По моему возвращению в палатку, мой ординарец, по своей привычке, аккуратно застегнул ее вход на все что можно, и обычно требовалось несколько минут на то, чтобы расправиться с результатами этого бессмысленного труда. Сейчас у меня не было времени, которое можно было бы напрасно потратить таким способом. Я выпрыгнул из постели, схватил свой верный Спенсер, которой всегда держал рядом, независимо от того, вставал я или ложился, и, с треском распахнув вход в палатку одним резким движением рук, помчался, без шляпы и сапог, к точке, на которой, как мне казалось, была сосредоточена атака.
Было достаточно светло для того, чтобы видеть врага и самому быть для него заметным. Первый выстрел уже побудил каждого человека моей команды привести оружие и экипировку в состояние боевой готовности. Индейцы, численностью в сотни человек, были повсюду вокруг лагеря, очевидно намереваясь нас окружить, в то время как конный отряд примерно в полсотни их лучших воинов, воспользовавшись оврагом, сумел подобраться довольно-таки близко к нам, прежде чем был обнаружен. Его намерением явно было проскочить через наш лагерь, обратив в паническое бегство всех наших лошадей, которых должны были переловить окружавшие лагерь группы индейцев, и затем спокойно заняться нашим уничтожением.
Однако пикет обнаружил приближение противника и своевременно оповестил выстрелом лагерь, разрушив, таким образом, этот план Индейцев, надежда на успех у которых практически всегда основывается на эффекте неожиданности.
Мои люди открыли по ним такой беглый огонь из карабинов, что они были рады убраться за пределы дистанции поражения. Однако сам солдат пикета, поднявшего тревогу, был подстрелен Индейцами на своем посту, и вся эта группа уже скакала над его телом, однако снять с него скальп им не позволил огонь со стороны его товарищей, которые затем бросились вперед и выручили его. Выяснилось, что он был тяжело, но не смертельно ранен в корпус прошедшей навылет винтовочной пулей.
Индейцы, видя что их попытка застать нас врасплох и спугнуть наших лошадей не удалась, отступили на расстояние чуть больше мили от нас, съехались в одном месте и, свиду, принялись о чем-то совещаться друг с другом, Нас новым нападением было уже не напугать. Так что, вероятно, они, удовлетворившись предпринятой попыткой, собирались просто дожидаться, пока не представится новый удобный случай.
Однако, нам было, по возможности, желательно узнать, к какому племени принадлежал наш противник. Поэтому я отправил одного из наших переводчиков с задачей выдвинуться на середину дистанции между нашим лагерем и Индейцами, просигналить о том, что мы хотим вступить с ними в переговоры, и, таким образом, выяснить, какие из авторитетных вождей их возглавляли.
Обычная манера начать общение с отрядом, о враждебности которого известно, либо она предполагается, состоит в том, чтобы сблизиться с ними, двигаясь по зигзагу или по окружности. Переводчик проделал это сигнализирующее действие, и вскоре на него был получен ответ, - небольшая группа Индейцев, отделившись от основных сил, приблизилась к нас на расстояние слышимости крика (англ. within hailing distance). Была достигнута договорённость, что я, в воспровождении шестт других офицеров, выеду на берег реки к точке, находившейся примерно на равном расстоянии и от нашего лагеря, и от места, где [после нападения на нас] собрались Индейцы (прим. перев.: такие места оговаривались и, наверно, и сейчас, с поправкой на изменившиеся условия, оговариваются заранее, вроде у Кастера здесь тоже где-то есть про похожее планирование действий самих американских войск), и там с нами встретится равная по численности группа основных вождей противника. В качестве предосторожности против возможных коварных нарушений договорённости (прим. перев.: у Кастера в одно слово - "против "предательства", но моей разложенной влиянием Индейцев натуре претит такое топорно осуждающее определение ;)), я распорядился о том, чтобы бо́льшая часть моей команды держалась наготове,и условился с офицером, которому было вверено временное командование, о том, что призывом на помощь, если она вдруг понадобится, будет звук горна.
Шесть офицеров и я, прихватив с собой горниста и переводчика, выехали верхом в оговоренный пункт. Спешившись, мы оставили наших лошадей под контролем горниста, который был проинструктирован следить за каждым движением Индейцев, и при первых признаках готовящегося нападения или еще какого-либо предательства, - протрубить "К выступлению" (прим. перев.: англ. "Advance!" Если я правильно понимаю, то это трёхнотный сигнал, похожий на первые три ноты вступительного трека теле-игры "Что? Где? Когда?", но это не точно, я не горнист и ящик тоже особо не смотрю ;)). Каждый из нас достал из кобур свои револьверы и засунул их себе за пояс.
Cпустившись к берегу реки, мы ожидали прибытия семи вождей. На одной стороне реки берег был ровным и покрытым красивым зелёным короткотравьем, на противоположной, - изломанным и густо заросшим ивняком и высокой травой. Сама река, в это время года и на таком расстоянии от своего устья, звания реки едва ли заслуживала. Семеро вождей скоро показались на противоположном берегу, сняли леггинсы и перешли ее вброд, к тому месту где стояли мы. Представьте себе наше удивление в тот момент, когда мы распознали в главном вожде Убийцу Пауни, нашего друга с конференции на Платт, который заваливал нас там декларациями своих мирных намерений, попользовался под этой маской дружелюбия нашим гостепреимством и покинул наш лагерь увешанным припасами и подарками, а через пару недель вернулся чтобы напасть и убивать нас. Причем без малейшего повода, так как мы точно не успели нарушить никаких их прав со времен того обмена дружескими приветствиями у Форта МакФёрсон.
Убийца Пауни и его вожди встретили нас с таким видом, словно были охотно готовы простить нас за то, что мы успешно отбили их преднамеренное внезапное нападение на наш лагерь этим утром. Я, в свою очередь, избегал каких-либо намеков на это недавнее происшествие, по возможности намереваясь выяснить местоположение их селения и планы ближайших действий. Однако все попытки вытянуть из них какую-либо информацию на этот счет искусно ими парировались. Вождей, в свою очередь, также беспокоили наши планы, но мы уклонялись от того, чтобы им о них рассказывать. Перейдя на нашу сторону реки, Убийца Пауни и каждый из его спутников сразу же поприветствовали нас, протягивая руку и произнося небезызвестное "Ха́у" (прим. перев.: (Hau!), краткая форма приветствия на языках Сиу, хотя это наверно и без меня все знают). Но у меня на их счет имелись подозрения, так что во время всего нашего разговора я держал одну руку на рукояти револьвера.
Когда мы уже заканчивали наши переговоры, юный воин, во всеоружии, как и каждый из вождей, появился из зарослей ивняка и высокотравья на том берегу и перешел вброд к месту, где мы находились, поприветствовав нас точно так же, как до этого вожди. Ничего плохого мы в этом не увидели, но только пока несколько секунд спустя еще один воин не сделал то же самое, а за ним последовали еще двое и тоже присоединились к нашей компании. Мне пришлось обратиться к Убийце Пауни с напоминанием об условиях, на которых состоялась наша встреча и указанием на их нарушение с его стороны. Он попробовал отболтаться, сообщив нам, что его молодые люди были очень дружески к нам расположены и перешли на эту сторону только для того, чтобы пожать нам руки и сказать "Хау". В ответ на это я. тем не менее, потребовал, чтобы больше никто из его людей сюда не приходил. Затем разговор возобновился, и продолжался до тех пор, пока мы не увидели на том берегу еще одну группу собиравшихся перебраться к нам. То, что эти Индейцы сделали не далее как сегодняшним утром, складываясь с нашим общим чувством ожидания от них какой-нибудь подлости, убеждали нас в том, что было бы в высшей степени неосторожным вверить свою безопасность их перевесу в силе. Они уже и так превосходили нас, одиннадцать против семерых, и это было крайней ставкой, при которой мы были готовы рисковать. И мы не сомневались в том, что это появление новых воинов, одного за другим, было ни чем иным, как исполнением заранее подготовленного плана, согласно которому с нами предстояло покончить, как только они сочтут своё преимущество достаточным для того, чтобы напасть.
Еще раз напомнив Убийце Пауни о деталях нашего соглашения и о том, что мы честно продолжали соблюдать их, в то время как он ими пренебрегал, я потребовал, чтобы больше ни один из его воинов не на эту сторону реки не переходил. А также обратил его внимание на нашего горниста, который стоял на безопасном расстоянии от нас, и сообщил, что он проинструктирован наблюдать за Индейцами на противоположном берегу и, в случае пересечения ими реки, отдать сигнал, который через несколько мгновений приведёт мне на помощь всю мою команду. Это Убийце Пауни сообразить, что любое продолжение нечестной игры с нами закончится тем, что поставит его самого в затруднительное положение. Так что он сразу же отдал сигнал Индейцам на той стороне оставаться там, где они находились.
Из ответов Убийцы Пауни так и не выяснилось ничего определенного. Я удовлетворился выводом о том, что он и его племя намеревались заняться причинением неприятностей. А их прежние декларации мирных намерений были пустыми словами. Их утреннее нападение на наш лагерь продемонстрировало именно то, что они и собирались сделать. если бы у них все получилось. Однако мне очень хотелось попытаться подольше удержать вождей вблизи нашего лагеря, или даже убедить их поставить свое селение недалеко от нас, и сохранить хотя бы видимость дружбы. К этому меня побуждал тот факт, что двум нашим отрядам, отделившихся от команды днем раньше, предстояло вынужденно отсутствовать еще по несколько дней, и я опасался, что они могут стать жертвами нападения этой же общины, если мы ничего не сделаем для того, чтобы это предотвратить. Особенно мы беспокоились за Майора Эллиота и его небольшой отряд из одиннадцати человек. И наша единственная надежда была на то, что Индейцы так и не не узнали об их отъезде. Было большой удачей то, что Майор посчитал тогда ночь наиболее удачным временем для выступления. Что касалось отряда, ушедшего в Форт Воллас с обозом, то он нас меньше беспокоил, так как располагал достаточной численностью для того, чтобы суметь отбиться, если бы не был атакован уже после того, как разделился на Бобровом Ручье.
После того, как все попытки убедить Убийцу Пауни оставаться с нами оказались бесплодными, я сказал ему, что в таком случае мы могли бы отправиться к его селению вместе с ним. Но такая перспектива ему явно не показалась приемлемой.
Перед тем, как наши переговоры завершились, вожди попросили меня приподнести им в дар некоторое количество сахара, кофе и боеприпасов. Однако, помня о том, как именно они этим утром распорядились товаром с последним в этом списке наименованием, никому не посчитает странным мой отказ удовлетворить их просьбу.
Видя, что дальнейшие наши переговоры ни к чему не приведут, мы разошлись; офицеры направились в свой лагерь, а Индейцы, перейдя обратно за реку, сели на своих пони и ускакали к своей основной группе, котораяч находилась оттуда на расстоянии мили в две...
Продолжение следует, за указания на косяки перевода заранее благодарю...))