Рассказ из книги "Байки Павлычева"
1963 год
Тем временем 14 июня 1963 года – запуск корабля «Восток-5» с Валерием Быковским на борту. 16 июня 1963 года на корабле «Восток-6» в космос полетела первая женщина-космонавт Валентина Терешкова. 16 июня 1963 года «Марс-1» пролетел мимо Марса. 19 июля 1963 года американцы проводят испытательный полёт первого многоразового пилотируемого космического корабля X-15 Flight 90.
Герман Илларионович Бочкарёв – человек-легенда, человек-энергия, человек-вулкан... Постоянно действующий вулкан. Дымящийся и готовый взорваться. Ростом он был чуть пониже меня – а во мне, между прочим, почти два метра. Но эта небольшая разница в сантиметрах совершенно не мешала ему доминировать в любом пространстве.
Коренастый, широкоплечий, мощный – он был словно стальной реактор, рассчитанный на высокое давление: внешне спокойный, но внутри – напряжённая работа процессов. И знаешь: если выдержит этот корпус, то и вся схема устоит. А вот его механики… Ну что тут скажешь? «Метр с кепкой» – это ещё мягко сказано. Они рядом с ним выглядели как птенцы рядом с орлом: такие же пушистые, суетные и вечно что-то пищащие про «проблемы».
Герман, будучи человеком с отменным чувством юмора и не менее отменным темпераментом, прозвал своих подчинённых «окурками». Не со зла, конечно, а так – с любовью и лёгкой иронией. Ну а как иначе? Когда ты сам – скала, а вокруг тебя снуют эти юркие «окурки», невольно хочется как-то обозначить разницу в масштабах.
И вот однажды я застал его во время оперативной планерки. Герман стоял посреди цеха, как капитан на мостике, а вокруг – его угрюмые механики. Я зашёл тихо, незаметно, и первое, что услышал, был грозный голос Германа:
– Федька, мудак, я тебе сколько раз говорил, чтобы ты сделал к сроку?! Я от Валентина опять люлей получил. Если ты сегодня не сделаешь, я тебя выгоню. Понял?!
Из-за чьей-то спины доносится робкий голос Федьки:
– Герман Илларионыч, да у меня проблема…
Герман мгновенно взрывается, как фейерверк в новогоднюю ночь:
– Не понял! Что ещё за проблема?! Что ты мне сказки рассказываешь, окурок?! Да у тебя был целый месяц! Вот если сегодня не закончишь, тогда узнаешь, что такое проблема. Понял или не понял?!
Федька, видимо, осознав, что спорить бесполезно, сдаётся:
– Понял, Герман Илларионович, понял…
Я, услышав эту тираду, едва сдержал смех. Стою, делаю вид, что внимательно изучаю какую-то схему на стене, а сам думаю: «Ну Герман, ну артист!» Но вслух – ни звука. Воспитательный момент, как говорится, требует тишины и уважения. Когда Герман наконец заметил меня, его лицо мгновенно смягчилось:
– О, Валентин! Ты чего тут?
Я только руками развёл:
– Да вот, зашёл посмотреть, как тут механики… то есть твои «окурки» трудятся.
Герман ухмыльнулся, понял, что я всё слышал, но не обиделся. Он вообще был человек широкой души – мог и рявкнуть, и посмеяться. После этого случая я долго не мог забыть Федькину интонацию: «Понял, Герман Илларионович, понял…» И всякий раз, когда что-то по механике шло не так, я подходил к Герману и с серьёзным лицом говорил:
– Гера, ты же у нас Макаренко. Скажи там своим окуркам, чтоб не подводили.
Герман хохотал, хлопал меня по плечу:
– Да уж, Валентин, ты скажешь! Но ты прав – надо держать их в тонусе. А потом добавлял, уже серьёзно: – Знаешь, если бы они все были как Федька, мы бы тут до пенсии не закончили.
С тех пор я часто думал: а ведь в этом и есть секрет хорошего руководителя – уметь рявкнуть так, чтобы вздрогнули; рассмеяться так, чтобы расслабились; объяснить так, чтобы поняли. Герман Бочкарёв владел этим искусством в совершенстве. «Окурки» его боялись, уважали и… любили. Потому что за всей этой громогласной бравадой скрывался человек, который знал: без них, без этих «окурков», наши грандиозные планы так и останутся на бумаге.
Нет-нет, я, конечно, понимаю, что мотивируют не только зарплаты, премии и грамоты. Но вот так, просто сказать: «Понял или не понял?» — чтобы тебя не отвергли с негодованием и дело тут же пошло в гору, сможет далеко не каждый. Тут требуется особое умение. Я бы сказал – мастерство.