Под ёлкой лежал он. Аккуратный, в изящной бумаге с серебристыми звёздами, перехваченный шёлковой лентой. Последний подарок от мужа. Помню, как он с таинственной улыбкой положил его туда, шепнув: «Откроешь в полночь. Это нечто особенное». В его глазах я тогда, очарованная, увила предвкушение праздника и нашу общую тайну. Теперь я понимаю, что тайна была совсем другой.
Бой курантов, шампанское, смех. Я разрывала упаковку с детским трепетом. В бархатной коробочке лежали часы. Не просто часы, а красивые, дорогие, с матовым циферблатом и тонким браслетом. «Чтобы ты всегда чувствовала время, ценила каждую секунду», — сказал он, целуя меня в щёку. Его телефон вибрировал в кармане, но кто обращает на это внимание в новогоднюю ночь? Я надела их, они были прохладными и чуть тяжеловатыми на запястье. Мне казалось, это символ нашего будущего, отмеренного вместе.
А потом был странный, вымученный тост за новый этап. Его взгляд, скользящий мимо меня, в окно, в тёмную зимнюю ночь. Он сказал, что очень устал, и рано лёг спать. Я осталась одна досматривать старый фильм, поправляя на руке новый браслет. Он тикал. Громко. Этот звук заполнял всю тишину пустой гостиной.
Ушёл он на второй день января. Сказал, что встретил другую, что это любовь, что так будет лучше. Его вещи исчезли стремительно, будто их и не было. Но часы остались на моём запястье. Они тикали. В тишине опустевшей квартиры их звук стал навязчивым, невыносимым метрономом, отмеряющим уже не общие мгновения, а пустоту.
Я ненавидела эти часы. Они стали не подарком, а насмешкой, жестоким и бессмысленным артефактом рухнувшей реальности. Я сжимала кулаки, чтобы не сорвать их и не разбить о стену. Но однажды утром, глядя в зеркало на своё отражение с синяками под глазами, я поймала себя на мысли, а что, если он был прав? Не в том, что ушёл, а в своих словах тогда, в новогоднюю ночь. «Цени каждую секунду».
Он, конечно, вкладывал в это один смысл. Но у секунд есть странное свойство — они принадлежат только тому, кто их проживает. Эти часы отмеряли моё время. Моё. Не наше. Они тикали, пока я плакала в подушку. Они тикали, когда я впервые заставила себя приготовить ужин. Они были со мной, когда я вышла на первую пробежку по хрустящему снегу, и их тиканье сливалось с ритмом сердца. Они стали не символом его ухода, а фоном моего возвращения к себе.
Я не сняла их. Я приняла их вызов. Каждая секунда, отмеренная этим механизмом, стала моей собственностью. Я начала наполнять их тем, что было нужно мне. Записалась на курсы, о которых давно мечтала. Встречалась с подругами, с которыми из-за «семейной жизни» почти перестала общаться. Училась засыпать под это тиканье, делая его не звуком одиночества, а звуком жизни, которая продолжается вопреки всему.
Он подарил мне часы, думая, возможно, о вечности «нас». А подарил мне время. Самое ценное, что только может быть. Время, чтобы зализать раны. Время, чтобы злиться. Время, чтобы забыть его лицо. Время, чтобы вновь научиться улыбаться своим мыслям, а не воспоминаниям.
Те часы всё ещё на моём запястье. Но теперь я слышу в их тиканье не его шаги, удаляющиеся по лестнице, а свой собственный пульс. Твёрдый и ровный. Он ушёл к другой, оставив мне самый неожиданный и бесценный подарок — возможность начать новую жизнь. С чистого листа. С новой секунды. И я эту возможность не упущу. Потому что моё время, наконец, принадлежит только мне.