Дочь посмотрела на меня так, будто я сообщила, что ухожу в секту.
— Мама, повтори. Кажется, я не расслышала.
— Я встречаюсь с мужчиной. Его зовут Володя. Нам хорошо вместе.
Катя села на стул. Потом встала. Потом снова села.
— Тебе пятьдесят пять лет.
— Я в курсе.
— Папа умер два года назад!
— Год и восемь месяцев. Я считала каждый день, Катюша.
Она замолчала. А потом выдала:
— И что, ты теперь будешь... встречаться? Как подросток? Мама, люди будут смеяться!
Люди смеются. Это я уже слышала.
От соседки Зинаиды Петровны, которая видела, как Володя провожал меня до подъезда:
— Галина, а это кто? Ухажёр? В вашем-то возрасте? Ну-ну...
От подруги Тамары, с которой мы дружим тридцать лет:
— Галка, ты серьёзно? А вдруг он аферист? Сейчас таких полно — охотятся на одиноких женщин!
От сына Андрея по телефону:
— Мам, не хочу лезть в твою жизнь, но... Может, тебе просто скучно? Заведи собаку.
Собаку. Мне предложили завести собаку вместо мужчины.
А началось всё банально — в поликлинике.
Я сидела в очереди к кардиологу, он — к неврологу. Разговорились. Оказалось — вдовец, три года один. Дочь в Москве, сам в нашем городе.
Володя — не красавец. Обычный мужчина, шестьдесят лет, седой, с добрыми морщинками вокруг глаз. Но когда он смеётся — у меня внутри что-то переворачивается.
Как в юности. Честное слово — как в юности.
— Галина, а хотите кофе? — спросил он после приёма. — Тут за углом неплохая кофейня.
И я пошла. Сама не понимая — зачем. Просто захотелось.
Мы гуляли по набережной. Разговаривали о детях, о работе — он бывший инженер, я бухгалтер. О книгах, фильмах, о том, как изменился город.
Три часа пролетели как десять минут.
— Галина, — сказал он на прощание. — Можно вам позвонить?
Мне. Позвонить. В пятьдесят пять лет меня спрашивают, можно ли позвонить.
— Можно, — сказала я и покраснела, как девчонка.
Первый месяц мы просто гуляли. Кофе, парки, разговоры. Я никому не рассказывала — стеснялась.
А потом Володя взял меня за руку.
Просто взял — и всё. Мы шли по аллее, и он вдруг переплёл свои пальцы с моими.
У меня чуть сердце не выпрыгнуло.
— Володя, — прошептала я. — На нас смотрят.
— Пусть смотрят, — улыбнулся он. — Я горжусь тем, что иду рядом с такой женщиной.
Никто. Никогда. За всю жизнь он не сказал мне таких слов.
Муж — покойный Витя — был хорошим человеком. Но молчаливым. За тридцать лет брака я ни разу не услышала от него, что он мной гордится.
А потом нас увидела соседка. И понеслось.
Сначала — звонок от Кати.
— Мама, мне Зинаида Петровна звонила. Говорит, ты с каким-то мужиком под ручку ходишь. Это правда?!
— Правда.
— Мама! Ты вообще понимаешь, как это выглядит?! Отец в могиле, а ты...
— Катя, твой отец умер. А мой — нет.
В трубке молчание.
— Это эгоизм, мама. Чистый эгоизм.
Потом — разговор с Тамарой за чаем.
— Галка, я как подруга тебе скажу — одумайся. Мужики в этом возрасте — знаешь, что им надо? Либо кошелёк, либо сиделку на старость. А то и оба варианта.
— Тамар, у Володи своя квартира, пенсия хорошая, дочь обеспеченная. Зачем ему мой кошелёк?
— Ну значит, второе! Сейчас поухаживает, а потом сляжет — и ты будешь горшки выносить!
— А если я слягу — он будет.
— Ой, Галка, ну ты и наивная!
Я не наивная. Я счастливая. Впервые за много лет.
Володя звонит каждое утро: «Галюша, как спалось?» Галюша. Меня так никто не называл — никогда.
Он приносит мне цветы. Не на праздники — просто так. Потому что «увидел и подумал о тебе».
Он смотрит на меня — и я чувствую себя красивой. В пятьдесят пять, с морщинами, седеющими волосами и лишними килограммами — красивой.
Это что — стыдно? Это что — смешно?
Катя приехала через месяц. Без предупреждения.
— Мама, мне нужно увидеться с этим человеком.
— Зачем?
— Хочу понять, кто он такой. И чего добивается.
— Катя, он ничего не добивается. Мы просто...
— Мама, я не вчера родилась! В нашем возрасте «просто» не бывает!
В нашем возрасте. Ей тридцать два. Она говорит «в нашем возрасте».
Я позвала Володю на ужин. Катя вела себя как следователь — вопросы, вопросы, вопросы.
— Чем занимались?
— Работал инженером-конструктором.
— Почему развелись с женой?
— Она умерла. Рак.
— Дети есть?
— Дочь. В Москве.
— Какое имущество?
— Катя! — не выдержала я.
Но Володя положил руку мне на ладонь.
— Ничего, Галюша. Это нормально — переживать за маму.
Катя замерла. Посмотрела на его руку, потом на меня.
— Вы её Галюшей называете?
— Да. А что?
— Папа называл её Галей. Или мама. Даже не Галина.
Ужин прошёл напряжённо. Но когда Володя ушёл, Катя долго молчала.
— Он смотрит на тебя, — сказала наконец.
— Что?
— Смотрит. Прямо на тебя. Папа так не смотрел. Вообще никто так не смотрел.
Я не знала, что ответить.
— Мам, — она вздохнула. — Я не понимаю. Но... если тебе хорошо — ладно. Только пообещай — будь осторожна.
Это было не благословение. Но и не война.
Через три месяца Володя сделал мне предложение.
Без кольца, без ресторана. Мы сидели у него на балконе и смотрели на закат.
— Галюша, — сказал он. — Я хочу просыпаться рядом с тобой каждый день. До конца. Выходи за меня.
Мне пятьдесят пять лет. И у меня перехватило дыхание — как в двадцать.
— Да, — сказала я. — Да, Володя.
Свадьба была скромной. Катя пришла — хмурая, но пришла. Андрей прислал цветы и голосовое: «Мам, поздравляю, наверное».
Наверное. Ну хоть так.
Зинаида Петровна во дворе сказала:
— Ну что, Галина, совет вам да любовь! Хотя в вашем возрасте...
— В нашем возрасте, Зинаида Петровна, — перебила я, — любовь только слаще. Потому что знаешь ей цену.
Она открыла рот. Закрыла. И молча ушла.
Прошёл год.
Мы с Володей живём в его квартире. Моя — сдаётся, это наш «отпускной фонд».
Летом были в Крыму. Гуляли по набережной в Ялте, держась за руки. Какая-то девушка нас сфотографировала — сказала, мы «такие милые».
Милые. В шестьдесят и пятьдесят шесть.
Катя недавно приезжала с внуком. Смотрела, как Володя играет с Мишенькой, как подкидывает его, как смеётся.
— Мам, — сказала она вечером. — Я была неправа. Прости.
— За что, Катюш?
— За всё. Ты заслуживаешь счастья. В любом возрасте.
Я обняла её. И заплакала.
Знаете, что я поняла?
Что любовь не спрашивает о возрасте. Не смотрит на паспорт. Не слушает соседок.
Любовь приходит — и точка. Иногда в двадцать. Иногда в пятьдесят пять.
И нет ничего постыдного в том, чтобы держаться за руки. В любом возрасте.
И нет ничего смешного в том, чтобы краснеть от комплиментов. В любом возрасте.
И нет ничего глупого в том, чтобы начать сначала. В любом возрасте.
Потому что жизнь — одна. И она не заканчивается, пока ты дышишь.
А я — дышу. И люблю. И счастлива.
Пусть смеются.
Подписывайтесь на канал — здесь истории о том, что для счастья не существует возрастных ограничений!
А вы верите в любовь после пятидесяти? Или это уже «несерьёзно»? Расскажите свои истории — я знаю, что они есть! ❤️