- Принеси мне справку, что прошёл курс лечения, закодировался! Иначе - выгоню! - Николай Петрович, мой начальник, был абсолютно категоричен.
- На дворе 2025 год, а методы у вас, начальники, все те же, что и лет 20 назад,- подумал я, - ну, ОК, ладно.
По счастливому стечению обстоятельств - или по какой другой причине - но у Николая Петровича оказались контакты одного прекраснейшего специалиста-психотерапевта, который "без химических препаратов" "воздействует на ваше подсознание таким образом, что пить вы уже просто сами хотеть не будете".
Звали специалиста Карл Цейсович Вштырилло, и принимал он в кабинете, находящемся на шестом этаже девятиэтажного общежития.
На первый сеанс я прибыл чуть раньше назначенного времени, и можно было спокойно и неспеша обзавестись новыми впечатлениями. Дом в данный момент претерпевал ремонт фасада, осуществляемый бригадой иностранных специалистов. Однако глубокомысленное граффити прямо у входной двери еще не пострадало. Граффити гласило -
Цой жив!
Ленин жив!
Все живы!
Кроме Паши Техника
Паша Техник умер!
С минуту я постоял, наслаждаясь идеальным чёрным цветом букв, и вошёл внутрь. Лифт, двери которого открывались самим пассажиром, помнил, видимо, еще товарища Леонида Ильича, оставившего наш бренный мир в далёком восемьдесят втором году прошлого века. На полу был линолеум, царапанный тысячи раз тысячами разных каблуков, такой же был и в коридорах.
- Дада, - ответил доктор на мой стук, и я вошёл в кабинет, - проходите и присаживайтесь.
- Благодарю, - сказал я и подумал, что жизнь, всё же, очень интересная штука. Некоторые необязательные обычаи так прочно укоренились в быту, что теперь любой, даже самый ботанистый, школьник осознаёт всю глубину пропасти между парой "садитесь-спасибо" и парой "присаживайтесь-благодарю".
Пока доктор что-то там набирал у себя в ноутбуке - я огляделся вокруг. Сам он сидел за столом лицом к входной двери, справа от него - окно, стена за его спиной была вся увешана картинами с глубоким смыслом.
Был там знаменитый портрет Фрейда с сигарой, с которого Фрейд смотрит на вас грозно-осуждающе, и как бы говорит- "Чел, иногда сигара - это просто сигара".
Был не менее знаменитый портрет Эйнштейна с высунутым языком. От этого портрета, казалось, задорно несётся, словно швейцарский йодль - "Йе рьавно эмь це квайдрайт!", и почему-то - "ду хаст нихьть".
Пространство стены между этими мотивирующими артобъектами занимали другие, которые по замыслу должны были, видимо, мотивировать еще больше, а именно - дипломы доктора. Надписи на дипломах были сделаны таким искусным и витиеватым шрифтом, что разобрать можно было только фамилию-имя-отчество самого доктора и надпись "DIPLOMA".
Над всем этим доминировал портрет радужной обезьяны, которая, схватившись за голову, молча взирала на происходящее в кабинете и мире в целом.
Закончив таинственные манипуляции в своем ноуте доктор объявил мне, что принимает он только наличные, и что первый сеанс, который прямо сейчас и проходит, будет стоить - по скидке - **** рублей.
"Скока?!!, - чуть было не крикнул я, но сдержался и начал судорожно вспоминать, что у меня там осталось на карте, ибо наличных, судя по их звону, было рублей 70. Память говорила, что точно не знает, но на первый раз хватит. Возможно.
"Нужно будет попросить аванс у Николая Петровича, а лучше - сразу два", - подумал я и отпросился у доктора, чтобы снять наличные.