Окрестности были пустынными и негостеприимными. Густой лес, через который они пробирались, дышал скрытой угрозой. Каждое дерево, каждый куст таил в себе память о жестокости, что происходила здесь. Вирна, ведя Ворону под уздцы, шла молча, ее взгляд постоянно сканировал местность. Лиана следовала за ней, стараясь ступать точно в следы матери.
До наступления сумерек они не успевали вернуться к людным дорогам, и делать крюк через холмы Вирна не стала. Опыт подсказывал, что иногда прямая дорога, пусть и опасная, лучше долгого пути, на котором подстерегают иные, человеческие, угрозы.
– Мы разобьем лагерь на вершине, – сказала Вирна, указывая на лысый, продуваемый всеми ветрами холм. – Оттуда хороший обзор. И меньше шансов, что что-то подкрадется незаметно.
Они поднялись на вершину как раз к закату. Пока Вирна разводила небольшой, почти бездымный костер, Лиана, по learned habit, собрала охапку сухостоя и разложила плащи для ночлега. Действовала она уже уверенно, без лишних движений.
Ночь они провели сидя, прислонившись спинами к седлам. Вирна положила серебряный меч на колени. В костер она время от времени подбрасывала пучки горькой, дымной полыни — ее запах отпугивал некоторых тварей и не давал комарам свести с ума.
Лиана не спала. Она сидела, обхватив колени, и смотрела в черную чашу долины, раскинувшуюся внизу. Ее слух, обостренный тишиной и напряжением, улавливал каждый шорох.
И тогда они услышали.
Сначала это был далекий, шальной вой, похожий на волчий, но с какой-то неестественной, визгливой нотой. К нему присоединилось пение — низкое, гортанное, без слов, полное дикой, первобытной мощи. А потом... потом донесся короткий, отчаянный крик. Женский крик. Полный такого ужаса и боли, что по спине Лианы пробежали мурашки.
Она посмотрела на Вирну. Та сила неподвижно, лишь пальцы чуть сжали рукоять меча. Ее лицо в свете костра было каменной маской.
– Мать... – прошептала Лиана. – Это же...
– Молчи, – тихо, но твердо прервала ее Вирна. – И слушай.
Они слушали, затаив дыхание. Но больше ничего не было. Только ветер в ветвях и треск их костра. Крик не повторился.
– Мы... мы не пойдем туда? – спросила Лиана, уже зная ответ.
– Ночью? Вниз, в незнакомую долину, на звук, который мог быть и ловушкой? – Вирна покачала головой. – Нет. Наша задача — выжить до утра. И если та женщина была еще жива, то наш приход сейчас ничего бы не изменил. Кроме того, что мы могли бы разделить ее участь.
Лиана сглотнула и кивнула, понимая правоту слов Вирны, но в ее душе зашевелилось неприятное, холодное чувство. Это был не просто урок выживания. Это был урок стоицизма, граничащего с жестокостью. И он давался ей тяжело.
Едва первые лучи солнца позолотили макушки деревьев, они уже были на ногах. Быстро свернув лагерь, они двинулись вниз, в долину, по направлению к тому месту, откуда доносились звуки.
Они нашли поляну. Большую, вытоптанную, будто здесь плясало целое войско. Земля была усеяна костями — не старыми, выбеленными временем, а темными, обугленными, лежавшими в золе еще теплого костра. Воздух пахл горелым мясом, пеплом и чем-то кислым, металлическим.
Лиана, побледнев, прикрыла нос рукавом.
– Не подходи близко, – предупредила Вирна, медленно обходя поляну. Ее взгляд выхватывал детали: глубокие следы копыт, не похожие на лошадиные, клочья бурой шерсти на ветках кустарника, странные символы, выжженные на коре ближайших деревьев.
– Что это было? – тихо спросила Лиана, оставаясь на краю поляны.
– Дикая Охота, – мрачно ответила Вирна. – Или один из ее отголосков. Они редко заходят так далеко на юг... Но следы похожи. А этот крик... – Она замолчала, вновь осматривая поляну. – Они забрали ее с собой. Или то, что от нее осталось.
В этот момент из кроны могучего дуба на краю поляны донеслось тихое верещание и шипение. Что-то темное и лохматое метнулось по ветвям.
Лиана инстинктивно отпрянула, схватившись за свой кинжал.
Вирна лишь бросила короткий взгляд вверх.
– Леший. Или просто лесной кот, наевшийся падали. Не наша добыча. – Она повернулась к Лиане. – Мы уходим. Здесь нечего делать. Нам нужно найти тот дом. Эти... события... они лишь подтверждают, что в этих лесах что-то не так. И Боровир, каким бы жалким он ни казался, может быть ключом.
Она уже делала шаг, чтобы уйти, но остановилась, видя, что Лиана не двигается с места. Девушка смотрела на обугленные кости, и в ее глазах стояла не просто жалость, а какое-то новое, жесткое понимание.
– Они просто оставили ее? Или то, что от нее осталось? – тихо спросила она.
– Такова их природа, Лиана. Они не люди. Их мораль... ее не существует.
– А наша? – подняла на Вирну глаза девушка. – Наша мораль велела нам остаться на холме.
Вирна встретила ее взгляд. Впервые за долгое время она не нашлась, что ответить. В глазах Лианы она увидела не упрек, а поиск. Поиск собственных границ в этом жестоком мире.
– Наша мораль, – наконец сказала Вирна, и ее голос прозвучал устало, – велела нам выжить. Чтобы иметь возможность бороться с этим злом при свете дня, а не погибнуть в ночи, став еще двумя костями в их костре. Идем.
На этот раз Лиана послушалась. Но по дороге она шла, оглядываясь на оставшуюся позади поляну. Урок этой ночи был усвоен. Но цена за него оказалась выше, чем она могла представить.