Мне тридцать два года, и я устала от театра одного актёра под названием «Больная умирающая мать». Каждый разговор с моей мамой превращается в бесконечный монолог о болезнях, старости и скорой смерти. И всё бы ничего, если бы ей было хотя бы за семьдесят. Но моей маме — всего пятьдесят пять. Она работает на престижной должности, получает почти двести тысяч в месяц, у неё давление как у двадцатилетней и энергии — хватит на троих.
Это началось год назад, когда ей исполнилось пятьдесят четыре. Она вдруг торжественно объявила, что теперь «пожилой человек», и жизнь у неё закончилась.
— Всё, Кира, я старая, — сказала она мне тогда в день рождения. — Доживаю последние годы.
Я тогда даже рассмеялась. До пенсии ей — больше шести лет. Выглядит максимум на сорок пять. Ходит на фитнес три раза в неделю, ездит в командировки, ведёт проекты. Я думала — шутка. Увы, нет.
Каждый наш разговор превратился в жалобный хор.
Звоню узнать, как дела:
— Да что у старой больной женщины могут быть дела? — тяжко вздыхает она. — Доживаю потихоньку.
Предлагаю прогуляться:
— Куда мне, немощной? Ноги болят, спина не разгибается, голова кружится.
Прошу помочь с чем-то мелким:
— Я же старая, — драматическим голосом отвечает она. — В современных вещах не разбираюсь. Ты у молодых спроси.
Первые месяцы я пыталась переубедить её, говорила, что пятьдесят четыре — это не старость. Что впереди ещё десятилетия активной жизни. Мама качала головой и смотрела на меня с грустью, как на несмышлёную девчонку:
— Ты молодая, не понимаешь. Организм изношен, здоровья нет.
При этом я своими глазами видела, как эта «немощная старуха» тащит из магазина сумки по десять килограммов, отказываясь от помощи отца. Ходит на аэробику три раза в неделю и стоит час интенсивной тренировки. Работает по девять часов, возвращается домой и готовит ужин.
Отец, которому пятьдесят восемь, относится к этому спокойно:
— Да пусть говорит, — машет рукой. — Женщинам иногда надо пожаловаться.
Но это не жалобы. Это стиль жизни. Образ, который она выбрала.
Полгода назад я вышла замуж. Попросила родителей помочь с организацией свадьбы — не деньгами, а участием: съездить посмотреть площадки, выбрать меню, декор.
— Кира, я бы с радостью… — вздохнула мама. — Но я же больная. Мне тяжело по городу ездить. Да и что я понимаю в современных свадьбах? Я старая, всё уже не для меня.
Через неделю я узнала, что она съездила на двухдневный корпоратив, где они танцевали до ночи.
На саму свадьбу мама пришла в чёрном платье. На свадьбу дочери.
— Мам, почему чёрное? — спросила я тихо.
— А в чём мне, в розовом щеголять в моём возрасте? — обиделась она. — Пожилым женщинам идут тёмные цвета.
Весь вечер она сидела с трагическим выражением лица, отказываясь танцевать.
— Я старая, — повторяла она каждому. — Сердце не выдержит.
Илья, мой муж, потом сказал:
— Твоя мама ведёт себя как восьмидесятилетняя, а ей всего пятьдесят пять.
Я только вздохнула. Что тут скажешь?
Месяц назад у мамы был плановый медосмотр на работе. Все анализы — идеальные. Врач написал: «Практически здорова». Я искренне обрадовалась.
— Мам, это же прекрасно! Ты здорова!
— Врачи ничего не видят, — мрачно ответила она. — Я чувствую, что организм разваливается.
— Но врач сказал…
— Что он понимает? Поверхностно посмотрели. В моём возрасте болезни обязательно есть, просто их не нашли.
Она хотела болезней. Чтобы соответствовать роли.
Две недели назад мы с Ильёй сообщили, что ждём ребёнка. Первого внука. Я думала, мама будет счастлива.
Но она расплакалась:
— Я не доживу до его школы… Буду старая, больная бабушка, всем в тягость…
— Мам, ему будет семь лет, когда он пойдёт в школу! Тебе будет шестьдесят два!
— Это уже старость.
Отец сидел рядом и молчал. Как всегда.
— Мам, хватит, — я не выдержала. — Тебе пятьдесят пять! Ты здорова, успешна, активна! Хватит изображать умирающую старуху!
Она посмотрела на меня с обидой:
— Ты меня не понимаешь. Никто меня не понимает. Я одна со своими болячками.
Болячками, которых нет.
— Ты грубишь матери, — сказал отец. — Извинись.
Я не извинилась.
Вчера она позвонила, попросила помочь с компьютером. Пока я настраивала программу, она сидела рядом и причитала:
— Скоро вы меня в дом престарелых отправите. Куда девать старую, никому не нужную?
— Мам, ты о чём вообще? — устало спросила я. — Ты до пенсии не скоро. Работать можешь ещё лет десять!
— В моём возрасте уже никого не держат. Молодёжь на смену идёт, — мрачно продолжала она.
Я смотрела на эту ухоженную, подтянутую женщину в отличной форме и не могла понять: почему она так упорно играет роль дряхлой старушки?
— Мам, скажи честно: зачем тебе всё это? Зачем ты постоянно говоришь о старости, которой нет?
Она удивилась:
— Как это зачем? Я старая. Это факт.
— Это не факт! — я уже почти кричала. — Это твоя фантазия!
— Ты молодая, не понимаешь, — повторила она. — После пятидесяти жизнь кончается.
И я поняла — бесполезно.
Уходя, услышала, как она говорит по телефону подруге:
— Кира приезжала. Хорошая девочка, но молодая — ничего не понимает. Старость — это тяжело…
И тут же бодрым голосом:
— Слушай, давай в субботу на йогу сходим? Новая студия открылась!
Йогу. Больная немощная «старуха» идёт на йогу.
Когда я рассказала всё Илье, он сказал:
— Возможно, она просто боится. Старается заранее привыкнуть к мысли о старости. Это её способ справляться со страхом ненужности.
Может быть. Но мне от этого не легче. У меня будет ребёнок. Я хочу, чтобы у него была активная, жизнерадостная бабушка. А не женщина, которая каждый день говорит, что она старуха и скоро умрёт.
И я не знаю, как с этим жить. Каждый разговор с мамой эмоционально выматывает. Каждое её «я старая» будто бьёт током.
И я — её дочь — чувствую себя рядом с ней не поддержкой, а свидетельницей спектакля, из которого она не хочет выходить.