Я – маленькая собачка породы бостон - терьер и зовут меня Лана. На самом деле у меня имя другое: Авеста Вива Одетта, но когда мои мама и папа взяли меня из питомника, точнее, я сама к ним пошла, когда крутилась со своими сестричками, гоняясь за целлофановым пакетиком, единственной нашей игрушкой. Там, на Волчьей земле, было плохо, приходилось бороться за каждый кусочек еды. Я так долго ждала своих родителей, выглядывала их, тыкаясь мордочкой в сетку вольера, даже шишечка на носике образовалась…
А Ланой меня новые родители назвали в честь собачки, которая у них была раньше, и я видела ее фотографии, и слышала, как много хорошего о ней говорили. Я – такая же короткошерстная, как мои родители: папа Володя и мама Люба, только окрас у нас разный. И называют меня по-разному, особенно папа: Мася, Масяня, Маня и даже Хрюня или Хрюша.
Мне сразу понравилось в моем новом доме: много уютных местечек, много еды и игрушек. Поначалу, по привычке из Волчьей земли, я мчалась к миске с едой и быстро все съедала. Потом поняла, что торопиться не нужно, никто эту еду не съест, а можно выпросить угощение, когда мама и папа за столом, а затем не торопясь опустошить свою мисочку. Еда мне показалась вкусной, но потом я решила, что можно попросить что-то еще вкуснее, стала молча стоять у мисочки с кормом до тех пор, пока мама и папа не догадались добавлять туда что-нибудь вкусненькое, и стала получать творог и кусочки индейки с бульоном.
Если честно признаться, то это случилось не сразу, а когда я жила у тети Вали в соседнем доме во время отсутствия родителей, куда-то пропадавших на время. Вот там, в новом доме у меня был полный собачий кайф: тетя Валя приносила мне всякие вкусные угощения и даже позволяла забираться на стол и есть все подряд. А когда приходила другая тетя – Нина, крикливая хохотушка, со своим маленьким песиком по имени Джонни, то радость меня просто переполняла. Мы с ним подружились и весело играли. Мне в гостях у тети Вали было так приятно и вкусно – она постоянно баловала меня всякими угощениями, - что когда возвращались папа и мама, я, при всей любви к ним, хотела вернуться к тете Вале. Родители, конечно, обижались на меня, но я ничего не могла с собой поделать. Даже потом во время прогулки с родителями с тоской смотрела на окна ее квартиры на втором этаже…
Сейчас зима, которая мне совсем не нравится, снег, грязь, а то и лужи. А бывает очень холодно и меня родители одевают в теплую и ужасно неудобную одежду, которая мне мешает, и приходится постоянно отряхиваться, чтобы пытаться ее сбросить. И даже тапочки собачьи одевали, которые спадали с лапок и лапки замерзали, и я прыгала, а папа или мама находили их, растирали лапки и надевали тапочки. Это тебе не Бостон в твоей теплой Америке, говорили они, а северный Петербург в холодной России…
Вот летом гулять было здорово и приятно. Ходили в парк, где на полянке я с удовольствием валялась на спине, а родители ругали меня и говорили, что так делать нельзя. А мне это очень нравилось. А еще мне нравилось обследовать люки, из которых шел удивительно приятный запах, я его нюхала и ставила свои метки, чтобы другие собачки знали, кто здесь побывал. Вообще летом гулять в парке одно удовольствие, ведь можно не просто гулять по травке и бегать за мячиком, а и зарабатывать угощение в виде сухариков из маминой сумочки, запрыгнув на скамейку или пройдя по какой-нибудь узенькой доске на спортивной площадке, а также забравшись на ступеньки или на сцену веранды.
Почему-то играть с другими собачками у меня не получалось. Или собачки были слишком большими, и я даже опасалась к ним подходить, или не хотели за мной бегать. А я очень люблю, когда бегают за мной. Вот мне и приходилось искать палочку и грызть ее. Лишь иногда в парке оказывалась маленькая собачка, с которой я играла. Я, когда замечу любую собачку, начинаю танцевать, кружась вокруг себя вправо и влево. Даже когда нет собачек я все равно люблю танцевать, а покружившись, смотрю по сторонам – может, хоть кто-нибудь видит, как я красиво танцую. Папа меня всегда за это хвалит, говорит: «Ах, какая замечательная балерина наша Ланочка! Молодец!»
Первое время, когда меня забрали из питомника на Волчьей земле, я во время прогулок страшно боялась огромных рычащих машин, но затем, поняв, что эти железные звери не бросаются на меня, постепенно привыкла к ним…
А еще я не люблю, когда на меня лают другие собаки, как будто я в чем-то провинилась. Дело в том, что я сама лаять не умею и не хочу этому учиться, хотя папа иногда пытается меня научить. Не нравится мне это.
Зато, как говорят мои родители, я хрюкаю и храплю во сне. Ну вот, слышу я сквозь сон слова папы: «Храпит Ланочка, как пьяный сапожник! Настоящая хрюша!» Впрочем, родители не обижаются и говорят, что Лана Первая тоже громко храпела, когда спала.
…Несколько раз я болела. Как говорили родители, они взяли меня из питомника уже больной, но не знали об этом. А когда узнали, стали меня лечить, возили по разным собачьим клиникам, где незнакомые тети и дяди в одинаковых одеждах меня осматривали, а потом делали больные уколы. Дома папа и мама пичкали меня горькими таблетками и заставляли пить противные лекарства. Однажды мне даже сделали операцию, когда мне совсем стало плохо и больно. Как мне делали эту операцию, я не помню, так как после капельницы я заснула. А когда проснулась, животику было больно, и я хотела полизать это место, но не смогла, потому что была завернута в какую-то странную одежду. Родителей рядом не оказалось, была только тетя в зеленом костюме, которая гладила меня и говорила, что все хорошо. На другой день пришли папа и мама, забрали меня из этой страшной клиники и отвезли на машине домой. Я очень обрадовалась, когда оказалась дома…
Мне нравится встречать родителей, когда они приходят домой из магазина. Не знаю, почему они так часто ходят в этот магазин!? Встречаю их на диване или на большой кровати в спальной. Особенно мне нравится облизывать папу, он так вкусно по-собачьи пахнет! Мама – не так, поэтому я облизываю ее чуть-чуть, чтобы она совсем не обижалась. Слышала, как родители говорили про Лану Первую, что она, мол, встречала их на пороге, неся тапочек. Но я – девочка из питомника на Волчьей земле, нас там никто этому не учил, пусть не сетуют на мое поведение…
Очень люблю солнце, и каждое утро жду с нетерпением, когда его лучи появляются в нашей квартире. Огромное удовольствие лежать под солнцем на диване, кровати или на полу, нежиться, а затем, высунув язык, мчаться к мисочке с водой.
После прогулки и мытья лапок, что мне не очень нравится, но приходится терпеть – ведь я собачка домашняя, - люблю поползать на пузике по большой кровати, побегать и попрыгать. Мама обычно приседает и, оказавшись лицом ко мне, говорит: «Поползаем, поползаем! Побегаем, побегаем…!» А я рада стараться – и ползаю, и бегаю, и прыгаю… А еще мы с мамой любим поиграть в разные игры: мама кидает мне какую-нибудь игрушку, а я ее хватаю, приношу ей, но не отдаю сразу – пусть попробует отобрать! С папой у меня такие игры происходят на кровати перед сном, когда мама на работе. Приношу ему разные игрушки: веревки-потаскухи, пищалки, мячики, резиновую тарелочку – пусть отнимает и кидает на пол, а я достаю и приношу их обратно. Потом грызу косточку, которую папа держит за один конец. И так пока не устану, и лапкой стучу по руке или одеялу. Папа понимает, что я хочу спать, приоткрывает одеяло, я забираюсь под него и засыпаю, чувствуя рядом папино теплое тело…
А перед маминым дежурством (когда ей приходится рано вставать), родители спят в разных комнатах, и мне приходится среди ночи бегать из одной в другую, чтобы поспать и с папой, и с мамой. Больше мне нравится спать с папой на диване, из-за чего мама обижается на меня и говорит, что я – эгоистка и паразитка, и еще какие-то слова… Но она говорит это любя, и потом, когда я поднимаюсь на задние лапки у батареи, поднимает меня на подоконник, и я смотрю в окно на деревья, машины, идущих людей и собачек. А какое удовольствие я получаю, когда завтракаю вместе с мамой, сидя на ее коленях! Ах, как вкусно все то, что она мне дает за столом! Да и папа, сидя рядом, угощает меня всякими вкусностями.
Когда мама уходит на свое дежурство, мы с папой работаем в его комнате, куда он приносит для меня кресло-качалку. Папа сидит за компьютером, а я рядом с ним в кресле, и дым его сигарет мне совсем не мешает. Я знаю, что маме не нравится, когда папа курит, а он и не курит при маме. Я бы не смогла так долго терпеть, если мне чего-то хочется. Но мой папа такой, он может…
К сожалению, я не только не умею лаять, но и говорить тоже не умею. Хотя все почти понимаю, и мама с папой угадывают мои желания. Папа, например, говорит мне: «Ты, Лануся, не собачка, а почти человечек! Только говорить не умеешь и хвостика у тебя нет!»
Я люблю своих папу и маму, и они меня тоже очень любят. Мне удивительно повезло в мой собачьей жизни! Вот если бы мои родители реже уходили в магазины, на работу и по делам, я была бы абсолютно счастливой собачкой! Но, как я знаю, такова собачья судьба: любить и ждать, ждать и любить!
(Мои откровения записал папа Володя)
P.S. 3 декабря 2025 года вечером Лана ушла «за радугу». Ушла молча, деликатно, никого не тревожа. А до этого погуляла, даже чуть-чуть потанцевала, и получила угощение. Ей было 12 лет и 4 месяца…
Владимир Дудченко. Редактировал BV.
Все рассказы автора читайте здесь.
====================================================== Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание. Подписывайтесь на канал. ======================================================