Знания об использовании – это, однако, не использование. Использование невозможно без знания о том, как использовать, поэтому знание об использовании и использование дополнительны друг к другу с точки зрения работы разума. Знания об использовании Аристотель называет энтелехией, а использование – энергией.
Энтелехия – от ἐντελής – законченный, завершенный и ἔχω – иметь, находиться в состоянии; собственно – нахождение-в-состоянии-полной-осуществленности, осуществленность, – возможна лишь при наличии того, что должно быть осуществлено.
В третьей главе девятой книги «Метафизики» Аристотель пишет, подчеркивая, что речь идет о языке: «Имя ενέργεια, связываемое с έντελέχεια, перешло и на другое, больше всего от движений: ведь за деятельность больше всего принимают движение» (Мет. 1047a 30).
Энергейя Аристотеля – это деятельность или возможность деятельности, поскольку исходит из дюнамис, как силы, вызывающей движение. Только определившись с физикой жизни, Аристотель выходит на определение души:
«Таким образом душа необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности (δυνάμει) жизнью. Сущность (ούσία) же [как форма] есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела» (О душе, 412a 20).
То, что усия есть энтелехия как форма, вставил переводчик. У Аристотеля просто усия есть энтелехия. Дорийское написание этого слова как ἐσσία породило латинскую essence. Что же касается собственно Аристотеля, то я бы перевел последнюю фразу так «Стало быть, мы называем душой энтелехию обладающего жизнью тела».
К этому он добавляет, что под душой является энтелехия, понимаемая как знание. От этого определения один шаг до утверждения, что душа есть «сущность как форма (логос)» (О душе, 412b 10), как это переводит П. Попов. Но я бы перевел это иначе, тем более что τόν λόγον – это совсем не форма. Мне кажется, что более точным был бы перевод: «сущность души есть логос».
Далее он поясняет свою мысль на примере орудия, вроде топора: «сущностью его было бы бытие топором, и оно было бы его душой» (О душе, 412b 10). Мысль об орудии делает его определение понятным: чтобы уметь использовать топор как топор, нужно обладать определенным логосом, то есть знанием об использовании этого орудия. Без этого знания топор перестанет быть топором и будет просто некой неопределенной вещью. Знание, как душа, делает вещь живой!
Из этого утверждения рождается первое определение способностей. Можно даже сказать, что это не определение, а описание того, как совершается переход от неживой природы к живой через растение, выведенное из того признака жизни, что она связана с движением.
«…все растения наделены жизнью. Очевидно, что они обладают такой силой (δύναμιν) и таким началом (άρχήν), благодаря которым они могут расти и разрушаться…
Эту способность можно отделить от других, другие же способности смертных существ от нее отделить нельзя» (О душе, 413a 30).
Продолжение следует...