить» бурю или землетрясение. Они – часть мироздания. Их Равновесие… выше вашего выживания. Выше любви. Выше самой Реальности Искаэля.» Она подняла руку, указывая бледным пальцем сначала на Максима, потом на Лилит. «Выбор прост. Инструмент должен выполнить Предназначение. Уничтожить Корень Гнили. И… обрезать Якорь. Тогда, возможно, его оставят в покое. Или…»

Она замолчала. На гобелене за ее спиной нити, ведущие к Ангелам, вдруг натянулись. Тени заколебались, стали резкими, угрожающими. Комната из теней и снов дрогнула. Висящие сны замерцали тревожно.

«…или вы попытаетесь бороться,» – закончила Ткачиха, и в ее голосе впервые прозвучал… интерес. Живой, почти человеческий. «Изменить узор. Разорвать нити Смотрителей. Это… невозможно. Но если кто и способен на невозможное…» Ее взгляд упал на Максима. «…так это Инструмент, научившийся чувствовать. И его Якорь, способный направлять лезвие не только в тела врагов.» Она резко махнула рукой. «Уходите. Они ищут. Их нити натянуты до предела. Мой Лабиринт скроет вас… ненадолго.»

Дверь из ржавого металла бесшумно открылась, показывая мрак туннеля. Натяжение в комнате было физическим – словно сама ткань реальности вот-вот порвется под тяжестью незримого гнева Ангелов.

Лилит схватила Максима за руку. Ее хватка была железной. «Идем. Сейчас.» Ее голос звучал резко, но в нем не было страха. Была ярость. Ярость загнанного зверя, увидевшего капкан, но готового грызть сталь.

Они выскочили в туннель. Дверь захлопнулась за ними, и тут же пространство вокруг взвыло. Камни задрожали, с потолка посыпалась пыль и мелкие камешки. В воздухе запахло озоном и… холодом абсолютной пустоты. Давлением, идущим не из туннеля, а сквозь него, извне реальности.

«Беги!» – крикнула Лилит, толкая Максима вперед. Ее фонари-шары погасли, поглощенные внезапной, неестественной тьмой, которая начала сгущаться позади них. В этой тьме замерцали точки – холодные, немерцающие глаза. Множество глаз. Они не гнались. Они просто были. Наблюдали. Оценивали. И выносили приговор.

Максим бежал, чувствуя ледяную ярость Ангелов на своей спине и горячую хватку Лилит на руке. Слова Ткачихи бились в его мозгу: Инструмент. Якорь. Помеха. Устранить. Пересмотреть.

Он – орудие. Она – слабость, которую нужно отрезать. Их связь – угроза высшему Равновесию.

Его сила, притихшая после ночи и рассказа Ткачихи, взорвалась внутри него. Не яростью. Не страхом. А отказом. Глубоким, фундаментальным отрицанием их правил, их Равновесия, их права решать.

Он захотел, чтобы эти глаза перестали смотреть. Не уничтожить их. Не отогнать. Просто… чтобы они закрылись. Хотя бы на мгновение. Чтобы дать им время бежать.

Он повернул голову, глядя в сгущающуюся тьму с мерцающими точками. И пожелал этого со всей силой своего отвержения.

Воздух дрогнул. Точки-глаза… моргнули. Не погасли. Замерли на долю секунды, будто удивленные. Давление ослабло. Тьма отступила на шаг.

«ДА!» – воскликнула Лилит, чувствуя изменение. Она рванула его за собой в боковой проход. «Сюда! Быстрее!»

Этот крошечный момент замешательства богов Хаоса дал им шанс. Они нырнули в узкую расщелину, скрытую завесой падающей воды, и тьма с глазами схлынула, как отлив, оставив лишь обычный, гнетущий мрак Корней Хаосграда. Но предупреждение было ясным: их заметили. Приговор вынесен. Игра на выживание перешла в финальную фазу.

Они остановились, прислонившись к мокрым камням, тяжело дыша. В свете одного уцелевшего фонаря-шара Лилит посмотрела на Максима. В ее стальных глазах не было страха. Была решимость, горящая, как раскаленная сталь. И вопрос, висящий в воздухе между ними, громче любого крика: Что теперь, Инструмент? Что теперь, Якорь?

Ответа не было. Только звон собственной крови в ушах и холодная пустота артефакта в сейфе, ждущая своего часа. Они стояли на краю бездны, где единственным мостом друг к другу были их связанные руки и сила, способная перекроить все – или погубить.

Капли ледяной воды с низкого свода падали за воротник, смешиваясь с потом. Дыхание Лилит было резким, горячим в сыром мраке расщелины. Ее рука все еще сжимала запястье Максима, но уже не как направляющая – как спасательный круг. Фонарь-шар, притушенный до тусклого мерцания, отбрасывал дрожащие тени на стены, покрытые склизким лишайником и чем-то похожим на спутанные черные волосы.

«Они… отступили?» – выдохнул Максим, прислушиваясь. Давление, то невыносимое ощущение космического ока, следившего сквозь ткань мира, ослабло. Осталась лишь гнетущая тишина Корней и далекий шум города над головой, как гул гигантского механизма.

«На время,» – прошептала Лилит. Ее стальные глаза метались, сканируя мрак за пределами их укрытия. В них не было облегчения. Была холодная ярость и расчет. «Ты их удивил. Заставил закрыть глаза. Но удивление сменится гневом. Они вернутся. С большей силой.» Она отпустила его руку, но не отошла. Ее взгляд впился в него. «Ты понял, что она сказала? Ткачиха?»

«Понял, что я скальпель,» – голос Максима звучал хрипло. Внутри бушевало. Не только ярость на Ангелов. Ярость на себя. За то удовлетворение, что он почувствовал, заставив их «моргнуть». За то, что Ткачиха назвала его силу «интересной». За то, что Лилит… этот «Якорь»… смотрела на него теперь не только с яростью, а с тенью ужаса перед тем, что он несет. «Скальпель, который должен отрезать тебя, чтобы остаться острым. Или его перекуют на что-то более послушное.»

Лилит резко выпрямилась. Ее тень на стене стала острее. «Я не помеха, Максим. Я – твой выбор. Тот, кто напоминает тебе, что ты не просто Инструмент. Что ты можешь чувствовать. И именно это…» – она ткнула пальцем ему в грудь, туда, где бушевала его сила, «…их бесит больше всего. Они боятся не твоей силы выжигать Гниль. Они боятся, что ты начнешь выжигать их законы. Их «Равновесие»!»

Ее слова ударили в цель. Ярость внутри Максима сменилась холодной, ясной точностью. Да. Он был создан, чтобы резать. Но резать – не значит подчиняться. Резать можно по-разному. Можно – как хирург по намеченным линиям. А можно – как бунтарь, разрубающий оковы.

«Они хотят Короля Демонов мертвым?» – спросил он тихо. В его глазах зажегся новый огонь. Не разрушения. Вызова. «Хорошо. Я его убью. Но не как их послушное лезвие. Как Гроза. По-своему. И я покажу им, что их «Равновесие» – это трупный покой. А жизнь…» – он посмотрел на Лилит, на ее шрам, на стальные глаза, полные ответного огня, «…это хаос. И он сильнее.»

Уголок губ Лилит дрогнул. Не в улыбку. В оскал. Оскал гордой, смертельно опасной хищницы, учуявшей кровь врага. «Тогда нам нужен не побег, Гроза. Нам нужна война. На два фронта. Против Гнили… и против Садовников.» Она вытащила из-за пояса не шпагу, а маленький, тускло мерцающий камень – кусок обсидиана с вырезанным руническим знаком. «И первое оружие… у нас уже есть. Пустота.»

«Шарик?» – Максим нахмурился. «Ты хочешь использовать то… ничто?»

«Ткачиха назвала его инертной сущностью, выжженной твоей силой,» – Лилит сжала обсидиановый камень. Он засветился тусклым багровым светом, отбрасывая зловещие тени на ее лицо. «Она сказала: «часть мироздания». Значит, это не просто пустота. Это… анти-сила. Анти-материя их «Равновесия». Если твоя сила может создавать такое…» – ее взгляд стал острым, как клинок, «…значит, она может и направлять это. Как оружие. Против них.»

Идея была безумной. Опасной. Как игра в русскую рулетку с вселенной в качестве патрона. Но в глазах Лилит горела не одержимость. Горела стратегическая ярость. Она видела в «ничто» не просто угрозу, а ключ.

Сверху, сквозь толщу камня, донесся приглушенный, но нарастающий гул. Не гул города. Знакомый гул магических двигателей. И крики. Панические.

«Охотники Гильдии,» – мгновенно проанализировала Лилит, прижав ухо к мокрому камню. «И… щиты Совета. Они не ищут нас. Они готовятся к чему-то большему. К атаке?»

Максим сосредоточился. Его сила, отозвавшаяся на вызов, потянулась вверх, сквозь слои камня и стали. Он почувствовал знакомые энергетические подписи – холодную расчетливость Мордреда, яростную мощь Борга, сложные узоры щитовых барьеров Гильдии. И нечто новое. Густое, липкое, как деготь. Зловещее. Демоническое. Но не снизу. С окраин города. Оттуда, где кончались стены и начинались Гибельные Туманы.

«Не атака,» – прошептал он, открывая глаза. В них отражались всполохи чужой тревоги. «Осада. Легион. Они идут. Волна Гнили. Ангелы… они ускоряют процесс. Толкают демонов на штурм, чтобы заставить меня действовать. Сейчас.»

Лилит не задавала вопросов. Она поверила его интуиции. Ее лицо окаменело. «Значит, время вышло. План меняется.» Она сунула обсидиановый камень обратно за пояс. «Нам нужно в Сердцевину. В Цитадель Гильдии. Там хранятся Карты Искажения и… Источники Силы Совета. Если мы сможем добраться до Источников…»

«…я смогу «переосмыслить» их щиты?» – закончил Максим. Идея была чудовищна. Взорвать защиту города изнутри? Но что оставалось? Ждать, пока демоны или Ангелы сделают это за них?

«Не переосмыслить,» – поправила Лилит, ее глаза горели азартом тотальной ставки. «Направить. Сфокусировать. Сделать щит… непроницаемым даже для них. На время. Чтобы дать тебе шанс.»

«Шанс на что? Бежать к Королю Демонов?» – язвительно спросил Максим.

«Шанс сделать то, что должен сделать Инструмент,» – ее голос стал жестким. «Убить Корень Гнили. Но сделать это по-своему. Используя не только их силу, но и нашу. Твою ярость. Мою сталь. И… эту.» Она снова коснулась места, где был спрятан обсидиановый камень. Намек на Пустоту. «Чтобы когда ты его уничтожишь… это был не их триумф. А наш. И начало конца их «Равновесия».»

Гул сверху усилился. Задрожали стены. Посыпалась пыль. Где-то далеко, но уже отчетливо, прозвучал вой демонических рогов и треск ломающихся магических барьеров.

«Они прорывают Туманы у Северных Врат,» – констатировал Максим, чувствуя волну чужой боли и страха, докатившуюся сверху. Его сила заурчала в ответ – не страхом, а готовностью к буре.

Лилит выхватила шпагу. Сталь запела в дрожащем воздухе. «Значит, нам наверх. Через Ад. Ты готов, Гроза?»

Максим посмотрел на свои руки. Они не дрожали. Внутри бушевала не ярость, не страх. А решимость. Принять свою природу. Орудия. Но орудия, которое выберет свою цель и свой путь. Даже если путь вел сквозь демоническую орду и гнев богов.

Он не стал отвечать словами. Он захотел. Пространство перед ними, в конце узкой расщелины, где должна была быть сплошная каменная стена, вдруг поплыло. Камень стал прозрачным, как мутное стекло, а за ним открылся… канализационный коллектор. Зловонный, залитый мутной водой, но ведущий вверх.

«После тебя, «Стальной Цветок»,» – сказал Максим, делая шаг в расплавленную скалу. Камень обнял его, как густая вода, и выпустил с другой стороны в ледяной поток нечистот. Лилит последовала за ним без колебаний, ее шпага готова встретить не демонов, а саму судьбу, сплетенную из нитей Ангелов.

Они шли навстречу войне. Не как жертвы и не как орудия. Как Гроза и Сталь. Как трещина в зеркале мироздания. И первый удар будет не по демонам. Он будет по щитам Хаосграда. По ложному Равновесию. По правилам игры, где они были лишь пешками.

Над ними, в городе, вспыхнул ослепительный залп магических огней, затмивший на миг свет трех лун. Битва за Искаэль и за право быть чем-то большим, чем Инструмент, началась. И Максим уже чувствовал, как Пустота в сейфе Лилит отзывается на гул приближающейся бури.

Глава 6: Отзвук Бездны в Белом Молчании

Хаосград пылал под безумным триптихом лун: багровой, ледяной и гнилостно-желтой. Площадь перед рухнувшей ратушей была эпицентром ада. Воздух дрожал от рева магических двигателей, взрывов алхимических бомб и предсмертных криков. Камни плавились под разноцветным пламенем, а тени от трех светил плясали дьявольскую кадриль на руинах.

Максим прижался спиной к обломку статуи, некогда изображавшей что-то величественное. Мешочек с кристаллом у его груди не просто пульсировал – он бился как второе, тревожное сердце, отдаваясь ледяными волнами по всему телу. Рядом, едва различимая в клубах едкого дыма, парила Лилит. Ее фигура была окутана плотными, трепещущими тенями, которые то и дело вздрагивали, отбивая случайные сгустки хаотической энергии или осколки камня. Ее теперь уже фиолетовые глаза, обычно столь спокойные, метались, сканируя не только приближающуюся угрозу, но и небо.

"Страж Порога," – ее голос был резок, как удар кинжала по льду. – "Он пришел на пир. Кристалл для него – сигнальный костер."

Из-за груды раскаленных обломков выполз кошмар. Страж Порода был не големом, а абсурдным коллажем из камня, ржавого металла и непостижимых органических включений. В центре его массивного туловища пылало ядро хаоса – ядовито-зеленый шар энергии, пульсирующий ненасытным голодом. Его движение было ужасающе быстрым для такой массы. Каменные кулаки, обвитые зеленым пламенем, оставляли на земле дымящиеся борозды, сметая на пути и защитников города, и нападающих теневых тварей. Его единственная цель – резонирующий кристалл у Максима.

"Лилит!" – Максим выпрямился. Страх сдавил горло, но под ним бушевала ярость – ярость на этот мир, на боль, на бесконечную погоню. Кристалл отозвался на эмоцию ледяным ожогом, вытягивая из него все, смешивая его отчаяние с собственной бездонной мощью. Он захотел не просто защититься или ранить. Он захотел стереть эту угрозу с лица реальности. Уничтожить. Полностью.

Тень, обвивавшая его руку, не просто сгустилась. Она вскипела. Невидимые струны Бездны внутри Максима натянулись до предела, сливаясь с резонансом кристалла. Он не формировал копье – он выпустил сгусток чистой, неукротимой негации. Это была не стрела – это было черное солнце, размером с телегу, сжатое до точки удара.

Оно пронеслось по площади, не огибая препятствий. Камень, металл, пламя – все, чего оно касалось, не разрушалось, а стиралось. Оставляло за собой лишь мгновенный след абсолютной пустоты, мерцающий вакуум, который жадно втягивал в себя дым и свет. Воздух завыл не от скорости, а от разрыва самой ткани пространства.

Страж Порода успел поднять каменный щит. Бесполезно. Черное солнце прошло сквозь него, как призрак сквозь стену, и вонзилось прямо в центр зеленого ядра.

Тишина.

Затем – не взрыв. Схлопывание. Ядро хаоса не погасло – оно исчезло, поглощенное абсолютной чернотой. Мгновенно черная паутина побежала по каменному телу Стража. Не трещины – линии распада. Гигантское существо не рухнуло. Оно рассыпалось, превращаясь в мельчайший, холодный пепел, который тут же был втянут в образовавшуюся на его месте черную сферу размером с дом. Сфера пульсировала, втягивая воздух с воем реактивного двигателя, закручивая смерч из обломков и кричащих теневых тварей. Свет трех лун искривлялся вокруг нее, создавая жуткую корону.

Максим рухнул на колени. Рука, из которой вырвался удар, была онемевшей, покрытой инеем. Внутри – ледяная пустота и звон, как после удара колокола по черепу. "Кристалл... он высосал меня..." – пронеслось в помутневшем сознании.

"Дыра схлопнется... но этот вопль..." – Лилит приземлилась рядом, ее тени были бледными, почти прозрачными. Ее голос дрогнул. – "Ты не просто ударил, Максим. Ты прокричал в Бездну. Так громко, что..."

Ее слова оборвал новый звук. Не рев, не скрежет. Тихий, пронзительный звон. Как хрустальный колокольчик, разбивающийся в абсолютной тишине после воя черной дыры.

Сверху. С колокольни уцелевшей башни на краю площади. Они стояли. Трое. Безобразные Ангелы.

Они были воплощением кошмарной святости. Длинные, ниспадающие до земли белые балахоны, чистейшие, как первый снег, но от этого лишь жутче. За их спинами – огромные, неровные крылья из перьев ослепительной белизны, похожие на сломанные паруса. Но их лица... Лиц не было. Там, где должны быть глаза, рот, нос – была лишь гладкая, фарфоровая маска. И на ней, медленно пульсируя, сливались воедино десятки, сотни крошечных, черных как смоль точек-зрачков, образуя два гигантский, абсолютно черные, бездонные Глаза. Он был устремлен не на Максима. На его грудь. На источник того невероятного удара.

"Ангелы... Они почувствовали взрыв," – прошептала Лилит, и в ее голосе впервые зазвучал чистый, неконтролируемый ужас. – "Они пришли не за кристаллом... Они пришли за тобой. За тем, кто смог издать такой Зов."

Звон усилился, перейдя в вибрирующий гул, от которого заходили ходуном камни под ногами. Ангелы не двинулись с места. Они лишь медленно расправили свои белые крылья. Из-под балахонов вытянулись тонкие, слишком длинные руки, заканчивающиеся не пальцами, а острыми, костяными шипами. Гигантские черные Глаза на каждом лице сузились, сфокусировавшись на Максиме с хищной интенсивностью.

Максим попытался встать, призвать Тень, но его силы были выжжены дотла. Тень откликнулась лишь слабой дрожью у его ног. Кристалл на груди был тяжел и холоден, как глыба льда.

"Беги..." – выдавила Лилит, ее тени бессильно колыхнулись. Она сама еле держалась на ногах. – "Пока они... не начали Песню..."

Но было поздно. Черные Глаза вспыхнули. Не светом. Абсолютной чернотой, поглощающей даже отражение лун. И из этой черноты хлынул Звук. Не плач, не визг. Многоголосое, пронзительное Пение. Чистое, высокое, невероятно красивое и одновременно леденяще-ужасное. Оно не било по ушам. Оно ввинчивалось прямо в разум, в душу, обещая очищение через полное уничтожение "Я". Максим почувствовал, как его воля тает, как воспоминания выцветают под этим неземным хором. Камни вокруг начали крошиться в мелкую белую пыль под воздействием звуковых волн.

Лилит вскрикнула – коротко, от боли. Ее тени заколебались, как пламя на ветру, готовые погаснуть. Ангелы медленно, неотвратимо парили вниз, их белые балахоны развевались, крылья создавали жутковатый ореол, а Песня нарастала, заполняя мир белым светом и черным звуком уничтожения.

И тогда кристалл у Максима взревел.

Не пульсацией. Глубоким, басовитым РЫКОМ, идущим из глубин Бездны. Он перекрыл ангельское Пение на миг, заставив их белые фигуры дрогнуть в воздухе. Максим почувствовал, как последние капли его сил, его ярости, его самого существа вытягиваются кристаллом. Он не управлял им – он был топливом.

Из кристалла, сквозь ткань мешочка, вырвался не луч света. Вырвалась Щель. Вертикальный разрез в самой реальности, длиной в человеческий рост. Края его мерцали ядовито-фиолетовым и глубоким индиго, а изнутри лился густой, мерцающий туман. И в этом тумане, на миг, обрисовалось Нечто. Не силуэт, а намек на присутствие невообразимо огромного, многорукого, с очертаниями, от которых сжимался разум. И один Глаз. Не черный, как у ангелов. Галактический, затянутый фиолетовой дымкой, усыпанный мерцающими точками-звездами.

Этот Глаз упал на паривших ангелов.

Их Песня оборвалась. Абсолютная тишина. Гигантские черные Глаза на их масках расширились в немом, первобытном УЖАСЕ. Их белоснежные крылья судорожно сжались. Они не стали разворачиваться. Они свернулись в плотные, дрожащие белые коконы и рухнули на камни площади, как подстреленные птицы. Не пытаясь атаковать или бежать. Просто лежали, сжавшись в комки белой ткани и перьев, излучая панический страх перед тем, что глядело из Щели.

Щель начала стремительно сжиматься. Фиолетовый туман втягивался обратно. Галактический Глаз скользнул по Лилит (она содрогнулась, как от удара током), затем – по Максиму. В этот момент Максиму показалось, что в бездонной глубине Глаза мелькнуло... любопытство. И бесконечный голод.

Перед тем как Щель исчезла окончательно, в разум Максима, поверх ангельского страха, ударила не мысль, а тяжелая, ледяная волна осознания:

«П...е...в...е...ц...»

Щель схлопнулась. Рык кристалла стих. Он снова был просто холодным камнем, невероятно тяжелым на груди. На площади лежали три белых, дрожащих кокона ангелов. Черная дыра от удара по Стражу почти схлопнулась, оставив воронку из искореженного камня. Пение сменилось тишиной, звенящей от недавнего ужаса. Даже шум битвы на других улицах притих.

Лилит беззвучно осела на камни, ее тени рассеялись. Она сидела, обхватив голову руками, ее плечи тряслись.

111

Максим стоял, опираясь на обломок, его ноги подкашивались. Слово «Певец» горело в его сознании ледяной печатью. Рука, выпустившая черное солнце, была мертвенно-холодной и нечувствительной.

– "Что... что мы наделали?" – его голос был хриплым шепотом, едва слышным в тишине.

Лилит подняла голову. Ее лицо было пепельно-серым, а в фиолетовых глазах стояли не слезы, а черные, как сама Бездна, капли энергии, стекающие по щекам. – "Мы открыли Дверь," – ее голос был поломанным и полным невыразимого страха. – "И позвали Хозяина. Кристалл – не ключ. Он – Печать. И мы ее сорвали одним ударом. Он узнал тебя. Певца. Беги. Сейчас. Пока ангелы не оправились от страха, пока защитники города не пришли сюда искать источник... этого." Она махнула рукой в сторону воронки и белых коконов. – "Хаосград обречен. Нам нужны ответы. Или спасение. Но не здесь."

Она попыталась встать и пошатнулась. Максим, превозмогая ледяную слабость во всем теле и всепоглощающий ужас от произошедшего, бросился к ней, подхватив под руку. Их шаги по заваленной обломками площади были медленными, неуверенными. Над ними, равнодушные, висели три луны. А за спиной, на камнях, три белых кокона начали едва заметно шевелиться.

Пробуждение Певца и Тень Легенды

Тишина на опустошенной площади Хаосграда была гнетущей. Три белых кокона ангелов еще лежали, но Максим чувствовал их страх, смешанный с хищной целеустремленностью – как радары, все еще настроенные на него. Кристалл на его груди был тяжелым, но уже не ледяным. Он пульсировал теплом, словно живое сердце, и странная энергия – не только его собственная Тень, а что-то большее, более древнее и дикое – текла по его жилам, заполняя опустошение после удара "черным солнцем". Он не просто восстановился. Он чувствовал... мощь. Неистовую, едва сдерживаемую. Тени вокруг него не просто дрожали – они пели в унисон с кристаллом, низкий, мощный гул, который заставлял вибрировать камни под ногами.

"Вставай," – его собственный голос прозвучал чужим – глубже, увереннее. Он протянул руку Лилит. Не для поддержки. Это был приказ. Приказ того, кто осознал свою силу.

Лилит взглянула на него. Ее фиолетовые глаза, все еще отмеченные следами черной энергии, расширились. Она увидела перемену. Не только физическую – ауру вокруг него, ставшую плотной, угрожающей, как грозовая туча перед ударом молнии. Взгляд бывшего сильнейшего воина-мага этого мира оценивал, просчитывал. И в нем мелькнуло... уважение? Или тревогу? Она взяла его руку, вставая с неожиданной легкостью, хотя тени вокруг нее все еще были бледны.

"Ты... изменился," – прошептала она. – "Кристалл не просто дал тебе силу. Он разбудил что-то. Будь осторожен, Пев..."

Ее слова оборвал вибрирующий звон. Один из белых коконов на площади резко дернулся. Балахон порвался, и из него, как из куколки, выпрямился Ангел. Его гигантский черные Глаза были сужены до щели, полной безумной ненависти, направленной не на Максима, а прямо на Лилит.

"ПРЕ...ПЯТСТВИЕ!" – мысленный вопль ударил по их сознаниям, острый, как лезвие. – "ИСКАЖАЕТ ВОЛЮ! МЕШАЕТ ОЧИЩЕНИЮ! УМРИ!"

Ангел не стал петь. Он рванулся вперед, белые крылья сложились в острые, как бритвы, клинки. Его длинные руки с костяными шипами вытянулись, целясь в сердце Лилит. Скорость была чудовищной.

Лилит уже двигалась. Ее истощенные тени взорвались вспышкой фиолетового огня, формируя мимолетный, сложный щит из вращающихся рун. Бывший сильнейший маг мира действовал на чистом инстинкте и вековом опыте. Щит вздрогнул под ударом костяных шипов и крыльев-клинков, треснул, но выдержал. Однако Лилит отлетела назад, ее тени рассеялись, как дым. Она приземлилась на колени, кровь – настоящая, алая – стекала по ее подбородку из разбитой губы. Ее фиолетовые глаза пылали яростью, но и бессилием. Она была пуста. Ангел знал это.

"ПЕВЕЦ! ОСВОБОДИСЬ ОТ ТЕНИ! СЛЕДУЙ ЗА ЧИСТОТОЙ! УБЕЙ ДЕМОНА!" – мысленный приказ обрушился на Максима, пытаясь впиться в его разум, как крючья. Ангел развернулся для нового удара по Лилит.

Максим не думал. Он реагировал. Ярость – ярость на ангела, посмевшего атаковать Лилит, на попытку проникнуть в его разум, на весь этот мир боли – слилась с бушующей внутри силой. Кристалл на его груди взорвался жаром. Он не формировал сложные конструкции. Он просто захотел, чтобы эта белая тварь исчезла.

Тень у его ног взорвалась. Не сгусток – приливная волна абсолютной тьмы, высотой с дом, обрушилась на ангела. Она не была направленной атакой. Это было стихийное бедствие, воплощенное желание уничтожения.

Ангел успел развернуть крылья-щит. Белый свет вспыхнул, пытаясь отсечь Тень. Бесполезно. Волна смыла его. Белые перья почернели и рассыпались в пыль в мгновение ока. Балахон разорвался в клочья. Костяные шипы сломались, как спички. Черные Глаза на миг расширились в немом ужасе, а затем был поглощен чернильной пучиной. Ни взрыва, ни останков. Просто... пустота там, где секунду назад был ангел. Волна Тени схлынула, оставив после себя лишь гладкую, оплавленную воронку на камнях площади.

Тишина стала абсолютной. Далекие звуки битвы окончательно стихли. Оставшиеся два кокона не шевелились.

Максим стоял, тяжело дыша. Но не от истощения. От ярости и восторга от собственной силы. Рука, которой он... даже не махнул, просто пожелал... была сжата в кулак. Тени вокруг него бушевали, как торнадо, отражая его бурю эмоций. Он чувствовал себя... богом.

Лилит поднялась, вытирая кровь с губ. Ее взгляд на Максиме был сложным: облегчение, тревога, и глубокая, неподдельная оценка его новой мощи. "Ты... уничтожил его. Одним желанием," – ее голос был хриплым, но твердым. – "Сила кристалла... и твоя собственная Тень... они слились. Ты больше не ученик, Максим. Ты стал оружием. Опасным и непредсказуемым."

Она подошла ближе, ее фигура, даже истощенная, излучала былую, неоспоримую силу легенды. "Ангелы видят во мне помеху. Они правы. Я не позволю им превратить тебя в своего раба, в инструмент для убийства Короля Демонов. Но теперь... теперь ты можешь выбрать. Подчиниться их «чистоте»..." – она кивнула на коконы, – "...или слушать меня. Или... слушать только себя и этот голодный кристалл." Ее фиолетовые глаза прищурились. "Выбор за тобой, Певец. Но помни: сила, которая сейчас бурлит в тебе, не вечна. Она требует цены. И ангелы... они только первые ласточки. Твой удар по Стражу и этот... жест... они как маяк для всего, что жаждет такой мощи или боится ее."

Максим посмотрел на свои руки, обвитые клубящейся Тенью. Он посмотрел на Лилит – сильную, израненную, знающую. Он посмотрел на оставшихся ангелов, замерших в страхе. Ярость медленно уступала место холодной решимости. Он чувствовал власть. И он чувствовал кристалл, как часть себя.

"Они хотят Короля Демонов?" – его голос был низким, как гул земли. – "Пусть хотят. Я решу, кого уничтожать. И когда. А сейчас... мы уходим. Ты поведешь. Потому что знаешь этот мир. Знаешь, где найти ответы." Он сделал шаг к переулку, и тени расступились перед ним, как слуги перед господином. "Но если эти белые твари посмеют снова поднять на тебя руку..." – он бросил ледяной взгляд на коконы, – "...я сотру их в порошок. Навсегда."

Лилит медленно кивнула. В ее глазах мелькнуло что-то похожее на... удовлетворение? Она шагнула рядом с ним, ее тени, хотя и слабые, снова обрели некое подобие формы. "Тогда идем, Орудие Бездны. Или Певец? Покажи мне, кто ты на самом деле." Она бросила последний взгляд на опустошенную площадь, на воронки и белые коконы. "Хаосград пал. Но наша война только начинается. И врагов у нас теперь больше, чем ты можешь представить."

Они скрылись в дыму и тенях переулка, оставив за собой площадь смерти под безучастным взглядом трех лун. Максим шел, ощущая невероятную мощь в каждой клетке. Лилит шла рядом, восстанавливая силы, ее ум уже просчитывал следующие шаги. А на камнях, два белых кокона начали медленно, едва заметно пульсировать. Их черные Глаза под масками уже не выражали чистого ужаса. Там клокотала ненависть. И стратегия. Они нашли Певца. Они видели его силу. И теперь им нужно было найти способ контролировать его. Или уничтожить Лилит – ключ к его сопротивлению. Игра вступила в новую фазу.

Глава 7: Тень Легенды и Глаза Пустоты

Пустоши за Хаосградом казались тихими после адского грохота битвы. Но тишина была обманчивой. Воздух вибрировал от остаточной магии, а под ногами хрустел пепел неведомых существ. Три луны – багровая, ледяная и гнилостно-желтая – лили свой безумный свет, отбрасывая длинные, пляшущие тени.

Максим шел впереди. Не просто шел – он владел пространством вокруг. Тени не просто следовали за ним – они расчищали путь, сглаживая камни, отодвигая обломки, образуя под его ногами ровную, черную как смоль дорожку. Его шаги были легки, несмотря на тяжесть кристалла на груди, который теперь пульсировал ровным, мощным ритмом, как сердце гигантского зверя. Сила после уничтожения ангела не угасла – она бурлила, нарастая с каждым мгновением. Он чувствовал каждую песчинку в десяти шагах, каждый завиток магии в воздухе, каждое слабое биение жизни под землей. Он был центром маленькой вселенной, и вселенная эта подчинялась его воле. Тень на его руке уже не формировала оружие – она была жидкой потенцией, готовая принять любую форму по первому импульсу мысли.

Лилит шла чуть сзади. Ее фиолетовые глаза неотрывно следили за ним. Не только с осторожностью, как за нестабильным оружием. В них горел интерес, глубокий и жадный. Она видела, как его мощь растет в геометрической прогрессии, как он учится управлять ею инстинктивно, с пугающей эффективностью. Это была сила, о которой она, величайший воин-маг своего времени, могла только мечтать. И она исходила от него. От этого человека из другого мира, который еще недавно был лишь неловким учеником. Ее собственная тень, обычно такая послушная и грозная, теперь вела себя странно – тянулась к Максиму, пульсировала в такт его силе, временами сливаясь с его тенями на мгновения. Она чувствовала дрожь – не страха, а возбуждения. Влечения к мощи. К нему. Каждый его жест, каждый всплеск энергии заставлял ее сердце биться чаще, а разум – лихорадочно искать способы направить эту невероятную силу в нужное русло... и удержать его рядом.

"Они следуют," – ее голос был тише обычного, почти шепотом, но он прозвучал четко в натянутой тишине. Она не обернулась, но Максим знал, о ком она. Два оставшихся Безобразных Ангела. Они не нападали, не показывались. Но их присутствие висело тяжелым, холодным пятном на краю его расширенного восприятия – как два черных ледяных шара, плывущих в метре над землей. Ненависть. Страх. И невероятное терпение хищника. Их цель была ясна: Лилит – препятствие. Максим – инструмент. Король Демонов – цель.

"Пусть следят," – ответил Максим. Его голос звучал спокойно, глубоко, с легкой вибрацией, словно в нем звучал отголосок Бездны. Он не повернул головы. – "Если приблизятся – сотру. Сейчас... я чувствую что-то другое. Сильнее. Ближе. Он остановился, поднял руку. Тени перед ним сгустились в непроницаемую стену, перекрыв узкий каньон, по которому они шли. – "Здесь."

Воздух сгустился, запахло серой и озоном. Камни под ногами задрожали. Из тени самой скалы перед стеной теней Максима вышел Он.

Король демонов.

Он был воплощением классического кошмара, но лишенным карикатурности. Ростом под три метра. Тело – гиператлетическое, обтянутое кожей цвета воронова крыла, отливающей тусклым багровым светом под тремя лунами. Мощные плечи, грудь колесом, руки, заканчивающиеся острыми, как бритвы, когтями. На голове – массивные, изогнутые назад рога, похожие на вороньи крылья из обсидиана. За спиной – огромные, кожистые крылья, черные как смоль, сложенные, но готовые расправиться в любой миг. Лицо... не было звериным. Оно было человечным, но искаженным вечной печалью и бесконечной усталостью. Высокие скулы, резко очерченный подбородок, тонкие губы. А глаза... Глаза были чистейшего золота, без зрачков и белков, горящие ровным, мудрым, но бесконечно печальным светом. В них не было безумия или злобы. Была тяжесть. Тяжесть веков, ответственности и вечной войны.

Он не напал. Он просто стоял, его золотые глаза изучали Максима с бездонным интересом, затем скользнули к Лилит – и в них мелькнуло что-то похожее на... узнавание? И легкую насмешку?

Лилит мгновенно приняла боевую стойку, ее бледные тени закипели фиолетовым огнем. "Король..." – прошипела она, голос полный ненависти и... страха? Старой, глубокой вражды.

Максим же не двинулся. Его теневая стена оставалась непоколебимой. Он чувствовал силу этого существа. Огромную, древнюю, укорененную в самой плоти этого мира. Но в ней не было той слепой ярости, что у Стража Порога, или хищной "чистоты" Ангелов. Была... усталая мощь. И решимость.

"Король Демонов?" – спросил Максим. Его голос прозвучал как удар гонга, заставив вибрировать воздух. Тени вокруг него замерли, готовые к мгновенной атаке, в тысячи раз более разрушительной, чем та, что стерла ангела. Он мог. Сейчас – легко. Без колебаний.

Золотые глаза вернулись к нему. Антагонист медленно покачал головой. Его голос зазвучал низко, глубоко, как грохот далекого обвала, но без агрессии. "Титулы... утратили смысл в этой Вечной Пляске. Я – Азазель. Страж Порядка, который они называют Хаосом. Противник тех, кто хочет 'очистить' мир до Пустоты." Он кивнул в сторону невидимых, но ощущаемых Ангелов. "И я... не враг тебе, Певцу Бездны."

Лилит ахнула. "Не слушай его, Максим! Он лжет! Он – источник страданий этого мира! Его нужно уничтожить, как и хотят Ангелы! Это твое предназначение!"

Максим не отвечал ей. Его взгляд был прикован к золотым глазам Азазеля. Он чувствовал правду в его словах. Не полную, конечно. Но и не ложь. Он чувствовал... родство? Не по крови. По природе силы. Кристалл на его груди отозвался на присутствие Демона не враждебностью, а... любопытством. Низким, мощным гулом.

"Почему?" – спросил Максим просто. Его тени чуть ослабили давление, но не рассеялись. Он мог убить этого Азазеля мгновенно. Сейчас. Завтра. Через год. Его сила росла ежесекундно. Он был вне времени в своем могуществе. Но узнать... это было важно. Потому что Ангелы хотели одного – слепого уничтожения. А слепота была слабостью.

Азазель усмехнулся, уголок его тонкого рта дрогнул. "Потому что ты – не их слепое орудие. Потому что ты носишь Печать, а не просто ключ. Потому что..." – его золотой взгляд стал пронзительным, "...'Певец Бездны' – не титул. Это предупреждение. И ты еще не знаешь, о чем." Он бросил быстрый, значительный взгляд на Лилит. "И она знает не все, что думает, что знает."

Лилит вздрогнула, как от пощечины. Фиолетовый огонь в ее глазах вспыхнул яростью. "Молчи, Изгой! Максим, он пытается манипулировать! Уничтожь его!"

Максим поднял руку. Не для атаки. Простой жест – тише. Лилит замолчала, стиснув зубы, но подчинилась. Власть. Он ощущал ее над ней сейчас острее, чем когда-либо. И ему это... нравилось.

Он шагнул вперед, к теневой стене, отделяющей его от Азазеля. Его тени расступились, образовав арку. Он смотрел в золотые глаза Демона, равного ему по росту, но не по текущей мощи. Пока не по мощи.

"Говори, Азазель," – приказал Максим. Его голос не терпел возражений. – "Говори, зачем ты пришел. И почему я должен слушать тебя, а не ее?" – он кивнул на Лилит, не отводя взгляда от Демона.

Лилит замерла. В ее глазах мелькнула не только ярость, но и... боль? И страх. Страх потерять его. Страх перед его выбором. И желание – желание, чтобы эта его невероятная сила была направлена ею. Чтобы он выбрал ее.

Азазель расправил свои могучие плечи. Его черные крылья чуть вздрогнули. "Я пришел с Предложением, Певец. Не союза – перемирия. Пока мы уничтожим настоящих врагов. Пока мы остановим 'Очищение'. А потом... ты решишь. Убить меня ты всегда успеешь." Золотые глаза мерцали. "Но узнай правду о своем кристалле... о своей силе... о том, что ждет в Бездне... до того, как сделаешь выбор, который сожжет миры."

Тишина повисла тяжелым покрывалом. Три луны наблюдали. Ангелы где-то сзади ждали. Лилит замерла в ожидании его решения, ее грудь тяжело вздымалась. Максим чувствовал бурлящую внутри мощь, кристалл, поющий песнь власти, и... зерно сомнения, посеянное словами Демона. Он был сильнее всех здесь. Но знал меньше всех.

Выбор. Не между добром и злом. Между слепой верой и опасным знанием. Между Лилит... и неизвестностью. Он сжал кулак, и тени вокруг взревели в унисон.

"Говори," – повторил Максим, и его голос был приговором для прежних планов. – "Но одно неверное слово... или попытка манипуляции... и ты узнаешь, что такое настоящая Бездна, Азазель. Лично. От первого лица."

Золотые глаза Демона вспыхнули не страхом, а... интересом. Игрок сделал первый ход. Игра началась. А Лилит поняла, что ее контроль над Певцом Бездны висит на волоске. И этот волосок становился все тоньше с каждым его вздохом, наполненным растущей силой. Ей нужно было что-то менять. И быстро.

Тишина после слов Азазеля висела густой, как смола. Безлунная ночь (если не считать трех безумных светил) казалась вдруг громкой от напряжения. Тени Максима, обвивавшие его, замерли в зловещей готовности, пульсируя в такт его дыханию и гулу кристалла. Золотые глаза Демона – Азазеля – не мигали, выдерживая тяжелый, испытующий взгляд Певца Бездны. В них читалась не покорность, а вызов. Вызов к игре, ставки в которой были неизмеримы.

Лилит стояла чуть позади Максима, ее кулаки сжаты до побеления костяшек. Фиолетовый огонь в ее глазах пылал, но теперь в нем смешивались ярость, страх и… жгучее неприятие происходящего. Он слушает его! Этот изгнанник, этот воплощенный Хаос! И этот жест… «тише»… Ее гордость воина, ее статус сильнейшей, ее право вести его – все это было растоптано одним движением его руки. И от этого унижения, от этой потери контроля, в самой глубине ее существа разгоралось иное пламя – темное, запретное, желание. Желание не просто его силы, а его. Его воли, его решений, его самого. Чтобы он выбрал ее. Чтобы эта невероятная мощь склонилась перед ее знанием, ее волей. Но сейчас он выбирал слушать врага.

"Правда?" – наконец прозвучал голос Максима. Он был тише прежнего, но от этого лишь опаснее. Каждое слово вибрировало силой, от которой дрожали мелкие камни под ногами. – "О кристалле? О Бездне? О предупреждении?" Он сделал шаг вперед, сквозь арку в теневой стене. Тень под его ногами вздыбилась, как черное пламя, готовое поглотить все. – "Говори, Азазель. Но помни мое предупреждение. Одно неверное слово. Одна попытка сыграть в моем разуме…" Он не закончил. Тени вокруг него взревели, сформировав на миг оскал чудовищного зверя из самой Бездны. Угроза была яснее слов. Его сила росла даже сейчас, питаясь его гневом, его сомнениями, самой атмосферой конфликта. Он был живым оружием, и спусковой крючок был на волоске.

Азазель не отступил. Его черные крылья чуть расправились, золотые глаза сузились. "Печать," – начал он, его голос-камнепад звучал отчетливо, без колебаний. "То, что ты носишь – не просто источник силы. Это Печать. Запор. Сдерживающий механизм, созданный теми, кто боялся того, что спит в Бездне. Того, что ты назвал 'Певцом'. Ты не просто призываешь Тень, Максим. Ты пробуждаешь его Эхо. Каждое использование силы, особенно… безрассудное," – он едва заметно кивнул в сторону, откуда пришли, намекая на уничтожение ангела и Стража, "расшатывает Печать. А кристалл… он не просто усиливает тебя. Он резонирует с тем, что за Печатью. Он – камертон для Спящего Кошмара."

Лилит ахнула, но тут же стиснула зубы. "Бред!" – вырвалось у нее, но без прежней уверенности. В ее памяти всплыли древние тексты, обрывки легенд о Первых Днях, о Затворах, охраняющих мир от Древних Ужасов. Легенд, которые она считала сказками для наивных. Но мощь Максима… его связь с кристаллом… Его название…

Максим не отреагировал на ее возглас. Его лицо оставалось каменным, но в глубине его глаз, где горел холодный огонь Бездны, мелькнула искра… тревоги? "Спящий Кошмар?" – он произнес медленно. – "Певец Бездны – это… кто-то другой? А я… что? Ключ? Дверь?" Его тени заволновались сильнее, отражая внутренний шторм. Кристалл на его груди вспыхнул жаром, словно возражая. Нет! Я – источник! Я – сила!

"И ключ, и дверь, и… предвестник," – ответил Азазель. Его голос потерял насмешливый оттенок, стал тяжелым, как свинец. "Ты – проводник. Антенна. Чем сильнее ты становишься, чем чаще и мощнее используешь дарованную тебе искру Бездны, тем громче твой Зов. А 'Певец'… он голоден. И он не различает друзей и врагов. Его 'Песнь' – это Конец. Полный. Абсолютный. Те Ангелы," – он презрительно махнул крылом в сторону невидимых наблюдателей, "они не просто хотят уничтожить меня. Они хотят уничтожить мир, чтобы он не достался 'Певцу'. Их 'Очищение' – это превентивный трупный яд. Безумие, порожденное страхом перед большим безумием."

"А ты?" – резко спросил Максим. Его тени сжались вокруг него, как броня. – "Что ты предлагаешь? Сохранить мир для этого… 'Кошмара'?"

"Нет," – Азазель выпрямился во весь свой исполинский рост, золотые глаза вспыхнули решимостью. "Я предлагаю закрыть Дверь. Навсегда. Но для этого нужно не уничтожение, а знание. Знание о природе Печати. О том, кто и зачем ее создал. О том, как ее укрепить… или безопасно снять, не разбудив Спящего. Я искал это знание веками. И я верю, оно есть в 'Сердце Пустоты' – в месте, куда не ступала нога ни демона, ни ангела, ни смертного. Но туда может пройти только…" Он посмотрел прямо на Максим. "...тот, кто носит Печать. Тот, чья сила – ключ не только к разрушению, но и, возможно, к спасению."

Предложение повисло в воздухе. Грандиозное. Безумное. Опасное.

Лилит не выдержала. Она шагнула вперед, встав плечом к плечу с Максимом, бросив Азазелю взгляд, полный ненависти и отчаяния. "Не слушай его, Максим! Он ведет тебя в ловушку! 'Сердце Пустоты' – это смерть! Он хочет использовать тебя, чтобы освободить своего истинного Повелителя или получить силу для себя! Уничтожь его сейчас! Ты можешь! И мы найдем другой путь! Я помогу тебе контролировать кристалл, понять твою силу без этого лживого демона!"

Ее голос дрожал. В нем была не только ярость, но и мольба. Мольба женщины, чувствующей, как ускользает самое важное. Ее рука инстинктивно потянулась к его руке, но остановилась в сантиметре, не решаясь прикоснуться. Она видела, как его тени реагируют на ее близость – не отступая, а как бы ощупывая ее фиолетовую ауру. Искушение. Искушение довериться ей, отвергнуть сложный путь, положиться на простую силу, на ярость, на нее.

Максим смотрел то на Азазеля с его тяжелой правдой-полуправдой и золотыми глазами, то на Лилит – прекрасную, могущественную, страстную, но охваченную страхом и жаждой контроля. Он чувствовал бурлящий внутри океан силы. Он мог стереть Демона. Мог подчинить Лилит своей воле полностью. Мог пойти напролом. Но слова Азазеля о «Зове», о «Спящем Кошмаре» застряли в нем, как заноза. Что, если это правда? Что, если я не источник, а проводник? Что, если моя растущая сила – это не освобождение, а приближение конца?

Кристалл жарко пульсировал. Тени пели свою песнь мощи. А где-то сзади, на краю восприятия, два холодных пятна ненависти – Ангелы – замерли в ожидании его решения. Они готовы были на все, чтобы он уничтожил Азазеля. Или… чтобы Лилит сделала что-то отчаянное.

Максим медленно выдохнул. Воздух вокруг него похолодел. Он посмотрел на Азазеля.

"Сердце Пустоты," – произнес он. Голос был лишен эмоций, но в нем звучала неумолимая воля. – "Веди." Он повернул голову к Лилит. Его взгляд был не мягким, но и не враждебным. Он был… повелительным. "Ты идешь с нами. Молчи. Смотри. Учись. Или…" – он не договорил, но тени вокруг Лилит сгустились на мгновение, ощутимо давя. "…оставайся здесь. С ними." Он кивнул в сторону невидимых Ангелов.

Выбор был дан. Но не равный. Он был ее Повелителем сейчас. И это знание, смешанное с обидой, страхом и темным влечением, ударило в Лилит сильнее любого заклинания. Она побледнела, но кивнула, стиснув зубы. Фиолетовый огонь в ее глазах не погас, но в нем теперь горела и покорность. Вынужденная. Унизительная. И от этого – невероятно возбуждающая для них обоих.

Азазель медленно кивнул, золотые глаза мерцали удовлетворением. Первый шаг сделан. "Тогда идем. Путь долог, а стражей у Сердца… предостаточно." Он развернулся, его черные крылья расправились, готовые к полету. "И приготовься, Певец. Твоя сила – наш билет, но она же – наша главная опасность. Каждый твой всплеск… это Зов."

Максим посмотрел на свои руки, обвитые поющей Тенью, на кристалл, пульсирующий на груди. Он чувствовал, как сила внутри него растет, как набухает вулкан. Контролировать ее? Или… научиться не звать? Он шагнул за Азазелем, его тени расчищая путь. Лилит последовала за ним, как тень, ее фиолетовые глаза прикованы к его спине, полные сложной смеси эмоций.

Три луны наблюдали, как троица – Демон, Певец Бездны и Павшая Легенда – скрываются в бескрайних Пустошах. А две точки холодной ненависти, Ангелы, начали медленное, неотступное движение следом. Игра вступила в новую, смертельно опасную фазу. И главной ставкой в ней был сам мир.