Новость о смерти бабушки настигла Ирину врасплох - как холодный порыв ветра, распахнувший окно в тихой, привычной комнате. Она долго смотрела на телефон, не понимая, что именно её так зацепило: само слово «умерла» или то, что она не знала о существовании этой бабушки.
Оказывается, у неё была ещё одна бабушка
Это родная мать её папы. При разводе его забрал к себе отец, потом появилась мачеха - добрая, заботливая, настоящая мать во всём, кроме крови. Про ту, первую, может, и вспоминали, но Ирина никогда не слышала. Она выросла с мыслью, что её бабушка та, которая, с дедушкой.
А теперь оказалось, что была ещё одна. Отец пожал плечами - даже не интересовался судьбой родной матери, у него были только негативные воспоминания о ней - била, пила, скандалила. Он был рад, что отец его не оставил с ней. Вот только теперь был удивлён, что мать столько времени была жива, и дом даже есть. Пусть и находится он в глухой деревне.
Странно. Не каждый день объявляется наследство от призрака прошлого. Ирина почти сразу решила, что продаст, но сначала поедет и посмотрит. Просто чтобы понимать, что именно ей досталось.
Дорога заняла почти три часа и выжала из неё все силы
Электричка, потом старый автобус, потом пешком - вдоль пустынной дороги, где лес подступал слишком близко, будто пытался сомкнуться за её спиной. Деревня оказалась маленькой, но не заброшенной.
«Кто это купит? - мелькнула усталая мысль»
Дом стоял на окраине. Облупившаяся краска, скрипучее крыльцо. Жить можно. Теоретически. Но кто захочет здесь жить - в месте, где даже воздух казался тяжёлым, настоявшимся, как забытая вода в стакане?
Разве что участок… Большой. Земля хорошая, не заросшая полностью. Как дача - может, и сгодится кому-нибудь.
Ирина вошла внутрь, и дом встретил её странной, глухой тишиной - не пустой, а как будто плотной. Пахло старыми вещами и пылью.
Она устала так, что ноги сами донесли её до дивана
Села. На секунду закрыла глаза - и сон тут же подступил мягкой волной. Тело стало тяжёлым, её как будто прижимало к дивану.
Но оставаться на ночь здесь не хотелось. Мысль об этом была неприятной.
Ирина резко поднялась, и пошла на кухню. Там нашёлся чай. В старом шкафчике - печенье. Сроки годности… нормальные. Не просрочено. Почему-то это удивило её сильнее всего.
Она вскипятила воду, заварила чай, села за стол. Пар поднимался тонкими струйками, и в этом паре ей на секунду почудилось движение. Не просто игра света - словно кто-то провёл ладонью по воздуху.
И тут… за её спиной медленно и отчётливо скрипнула половица.
Ирина замерла с чашкой в руках. Она была уверена - в доме больше никого нет.
Она медленно обернулась
Никого. Но чувство чужого присутствия не ушло. Оно, наоборот, стало острее, будто кто-то только что стоял совсем близко… и успел отступить ровно в тот миг, когда она повернулась.
Холод пробежал по позвоночнику. Она встала, на негнущихся ногах подошла к столешнице, и на ощупь нашла нож, который заметила раньше. Металл оказался неожиданно холодным и тяжёлым - почти живым в руке. С этим странным утешением она медленно обошла дом.
Комната - пусто. Коридор - пусто. Вторая комната - пусто. Скрипящие доски под ногами - как чей-то сдержанный, сухой смешок.
Ничего. Ни чужих шагов. Ни чужого дыхания. Ни силуэтов в тёмных углах.
- Старый дом… - шепнула она себе. - Дерево сохнет. Подумаешь.
Но сердцебиение не спешило утихать.
Спать уже не хотелось. Только бы уйти. Быстро. Выйти - и больше не возвращаться.
И всё же… она почти злилась на себя за это бегство. Она ведь даже не посмотрела толком, что ей досталось. Страх - страхом, но разум цеплялся за простое любопытство: какой была эта бабушка? Кем была женщина, о существовании которой молчали всю её жизнь?
Ирина начала проверять углы
Заглядывала в шкафчики, комоды, ящики. Всё казалось чужим и каким-то нарочито аккуратным. Пустоватым. Как декорация к чьей-то жизни, а не настоящая жизнь.
Потом она подошла к книжному шкафу.
Он был небольшим. Стеклянные дверцы, за ними - ряды книг. Красивые, яркие обложки. Слишком красивые. Она вынула одну - лёгкая, словно внутри почти ничего нет. Полистала - простой, незамысловатый стиль, дешёвая бумага. Названия - вычурные, незнакомые, будто выдуманные наспех. Такие книги никто не читает. Но для вида, наверное, самое то. Декор. Фальшь. Пустота.
Раздражение вспыхнуло внезапно. Она резко захлопнула дверцу шкафа и, сама не понимая зачем, надавила на неё ладонью.
И в этот момент шкаф… начал двигаться
Едва заметно. Неслышно, тяжело, будто кто-то изнутри толкнул его в ответ.
Ирина отдёрнула руку.
Между шкафом и стеной проступила тёмная щель. Там не было стены. Там была пустота.
Она медленно, почти не дыша, провела рукой по боку шкафа - и он подчинился, как будто его давно ждали именно этого движения. Массивный, старый, он на удивление легко отъехал в сторону.
За ним открылась маленькая, тесная комната. Без окон. Без света.
Пахло чем-то сладким, свежим, как будто кто-то только что постирал бельё, и вывесил.
Ирина стояла около этого проёма с ножом в руке
Её сердце бешено колотилось, а на лбу выступил пот.
После недолгих раздумий она протянула руку к стене. Пальцы скользили по холодным, неровным обоям, пока не нащупали маленький пластиковый выступ. Выключатель. Она нажала.
Слабый жёлтый свет дрогнул под потолком, будто лампа сама удивилась, что её разбудили. Комната ожила.
Она оказалась… уютной. Почти домашней. Небольшой диван с пледом. Круглый столик, на котором лежала сложенная салфетка. Стул, отодвинутый ровно на середину. Тумбочка. И над ней - зеркало в простой деревянной раме.
Ирина шагнула к нему, и почти машинально посмотрела в отражение. Спокойно. На долю секунды. И тут же в груди что-то оборвалось.
Она вскрикнула, и отпрянула, чувствуя, как ноги подгибаются. Сердце ухнуло в пустоту, ударилось в рёбра, заколотилось в панике.
И в тот же миг за её спиной раздался глухой, тяжёлый удар
Скрежет. Глухое: тук, и шкаф вернулся на место.
Комната стала клеткой.
Ирина застыла. Даже дышать перестала. Тело отказалось слушаться, как будто любое движение могло разрушить тонкую грань между реальностью и чем-то гораздо хуже.
Её пальцы судорожно вцепились в рукоять ножа. Она не смела смотреть в зеркало. Потому что знала, что там. Она видела. Себя. Маленькую.
Девочку с тонкими косичками, с чуть испуганными глазами…
Что было страшнее - это отражение или тот факт, что она заперта, Ирина не могла понять. Страх распался на два равных, леденящих ужаса.
Прошло несколько секунд. Или минут. Или вечность.
Она заставила себя вдохнуть.
- Это… нервы… - прошептала она едва слышно. - Галлюцинации… Стресс… дорога… просто игра света…
Она снова сделала шаг к зеркалу
Потом ещё один. Каждый шаг давался, как прыжок в темноту.
Ирина медленно подняла глаза. И снова вскрикнула.
Теперь из зеркала на неё смотрела дряхлая старуха.
Высохшее лицо, проваленные глаза, редкие седые пряди, тянущиеся по вискам. Кожа - тонкая, как пергамент. Губы - сжатые в странной, почти узнаваемой улыбке.
Не просто старуха. Она.
Та же самая линия бровей. Те же глаза. Только истлевшие временем.
Ирина закричала - на этот раз громче. И бросилась к стене. Руками. Плечами. Ножом. Била по панелям, по обоям, по дереву - туда, где только что был проход.
Но там была лишь глухая, сплошная стена. Ни щели. Ни даже намёка, что здесь когда-либо существовал выход. Гладкая, безразличная поверхность. Комната дышала тишиной.
И где-то глубоко внутри Ирины вдруг родилась мысль, которая была страшнее любых отражений: а если отсюда никто никогда и не выходил?
Она дышала часто и неглубоко, будто воздух в этой комнате был гуще обычного
Страх не уходил, но постепенно приходило понимание, что бездействовать нельзя.
Она начала осторожно оглядываться, стараясь не смотреть в сторону зеркала. Но иногда взгляд всё равно соскальзывал - мельком, краем глаза, и каждый раз отражение менялось. То на неё смотрела девочка, то подросток, то старуха.
Ирина не сомневалась - это она. Какая-то её часть. Её тень. Её будущее или прошлое, застрявшее здесь.
Она стиснула зубы и сосредоточилась на реальных вещах.
Обыскала тумбочку - внутри только большой блокнот и красивая ручка. Пальцы дрогнули, когда она брала их - вещи были тёплыми, будто кто-то только что держал их в руках.
Прежде чем открыть блокнот, Ирина резко дёрнула плед с дивана и накинула его на зеркало. Ткань дрогнула, легла неровно, но отражение исчезло, и она почувствовала, как мышцы спины чуть-чуть расслабились.
Она села на диван и открыла блокнот
«Он делает для меня всё. Я счастлива, как никогда. Но… я чувствую. Его голос стал слабее, чем был. Я знаю, что будет дальше. Но я не могу остановиться»ь, не успевая за собственными эмоциями.
Похоже, это писала её бабушка.
«Юра, 25 лет. Какой он светлый. Как он смотрит на меня… будто я - чудо. Он говорит, что никогда так не любил»
Ирина нахмурилась, перелистывая дальше.
«Он делает для меня всё. Я счастлива, как никогда. Но… я чувствую. Его голос стал слабее, чем был. Я знаю, что будет дальше. Ноя не могу остановиться»
На следующей странице: «Умер». И все изрисовано...
А уже на следующей:
«Мне нужен другой. Я готова. Да, снова. Я знаю, что и он умрёт. Но несколько лет, или даже месяцев счастья - это много»
Страницы дальше - всё то же. Эмоции. Всплески счастья, почти экстаз. Потом - констатация: «Умер. Жаль. Но ничего. Я благодарна. Мне есть что вспомнить»
Минимум пять имён, Ирина не хотела считать
Юноши - 25, 23, 24, 27 лет. Все - «без ума от неё», «готовы ради неё на всё», «не замечали, как устают», «не понимали, почему слабеют с каждым днём».
Ирина перелистывала всё быстрее, дыхание становилось тяжёлым. Её волосы будто поднимались от ужаса. Картинка начала складываться сама собой.
Бабушка не просто «чувствовала себя молодой». Она становилась молодой - в зеркале. Зеркало не отражало - зеркало возвращало. Дарило образ, энергию, силу. Но что-то взамен забирало.
И, похоже, оно требовало постоянной подпитки, жертв. И это были молодые мужчины, влюблявшиеся до потери рассудка, словно под приворотом.
Ирина машинально посмотрела на укрытое тканью зеркало. Ткань чуть дрогнула. Будто кто-то дотронулся изнутри.
Ирина понимала - ждать чуда бессмысленно, нужно выбираться, и немедленно
Но в блокноте бабушки - ни слова о том, как она сама покидала эту комнату. Только о том, что зеркало давало ей молодость, страсть, обожание молодых мужчин… но какой ценой?
Ирина не хотела такого «счастья».
С яростью, которой в себе не знала, она начала двигать мебель - стол, стул, тумбочку, диван. Каждый предмет скрипел, будто сопротивляясь. Она стучала по стенам, била по ним ножом, дёргала за швы обоев, поочерёдно пробовала каждую дощечку пола. Всё бесполезно. Комната будто жила собственной жизнью и прижимала её к себе, как добычу.
Выдохшись, Ирина рухнула на диван. Горло сжалось от ненависти и бессилия. Она бросила взгляд в сторону зеркала, в которое боялась смотреть, и сжала кулаки так сильно, что побелели костяшки.
«Нет! Я не стану частью этого! - подумала она»
Она вскочила, подошла к зеркалу и одним резким движением сорвала с него плед
В отражении - подросток. Она сама, когда ей было лет шестнадцать. С яркими глазами, полными жадных мечтаний: богатый муж, путешествия, блеск, роскошь. Тогда она действительно была готова «всё отдать» за красивую жизнь.
На секунду эти старые мечты вернулись обратно, словно зеркало умело дергать за самые глубокие струны души. Вот оно счастье… стоит только позволить себе захотеть… Ведь к своим 29 она так и не разбогатела, не нашла достойного мужа...
Сознание помутилось. Но Ирина встряхнула головой, как от дурмана.
- Нет. Это не моё. Не так.
Она ухватилась за края зеркала, попыталась сорвать его со стены. Оно не шелохнулось, будто было частью самой комнаты - намертво, навсегда прилипло к этой стене.
Тогда она схватила стул. И ударила.
Первый удар - громкий треск, как выстрел
Второй - воздух завибрировал, стул выбило из рук.
Третий - уже ножом. Ужасный гул, низкий, давящий, будто она разбивала не стекло, а чью-то огромную грудную клетку.
Звук резал уши. Казалось, барабанные перепонки лопнут.
Она закричала, закрыла уши, упала на диван, сжалась, ожидая худшего.
Мир стал белым шумом.
А потом - всё стихло.
Она открыла глаза. Светало.
Она сидела на диване - в обычной комнате, с нормальными окнами, с серым рассветным светом за стеклом. Будто никакой тайной комнаты не было.
Ирина медленно поднялась
Воздух был обычным. Тишина - простой, не угрожающей. Сон. Наверное, сон. Дальняя дорога, эмоции...
Она прошла по дому, пытаясь избавиться от дрожи в руках. Подошла к тому самому книжному шкафу. Открыла. Там - те же самые ряды дешёвых, никому не известных книг, аккуратно расставленных для вида.
Она попыталась сдвинуть шкаф. Ничего. Ни миллиметра.
Ирина нервно усмехнулась. Просто вымоталась - вот и приснилось. Дурной сон. Может, подсознание реагирует на усталость, на смерть, на чужой дом…
- Хватит! - сказала она вслух.
Решение созрело мгновенно - напишет риелтору, пусть продаёт дом за сколько угодно.
Взяла сумку, и вышла.
По дороге к автобусу она встретила пожилую женщину, что-то несшую в авоське
Та остановилась, глядя на Ирину с удивлением:
- Ты чья будешь?
Ирина рассказала, кто она и зачем приехала. Попросила рассказать о бабушке.
Женщина махнула рукой.
- Жила тут, лет двадцать назад переехала. На вид была спившаяся совсем. Мы думали, проблемы будут. А через пару недель - будто подменил кто-то. Ухоженная стала… И ухажёр у неё - молодой, на машине дорогой. Потом к нему переехала. Но возвращалась сюда время от времени, регулярно даже. Как будто проверяла дом. То с одним парнем, то с другим приезжала. Всё молодые, красивые. Шли за ней, как приворожённые. Мы-то уж смеялись - чем она их привлекает, хоть и следила за собой, но возраст же. Здесь не общалась ни с кем. А в последний раз приехала одна. Да так и померла - нашли на полу, глаза открыты, лицо перекошено от ужаса. Кошмар был…
Ирина слушала, бледная, будто ледяная вода стекала по коже
Обменялись телефонами. Пожали руки. Она побрела дальше, к остановке.
Но… постепенно… стало доходить кое-что. Она же даже не осматривала дом, когда пришла, только присела на диван… и, получается, заснула.
Потом этот «сон»… А книги? Те же. Один в один, как во сне.
Если это был сон - почему всё совпадало? Как будто… она не спала.
Ирина резко остановилась. Оглянулась. Дом - за деревьями, тихий, ничем не выделяющийся. Она побежала туда.
Сердце стучало так, будто хотело вырваться, когда она влетела внутрь. Она нашла старые газеты, сложила их перед шкафом. Руки дрожали, но она чиркнула зажигалкой. Бросила. Газеты быстро занялись пламенем. Она стала сбрасывать в огонь всё, что горело - книги, тряпки, какие-то бумаги.
Огонь поднялся выше, и заскрипел, как будто кричал кто-то.
Ирина закашлялась от дыма, выбежала наружу, набрала воздуха, и побежала прочь, не оборачиваясь.
Вечером позвонила та женщина
- Девочка… дом твой… полностью сгорел… До тла…
- Очень жаль, - Ирина изобразила грусть. - Очень…
Но внутри, в груди, разливалось облегчение - тёплое, тихое, даже слишком приятное.
Она уже написала риелтору. Пусть он сам всем занимается. Она туда ни ногой.
Через пару недель ей сообщили, что участок покупают за копейки. Она даже не уточняла, кто. И знать не хотела.
Главное - она больше никогда не увидит то зеркало. Почему-то она была уверена, что оно было.