Кружок с кривляющейся подругой все еще проигрывался на повторе, когда Вера услышала шаги в коридоре. Она мгновенно положила телефон на место, точно так, как он лежал, и отвернулась к окну, пряча лицо в ладонях. Сердце колотилось так, что отдавалось в ушах набатом.
— Ну вот, я снова с тобой, — прощебетала Алина, плюхаясь на стул. — Вер, ну ты чего опять? Не раскисай. Я же говорю — всё наладится. Хочешь, я ему сейчас напишу? Попрошу прийти, поговорить?
Вера медленно повернулась. На её лице не было слез. Там была странная, пугающая пустота, которую Алина в своей самовлюбленности приняла за смирение.
— Напиши, — тихо сказала Вера. — Скажи, что я всё осознала. Что я была неправа. Пусть приходит. Мы закажем ужин.
Алина победоносно улыбнулась, схватила телефон и быстро застучала пальцами по экрану.
— Вот умница! Вот это женская мудрость. Сейчас всё устроим.
Через полчаса в замке повернулся ключ. Виталик вошел в квартиру с видом побитой собаки, но в глазах его читалось торжество. Он был уверен: схема сработала.
— Вер, я… — начал он с порога, стягивая куртку.
— Проходи, Виталик, — перебила его Вера, не вставая из-за стола. — Садись. Мы как раз говорили о тебе.
Виталик прошел на кухню, сел рядом с Алиной. Они обменялись короткими, едва заметными взглядами сообщников.
— Я тут подумала, — начала Вера, крутя в руках чайную ложку. — Алина права. Я слишком много на тебя давлю. Требую денег, какой-то ответственности. Это неправильно. Ты же творческая личность.
— Вот! — воскликнул Виталик, оживляясь. — Я же говорил! Мне просто нужно время и поддержка.
— Именно, — поддакнула Алина, подливая себе вина. — Вере просто нужно было выговориться. Теперь у вас всё будет по-другому.
— Обязательно, — Вера подняла глаза. Взгляд у неё был тяжелый, немигающий. — Только у меня есть один вопрос. Алина, ты когда писала Виталику инструкцию, как выпросить у меня деньги на видеокарту, ты какой процент себе брала? Или ты это из любви к искусству делала?
В кухне повисла тишина. Такая плотная, что, казалось, её можно резать ножом. Улыбка сползла с лица Алины, превратившись в нелепую гримасу. Виталик поперхнулся воздухом.
— Ты о чем? — выдавила Алина. — Какая видеокарта? Вер, ты перегрелась?
— О той самой, — Вера достала свой телефон. — «Дави на жалость. Скажи, что у тебя депрессия. Она ведется». Цитата точная? Или мне зачитать момент, где вы обсуждаете мою «самооценку ниже плинтуса»?
Она положила смартфон на стол. Она успела переслать все скриншоты себе, пока Алина мыла руки.
— Вы думали, я совсем идиотка? — голос Веры стал звонким, жестким. — Думали, можно жрать мою еду, пить мое вино и обсуждать, как удобнее на мне ехать?
Виталик вскочил.
— Ты лазила в телефон Алины?! Это подсудное дело! Тайна переписки!
— Сядь! — рявкнула Вера так, что он плюхнулся обратно. — Подсудное дело — это мошенничество. А то, чем вы занимаетесь — это паразитизм.
Она встала и подошла к двери.
— Виталик, твои вещи я не собирала. У тебя пять минут, чтобы сгрести всё в пакеты. Всё, что не успеешь забрать — полетит в мусоропровод. Ключи на стол.
— Вер, ну ты чего начинаешь… — заныл муж, понимая, что земля уходит из-под ног. — Ну ляпнули глупость, ну с кем не бывает…
— Пять минут, — повторила Вера. — Время пошло.
Она повернулась к подруге. Алина сидела красная, теребя салфетку.
— А ты, подруга… — Вера произнесла это слово с таким отвращением, будто выплюнула грязь. — Убирайся. И чтобы я тебя больше не видела. Никогда.
— Да нужна ты мне! — взвизгнула Алина, вскакивая. Маска доброй феи слетела, обнажив обычную хабалку. — Дура набитая! Мы тебе глаза открывали, учили жизни! Да ты без нас загнешься от тоски! Кому ты нужна, разведенка с прицепом из комплексов!
— Вон, — спокойно сказала Вера, указывая на дверь.
Когда дверь за ними захлопнулась, Вера дважды повернула замок. Потом накинула цепочку.
В квартире стало тихо. Очень тихо. На кухне остались стоять два недопитых бокала с вином и тарелка с закусками.
Вера подошла к столу. Взяла бокал Алины и вылила содержимое в раковину. Следом отправился бокал, из которого пил Виталик — она просто швырнула его в мусорное ведро, даже не пытаясь мыть. Стекло звякнуло, разбиваясь о дно ведра.
Ей должно было быть больно. Она потеряла мужа и лучшую подругу в один вечер. Но вместо боли она чувствовала удивительную легкость. Будто с плеч сняли рюкзак с камнями, который она тащила годами, думая, что это её крест.
Вера открыла холодильник. Достала пирожное, которое купила себе вчера, но не съела, потому что Виталик сказал, что она поправилась.
Она села за стол, откусила большой кусок и, жуя, посмотрела на пустой стул, где еще пять минут назад сидели предатели.
— Приятного аппетита, Вера, — сказала она сама себе в тишине. — Завтра сменим замки. А самооценка… самооценка, оказывается, поднимается, когда из жизни убираешь мусор.