- Шестой, шестой! Шестой! Не отвечает!
Некому было отвечать.
Техник группы дистанционного управления мичман Якубовский уже никогда никому не ответит…
…
- Да выровняете ли вы, наконец, этот чёртов крен?! От чего крен? Разобрались?
- А хрен его знает, от чего! Дался тебе этот крен! - снова скрипел тихонько зубами командир электромеханической боевой части. - Соколов!
- Я, товарищ капитан второго ранга.
- Так. Крен уже на левый борт. Значит, заполним второй номер правого борта.
- А может быть, лучше заполнить одну из цистерн средней группы?
- Плечо после заполнения второго номера больше получится, товарищ командир. Спрямим крен и одновременно устраним дифферент.
- Из центрального поста нам удобнее заполнять среднюю. Если прервётся связь с первым отсеком… Мы из центрального в случае необходимости не продуем носовую цистерну. Так что заполняйте среднюю!
- Хорошо, - сопел позеленевший механик. Начальников, как и родителей, не выбирают. - Соколов, заполняйте пятый номер! Нежутин, открыть аварийную захлопку пятого номера правого борта!
Нежутин провернул ярко-красный маховик аварийной захлопки.
- Соколов, заполняй! Она на ручном. У нас всё теперь на ручном, мать твою…
Соколов на ощупь, не отводя глаз от пульта главной энергетической установки (*), повернул розмахом над головой привод клапана вентиляции цистерны.
Шипел воздух. Лодка, тяжко вздохнув, едва ощутимо качнулась и успокоилась.
- Крен десять градусов!
- Как десять?! Был же девять! Увеличился, что ли? Не понял…
- Эксперимент не удался… - съязвил Соколов.
Удивлённые парадоксальным результатом своей деятельности командир и механик стояли посреди отсека с открытыми ртами и молча смотрели друг га друга.
Нежутин и Соколов, оторвавший всё же взгляд от таинственного процесса расхолаживая ядерного реактора, смотрели на них.
Подавленный грустной растерянностью, центральный пост терялся в печальном недоумении.
- Прямо мистика какая-то! Полтергейст!
- Я вообще-то человек не суеверный и абсолютно уверен, что этому есть вполне рациональное, разумное объяснение. Надо только разобраться, - смущённо оправдывался командир боевой части-пять и чесал шею.
А Захаров смотрел на пульт «Вольфрам» и не поднимал обычно по-телячьи выразительных, а теперь испуганных глаз. Только он не рассматривал это событие как чистую галлюцинацию. Только он один понял, в чём дело.
Перед аварией, на глубине, цистерны главного балласта были подключены на продувание пороховыми газогенераторами. При аварийном всплытии он, лейтенант Захаров, оператор пульта «Вольфрам», не переключил цистерну главного балласта пятого номера на продувание воздухом высокого давления. Ну, получилось так! Все цистерны переключил, а эту забыл или внимания не обратил. Отвлёкся, в общем. Лодка всплыла с заполненной цистерной.
При открытии клапана вентиляции правого борта цистерна стала негерметичной, и вода через шпигатную решётку слилась до уровня ватерлинии. Вместо утяжеления правый борт, наоборот, облегчился! Вот и увеличился крен на левый борт!
Фокусники редко делятся своими секретами, а публика по сути своей глупа.
Молчал лейтенант Захаров. Тёр виски.
А в задымленном центральном висел огромный знак вопроса.
Сноска:
(*) - выносные приборы контроля за состоянием ядерного реактора - так будет вернее, думаю. ПУ ГЭУ на пла всегда расположен в отдельной герметичной выгородке. - автор блога.
Глава 24.
11.45.
- Передано радио на берег - сигнал об аварии номер семь! Третий раз! Квитанция не получена!
- Передать радио четвёртый раз!
…
- Центральный! Дизель перегревается! Цилиндры заклинит!
- Товарищ командир, без охлаждения дизель больше не может работать.
- Останавливайте!
И добавил негромко какую-то фразу. Прогудел в маску. Никто толком не расслышал.
- Снять нагрузку с дизеля!
- Снята нагрузка!
- Стоп дизель!
Глухой металлический звук воздушной захлопки прервал гулкие басовые ритмы дизеля.
- С вентилированием придётся подождать!
Так и сидели в резиновых масках, привязанные к стационарной дыхательной системе гофрированными хоботами.
Глава 25.
11.46.
Пятый в масляном тумане. Сильно парило где-то в районе турбоциркуляционных агрегатов.
В распоряжении Ковалёва, кроме Лисицина, находились люди, не попавшие в шестой и седьмой. Никто из них толком не знал пятого отсека. Инженер группы дистанционного управления «прошлогодний» лейтенант Шестаков, мичманы: техник-турбинист Болдырев и электрик Забелин - из шестого отсека.
Матросы: приписной с первого экипажа Баранов, Кулагин - машинист трюмный седьмого и Лапотнюк - тормозной и безмозглый рулевой седьмого.
Какая от них помощь?
Ковалёву вспомнилась та вахта, когда боцман, обучая Лапотнюка, устроил короткое замыкание в цепях управления рулями: «Просто сгорел предохранитель, ха-алера его в живот!».
Переложенные на всплытие кормовые рули вдруг замерли, и лодка стремительно, с огромным дифферентом на корму, словно собираясь выполнить «мёртвую» петлю, начала всплывать. Даже посуда в кают-компании со столов полетела. Выравнивая дифферент, срочно продули корму. Тогда всё обошлось. Даже аварийную тревогу «Заклинка рулей!» не успели объявить.
Хм, рулевой! - усмехнулся и покачал головой.
Парение не уменьшалось. С дымовыми газами пары масла выносило в центральный проход, и тяжёлый масляный туман низко стелился над настилом.
Ковалёв тревожно огляделся по сторонам. Надо что-то делать. А что им поручишь? Тем более Болдырев с Кулагиным «привязаны» к шланговым дыхательным аппаратам.
Вспомнил вдруг об открытых клапанах левого борта.
- Шестаков, Шестаков! - гудел он сквозь маску.
Шестаков повернулся, да так и замер.
По всей длине отсека, от кормовой до носовой переборки, на высоте одного метра от настила, с шелестящим гулом пронёсся сноп голубого пламени. Словно кто-то, стоящий в конце прохода, поливал отсек из огнемёта. Опалило волосы, обожгло руки. На Шестакове и Лапотнюке загорелись комбинезоны РБ, и они лихорадочно стряхивали с себя огонь голыми руками.
Лисицын, сорвав вместе с лоскутами кожи прилипшую к лицу расплавившуюся резиновую маску, со стоном прижался обожжённой щекой к металлу распределительной коробки.
- Уййй, бля!
- Загубник в рот вставь!
Огнедышащий дракон, мгновенно сожрав кислород, захлопнул свою пасть. На палубу отсека плавно оседали хлопья серой копоти.
Хорошо, что огневой вал прошёл верхом. По счастливой случайности не сгорели заживо. Узнали бы, что ощущал великий Джордано, покрываясь золотой корочкой на площади Цветов.
Заколотилось в груди. Вот-вот от малейшей искры полыхнёт в трюме трескучим факелом разлитое масло. Пламя, разбрызгивая чёрную копоть, вмиг испепелит тонкий комбинезон РБ, пробежит тягучим палящим жаром по беззащитной взмокшей спине, с остервенением вопьётся раскалёнными зубами в тело и за считанные секунды превратит его в корчащуюся мучительными судорогами от неугасимой боли, хрипящую, медленно теряющую сознание стонущую головёшку.
- Осмотреться в отсеке! - что есть силы выл в разреженной после вспышки атмосфере Ковалёв.
Разбежались в образовавшемся чаду. Лезли в трюм, не обращая внимания на ожоги и боль в ушах, ощупывали, осматривали закоулки, выгородки, труднодоступные места.
Ковалёв перекрыл злополучные клапаны.
- Отсек осмотрен, возгораний и очагов тления не обнаружено!
- Центральный! - разрывается телефонная трубка.
- Есть пятый!
- Центральный!
- Да есть, есть, центральный! Блин, мы их слышим, они нас нет!
- Аварийная тревога. Вспышка паров масла в пятом отсеке! Отсек загазован! Видимость полтора метра! Температура шестьдесят градусов!
А пот на лбу Ковалёва холодный.
…
11.47.
- Назначаю рубежи обороны! В четвёртом отсеке носовая и кормовая переборка, в третьем - кормовая переборка. Личному составу пятого отсека приготовиться к эвакуации в четвёртый! Приготовить отсек к покиданию!
Крутили клапаны. Проверяли системы.
- Пятый отсек готов к покиданию!
- Дверь заклинило!
Стиснув зубы, тянули что есть силы. От напряжения рябило в глазах.
- А если раздвижным упором попробовать?
- Да как? Она же на «себя» открывается! Надо бы талью…
Почувствовали себя маленькими и беззащитными. Растерянно смотрели на дверь. На душе было мрачно и обидно. Хоть плачь.
…
Разгерметизированные отсеки горели, заполнялись водой и ядовитыми газами. Будто кровь из ран, обессиливая мощный организм, хлестала из труб гидравлическая жидкость. Уходил с заунывным воем воздух высокого давления. Что-то рушилось, взрывалось, клокотало и пенилось. Раскалённые газы, вырываясь через разорванную трубу системы аварийного продувания в балластную цистерну номер десять правого борта, нагревали корпус. Колыхалась на волнах обожжённая, содранная заживо кожа резинового покрытия.
Медленно останавливалось ядерное сердце. Почти полностью парализованный, с отключенными, замкнутыми накоротко, дымящимися нервами электрических цепей, корабль продолжал бороться за свою жизнь и жизни этих, мечущихся и отчаянно матерящихся в его отсеках людей.
.
Историю рассказал © Олег Борисович Фадеев.
.
08.12.2025
.