— «Он тебе в отцы годится, ему нужна только сиделка, а не жена!» — орала Надька в трубку так, что даже Константин на кухне обернулся.
Я не успела выключить громкую связь, поздно. Последнюю фразу он услышал.
Он стоял у плиты, помешивал суп и поднял на меня бровь.
— Сиделка, говоришь? — он усмехнулся. — Ты хоть тарифы свои озвучь. Я тут, между прочим, борщ варю, пока твои подруги мою старость обсуждают.
Я разжала телефон, выключила громкую связь и прошипела:
— Надя, ты вообще слышишь себя? Нам пятнадцать лет уже это говорят. Не надоело?
— Мне за тебя обидно! — не унималась она. — Ты же могла нормальную семью создать. С ровесником. Детей. А ты… За дядьку зацепилась. Сейчас еще ухаживать за ним будешь, таблетки раскладывать.
— Всё, — я нажала «сброс».
Константин снял кастрюлю с огня, поставил на подставку и вытер руки полотенцем.
— Опять советчики? — спросил он спокойно.
— Опять, — я плюхнулась на стул. — У Нади второй развод. Муж младше на два года, «идеальная пара». Теперь алименты, раздел ипотечной однушки. И… да, иметь мнение по поводу моей жизни у неё силы остались.
Он сел напротив, придвинул ко мне тарелку с нарезанным хлебом.
— Ешь давай советчиков. С маслом лучше заходят, — он подмигнул.
Я хмыкнула.
Вот так у нас и бывает. Снаружи всем кажется, что я живу с «дедушкой», а изнутри — нормальная семья. Со своими шутками, ссорами, примирениями. Просто у нас разница в возрасте двадцать лет.
Мне сейчас тридцать восемь.
Константину — пятьдесят восемь.
***
Когда мы познакомились, мне было двадцать три.
Я работала бухгалтером в маленькой фирме. Нас погнали на курс по налогам. В конференц-зале было душно. Я скучала, разглядывала свои ногти и думала, что лучше бы тусовалась с подругами в баре.
И тут вошёл он.
Серые волосы на висках, очки, спокойный голос. Он представился:
— Константин Андреевич. Сегодня попробуем сделать налоги чуть менее страшными.
Я посмотрела на него и подумала: «Ещё один занудный преподаватель».
А потом он начал объяснять так, что даже я, любительница всё откладывать на «потом», достала блокнот и стала записывать.
После лекции, в коридоре, он остановился рядом.
— Вероника, да? — он помнил моё имя, потому что задавал мне вопросы.
— Да, — я смутилась. — А что?
— У вас хороший вопрос был про вычеты. Я думал, вы сбежите на середине занятия, а вы досидели до конца. Кофе? Обсудим.
Я сначала хотела отказаться. Всё внутри пищало: «Он же старше! Он серьёзный! Он вон как мой папа примерно!» Но рот почему-то сказал:
— Давайте.
Мы сидели в маленьком кафе возле бизнес-центра. Я мешала кофе, он рассказывал истории из своей практики.
— Вы так спокойно всё объясняете, — сказала я. — Как будто это не штрафы, а комедии.
— Если относиться к жизни слишком серьёзно, она начинает мстить, — усмехнулся он. — А вы… вы очень живые. Это редкость между отчётами и декларациями.
Он смотрел на меня не как на девчонку. Как на взрослого человека. Это понравилось.
Вечером я написала в общий чат подруг: «Девочки, я, кажется, влюбилась. Только не смейтесь».
Ответы прилетели моментально.
«Фото в студию!»
«Он с бородой?»
Я отправила фото с того кофе. Мы с Константином на селфи, он чуть наклонён ко мне, я смеюсь.
Через десять секунд посыпались сообщения.
«Ты чё, Ника? Он же старый!»
«Это кто, лектор?»
Надя тогда и написала первую свою фразу:
«Он тебе в отцы годится, одумайся!»
Я смотрела на экран и чувствовала будто меня обдали холодной водой.
***
Мы с подругами встретились в выходные в баре.
— Ника, — Надя стукнула рюмкой о стол. — Ты же не дура. Ну что тебе этот… Как его… Константин может дать? Через десять лет ты в расцвете, он уже с таблетками.
— Ты сейчас так говоришь, как будто молодые не болеют, — тихо ответила я.
Лена, ещё одна моя подруга, поджала губы.
— Я вообще не понимаю, как можно спать с таким. Он же… ну… взрослый очень. У меня у отца такие морщины.
— Лена! — я вспыхнула.
— А что? — она пожала плечами. — Я просто не верю, что это надолго. Мужики в этом возрасте часто просто молодость себе доказывают. Потом найдёт новую. Или уйдёт к ровеснице.
— Или умрёт, — вдогонку сказала Надя. — Не обижайся, но ты будешь вдовой в сорок. Оно тебе надо?
Я сделала большой глоток вина.
— Вы его даже не знаете, — сказала я. — Вы судите по цифрам. А я с ним разговариваю, живу… Я с вами, между прочим, столько разговоров по душам не вела, сколько с ним за этот месяц.
Надя закатила глаза.
— Месяц! — она подняла палец. — МЕСЯЦ, Ника. Ты влюбилась. У тебя гормоны. Проходит.
Я упрямо сжала губы.
— Не проходит, — ответила я. — Я уже решила.
— Что решила? — насторожилась Лена.
— Я согласилась за него замуж выйти.
***
Про предложение многие мечтают как о сказке. У меня было всё просто.
Мы возвращались вечером домой. Константин проводил меня после кино. Во дворе падал мокрый снег. Он остановился возле подъезда.
— Здесь, наверное, принято вставать на одно колено, — он улыбнулся. — Но у меня колени не те, чтобы рисковать. Поэтому просто спрошу. Вероника, ты выйдешь за меня?
— Да, — сказала я. — Да, конечно.
Он вздохнул с облегчением.
— Я думал, ты захочешь ещё подумать.
— Я думала три месяца, — ответила я. — Хватит.
Моя мама ревела три дня.
— Доча, — она крутила в руках мою кружку. — Я не против самого Константина. Он вроде приличный. Но пойми… Ты же потом с ребёнком одна останешься. Или вообще не успеешь родить. И что?
— Мам, — я обняла её. — Жизнь не по графику. Я не хочу выбирать мужа по возрасту, как кастрюлю по диаметру.
Свадьба была скромная. Я в простом белом платье, он в сером костюме. В ЗАГСе регистраторша переглянулась с подружкой и хитро улыбнулась.
— Жених-то опытный, — шепнула она, отдавая нам документы.
Подруги стояли сзади. Надя жевала губу.
— Держу пари, год им даю, — услышала я её голос.
Я смотрела на Константина, который нервно поправлял галстук, и думала: «Год, так год. Посмотрим».
***
Первый год был тяжёлым, честно.
Мы переехали в двухкомнатную квартиру. Я любила, чтобы всё было «на виду» — музыка, друзья, ночные разговоры. Константин приходил с работы и мечтал о тишине.
— Ты можешь хотя бы после десяти выключать колонки? — говорил он, заглядывая в комнату.
— А ты можешь не превращаться в дедушку, который ругает соседских детей? — парировала я.
Мы ругались из-за мелочей.
— Ты разбрасываешь свои вещи! — он показывал на мои джинсы на стуле.
— А ты ставишь кружки ручкой влево! — кричала я, хотя сама понимала, что звучит смешно.
Но потом мы учились договариваться.
— Давай так, — сказал однажды он, когда мы почти уже разошлись по разным комнатам хлопать дверями. — После десяти у нас «тихий час». До десяти — твоя музыка, до двенадцати — мои лекции про налоги.
— О господи, налоги, — застонала я.
— Ну ты же всё равно со мной живёшь, — он улыбнулся. — Придётся слушать.
Я смотрела на него и чувствовала, как злость сдувается. Не потому что он старше и «умнее», а потому что он умел говорить, а не давить.
Через два года у нас родилась дочка, Алина. Мне было двадцать пять. Ему сорок пять.
Подруги, конечно, не упустили шанс.
— Ника, ну ты молодец, успела, — сказала Надя. — А то вдруг бы уже нельзя было.
— Надя, — вмешался Константин, который пришёл забрать нас из роддома. — Вы меня хороните так, будто я с палочкой пришёл.
Он тогда был загорелый, после дачи, с широкими плечами. Выглядел лучше многих тридцатилетних мужиков. Но их это не останавливало.
***
Пятнадцать лет пролетели быстро.
Надя успела выйти замуж дважды и развестись дважды. Лена родила от парня, который «не был готов к семье», и теперь воюет за алименты.
Мы общаемся всё реже, но общий чат живёт. То фото, то мемы, то очередной скандал.
Сегодня утром как раз обсуждали развод Надин.
— Мужик-ровесник — вот наше всё, — писала она три года назад. — С ним на одной волне.
Сейчас она шлёт голосовые, где плачет.
— Он ушёл к этой… к двадцатидвухлетней! — рыдает она. — Говорит, ему с ней легче, чем со мной. Видишь, Ника? Возраст всё равно решает.
Я слушала и не знала, что ответить. Как скажешь человеку: «Проблема не в годах, а в том, как вы друг к другу относились»?
А вечером она позвонила и выдала свой монолог про «сиделку».
***
Через неделю мы всё-таки встретились.
Лена предложила кафе в центре.
— Надо же посмотреть на вашу «идеальную старость», — написала она с усмешкой.
Я пришла с Константином. Алина задержалась на подготовке к олимпиаде и не смогла, да и ладно. Пусть не слушает эти разговоры.
Надя уже сидела за столиком. Новые ресницы, скулы, губы. На столе бокал вина и телефон, где бесконечно мелькали уведомления.
Лена рядом листала меню, не снимая глаз с нашего входа.
— О, молодожёны, — протянула Надя. — Сколько вам там уже? Пятнадцать?
— Пятнадцать, — кивнул Константин. — Здравствуйте.
Он помог мне снять пальто, повесил рядом, подвёл к стулу.
— Как здоровье, Костя? — спросила Лена таким тоном, будто спрашивает у дедушки в поликлинике.
Он усмехнулся.
— Нормально. Последний раз был у врача год назад, сказали, живой. А вы как?
Надя переложила локоны на другую сторону.
— Я вот, — она подняла бокал, — снова в свободном плавании. Так что если что, буду вашей дочке плохим примером. Пусть смотрит и выбирает иначе.
— Моя дочь сама выберет, — спокойно ответила я. — И не по чужим ошибкам.
Надя закатила глаза.
— Ну да, да. Ты у нас исключение. У тебя всё идеально. — Она наклонилась ко мне. — Только скажи честно, не страшно? Ему почти шестьдесят. Ты же понимаешь, что дальше?
Я посмотрела на Константина. Он в этот момент спорил с официантом по меню, выясняя, из чего именно там соус. Он всегда так делает, потому что аллергия на орехи. Это его «старческая придирчивость», как говорит Надя. А по факту — привычка заботиться о себе.
— Дальше мы будем жить, — ответила я. — Ругаться. Мириться. Ремонт делать. Алине с внуками помогать. Всё как у людей.
— Да какие внуки, Ника, — фыркнула Лена. — Он к тому времени… ну…
Она замялась.
Константин обернулся.
— Я слышу, — сказал он. — Я, конечно, обещать долгую жизнь не могу. Но пока план такой: гулять на выпускном Алины, потом на её свадьбе, потом нянчить внуков, а потом уже и думать, что дальше. Устраивает? — он взглянул на меня.
— Устраивает, — я улыбнулась.
Надя вдруг вздохнула.
— Ладно, — сказала она. — Я вам завидую, окей? Хотела подколоть, а выходит только какая-то кислятина. У меня два брака и два чемодана проблем. У тебя… — она махнула рукой. — Ты пришла с тем же мужиком, что и пятнадцать лет назад. И у вас всё равно какие-то глаза… другие.
— Какие? — заинтересовался Константин.
— Спокойные, — буркнула она. — Как будто вы друг другу верите.
Мы сидели, ели салат, смеялись над старыми историями. Константин вспоминал, как я в первый год брака не умела варить гречку, а я — как он потерялся в торговом центре и звонил мне:
— Вероника, я в магазине, где очень много кастрюль. Спасай.
Надя смеялась громче всех.
— Ладно, — сказала она наконец. — Я была неправа тогда. Когда орала, что он тебе в отцы годится. Это я была дура. Хотела, чтобы у всех всё было как у меня. А у меня, как выяснилось, не фонтан.
Лена молчала. В конце вечера она спросила:
— Ника, а ты хоть раз пожалела?
Я подумала.
— Нет, — ответила я. — У нас тоже тяжело бывало. Мы чуть не разбежались в седьмой год, когда я устроилась на новую работу и зазвездилась. Но… — я посмотрела на Константина. — Мы разговаривали. Вместо того чтобы молчать и обижаться.
— Это не возраст, — вставил он. — Это просто… привычка. Слушать.
Надя кивнула.
— Мне бы такую привычку в двадцать пять, — вздохнула она.
***
Ночью я вернулась домой, разулась в коридоре.
Константин задержался на парковке, проверял, закрыл ли машину.
Я прошла в комнату Алины. Она спала, зажав в объятиях учебник по биологии. На столе — листочки с задачами по математике. Ей сейчас пятнадцать. Она родилась в тот год, когда все ставили на наш развод.
Я поправила ей плед и вышла.
В спальне Константин уже лежал, не снимая очков, с книгой в руках. Уснул прямо на середине страницы. Я аккуратно сняла очки, положила на тумбочку, укрыла его одеялом.
В голове всплыла Надина фраза: «Ему нужна только сиделка».
Я посмотрела на него и улыбнулась.
Сиделка.
Жена.
Партнёр.
Человек, с которым смеёшься над одной и той же шуткой пятнадцать лет.
Да, когда-нибудь мне, возможно, придётся подавать ему таблетки и помогать вставать с кровати. Но разве это не про любой брак? Сегодня ты поддерживаешь, завтра тебя. Где-то кто-то всегда «старше» — по опыту, по характеру, по силе.
Неравный брак — это не про паспорт. Это про то, кто готов больше вкладываться.
Я легла рядом, уткнулась носом в его плечо. Он сонно шевельнулся.
— Ты где там, сиделка моя? — пробурчал он.
— Тут, — ответила я. — На дежурстве.
Он взял мою руку и сжал.
За стеной тихо тикали часы. В телефоне наверняка уже висели новые сообщения в чате: обсуждения, советы, чьи-то очередные расставания. А у нас была простая ночь. Общая кровать. Совместные планы на выходные. И тишина, в которой не нужно объяснять, почему ты выбрала именно этого человека.
Я закрыла глаза и подумала, что если это и есть «неравный брак», то пусть у каждого будет такая «несправедливость».
Спасибо, что дочитали! ❤️ Автор будет благодарен вашей подписке и лайку! ✅👍
Мои соцсети: Сайт | Вконтакте | Одноклассники | Телеграм | Рутуб.