И все это один человек - генерал армии Иван Иванович Масленников. Это имя, не сказать, чтобы совсем забыто, просто большинству людей, интересующихся историей Великой Отечественной войны в рамках, так сказать, «школьного курса», оно либо мало, либо вовсе ничего не говорит. Да и эпитет «полководец» в отношении него применяется нечасто. Как, впрочем, и в отношении многих других командующих фронтами и армиями, которые не смогли отличится на завершающем этапе войны, чтобы вписать свое имя в число «генералов и маршалов Победы». На долю этих людей, в основном, пришлись поражения 1941-1942 гг., когда мы еще только учились воевать.
Немалую роль в забвении имени Масленникова сыграл и его ранний, трагический уход из жизни. Понимая, что арест по «делу Берии» для него всего лишь вопрос времени, генерал предпочел обычный выход для офицера, стремящегося сохранить свою честь, когда иных способов уже не остается – застрелиться.
А ведь Масленников был действительно боевым генералом, безо всяких там «но». И в случае чего…
Биография у нашего героя типичная для того бурного времени. Ровесник века – Иван Иванович родился 17 сентября 1900 г. в семье железнодорожного обходчика. Окончил начальную школу, затем учился в телеграфном училище. В 15 лет пошел работать телеграфистом – уважаемая профессия, хорошие перспективы. Но вихри революционного 1917 г. захватили юношу – после февральских событий Иван вступает в ряды Красной гвардии, а в марте 1918 – РККА. Как бывший телеграфист сначала идет по линии связи – начальник связи полка, дивизии, затем переквалифицируется в разведчика-кавалериста и заканчивает Гражданскую войну командиром кавалерийского полка. В 20 лет.
Послевоенное сокращение армии останавливает карьерный рост молодого командира – после полка ему приходится командовать всего лишь эскадроном. Но Иван не унывает – твердо решив связать судьбу с армией, он в 1924 г. вступает в ряды ВКП (б) и начинает постигать азы военной науки - сначала на среднем курсе Новочеркасских кавалерийских курсов усовершенствования командного состава РККА, а шесть лет спустя – в 1931 г. – уже на старшем курсе.
Между этими периодами обучения в жизни Ивана Ивановича происходят важные изменения - в 1928 году Масленникову предложили принять командование полком пограничных войск в Средней Азии, где ещё активничали басмачи. Предложение было заманчивым, и Масленников согласился. Для него служба на беспокойной границе стала уже второй войной, тяжёлой и бескомпромиссной. Охрана государственной границы, борьба с басмачами, оказание помощи местным органам Советской власти в налаживании мирной жизни – всё это легло нелёгким бременем на командира полка. Масленников справился. Именно его полк 1932 году сыграл решающую роль в разгроме одного из последних басмаческих формирований – банды Ахмет-бека. За заслуги в борьбе с басмачами 8 апреля 1934 г. приказом ОГПУ СССР Иван Иванович Масленников был награжден знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ», а 14 июня 1936 г. получил и свой первый орден – Красного знамени.
Пограничную службу, Масленников совмещает с учебой и в 1935 году заочно оканчивает Военную академию имени М.В. Фрунзе, после чего 27 января 1936 года получает назначение на должность помощника начальника отдела боевой подготовки управления пограничной и внутренней охраны НКВД ЗСФСР. Через год Иван Иванович становится начальником отдела боевой подготовки управления пограничной и внутренней охраны НКВД АзССР, а 11 сентября 1937 года назначается на должность заместителя начальника управления.
В «день чекиста» в декабре 1937 г. Масленникова переводят поближе к западным границам СССР – на аналогичную должность начальника управления пограничной и внутренней охраны НКВД БССР. На этом высоком посту Иван Иванович занимается курированием вопросов охраны границы, особое внимание уделяя ее техническому оснащению – обустройству контрольно-следовой полосы (КСП) и организации связи, что позволило контролировать обстановку на границе в реальном времени. Усердие, инициативность Масленникова отмечает начальство – 21 января 1939 г. его назначают первым замом наркома внутренних дел БССР, а уже 28 февраля 1939 г. переводят в Москву, где Иван Иванович становится заместителем наркома внутренних дел СССР по войскам (пограничным и внутренним).
26 апреля 1940 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР «За успешное выполнение заданий Правительства по охране государственной безопасности» Иван Иванович Масленников был удостоен высшей награды нашей страны – ордена Ленина, а Постановлением СНК СССР от 04.06.1940 г. ему было присвоено звание генерал-лейтенант.
На посту заместителя наркома И.И. Масленников работает до начала войны, пока 12 июля 1941 года его не назначают командующим 29-й армией, прикрывающей Ржевско-Калининское направление. При этом Иван Иванович продолжает оставаться заместителем наркома внутренних дел, что впоследствии неоднократно скажется на его действиях как командарма.
Полученная под командование Масленниковым армия только-только формируется. Но время не ждет, и пока идет формирование армии, Масленникову поручается в составе одной из пяти, сформированных 29.07.41 г. по решению Генерального Штаба оперативных, групп принять участие в Смоленском сражении. Задача группы сформулирована в Директиве ГШ:
«Для проведения операций по окружению и разгрому смоленской группировки противника Ставка приказала:
1) Группе Масленникова в составе 252, 256 и 243 сд, бепо (бронепоезд-автор) №№ 53 и 82, к исходу 23.7.41 выйти на рубеж Чихачи (40 километров северо-западнее Торопец), озеро Жижицкое у Раз. Артемова и подготовить оборону, прикрывая направление на Торопец…».
В итоге группе Масленникова активными действиями удалось не допустить продвижения немецко-фашистских войск на торопецком направлении и немало поспособствовать тому, что 16-я и 20-я армии Западного фронта все-таки смогли вырваться из окружения под Смоленском.
По результатам наступления всех оперативных групп, командующий Западным фронтом С.К. Тимошенко сделал следующий вывод: «Я считаю, что боями этих дней мы совершенно расстроили наступление противника. Семь-восемь действующих против нас танковых и мотодивизий и две-три пехотные с огромными потерями лишены наступательной возможности на целые десятки дней».
19 октября 1941 г. армия Масленникова была передана в состав вновь образованного Калининского фронта И.С. Конева, созданного в соответствии с директивой Ставки № 003053 от 17 октября 1941 г. «в целях удобства управления войсками калининского направления». Причем сам Иван Степанович, на первых порах своего полноценного штаба фактически не имел, и опирался на использование штабных структур 256-й стрелковой дивизии 29-й армии. Вот как об этом вспоминал сам И.С. Конев:
«Свой командный пункт я расположил на командном пункте командира 256-й стрелковой дивизии генерала С.Г. Горячева в деревне Змеево, непосредственно примыкавшей к восточной части Калинина. Отсюда мне отлично был виден город, и я мог контролировать действия 256-й дивизии».
При этом у самого Масленникова отношения с И.С. Коневым не задались. Возможно, командарму просто не нравился «палочно-матерный» стиль управления Ивана Степановича. Или, он, вполне обоснованно считал, что ему, с его опытом, образно говоря из землянки виднее, чем из кабинета командующего фронтом, который, скажем так, не сумел себя проявить в этой роли, и за вяземскую катастрофу октября 1941 г. чуть было не угадил под суд военного трибунала. Поэтому, хотя, одной стороны, Иван Иванович, как командующий армией в составе фронта Конева, и должен был подчиняться его приказам, но с другой все обстояло далеко не так просто… Если судить по мемуарам Ивана Степановича, Иван Иванович иногда откровенно саботировал указания свыше:
«Армия активных действий, по существу, не вела и могла, прикрывшись незначительными силами, перегруппироваться и нанести удар с запада в тыл противнику, наступавшему на Калинин. Это я и приказал сделать Масленникову… Но Масленников, видимо, не разобравшись в обстановке, не выполнил поставленной задачи, тайно обжаловал мое решение имевшему с ним связь Берии. Об этом я узнал только после войны, когда был председателем суда над Берией».
А вот здесь я вынужден внести ясность. Но для начала обратимся к еще одному источнику - Сборнику военно-исторических материалов Великой Отечественной войны. Выпуск 7. М.: Воениздат, 1952. В нем на стр. 21 написано, что:
«17 октября командующий 29-й армией обратился непосредственно к командующему Западным фронтом с просьбой отменить приказ генерала Конева о форсировании Волги и разрешить главным силам армии следовать левым берегом реки в район Калинина для овладения городом ударом с севера и северо-запада. Получив согласие на этот маневр, командующий 29-й армией с утра 18 октября, не поставив в известность генерала Конева, отдал приказ о прекращении переправы…».
На самом деле Иван Иванович обратился напрямую не к Г.К. Жукову, а именно к Л.П. Берии. Как его заместитель. И уже от всесильного Лаврентия Павловича получил добро на свои, как он считал, правильные действия, идущие вразрез с приказами командующего фронтом.
Естественно, что подобное самоуправство вызвало у Конева явное раздражение, хорошо заметное в его письменном указании командующему 29-й армии: «Ваше преступное неисполнение приказа 0122 срывает намеченную мной операцию… Донесите чем объяснить невыполнение моего приказа... Немедленно исправляйте положение». Однако даже столь грозный тон документа не заставил командарма кардинально изменить свои намерения. Видимо не было у Конева «методов против Кости Сапрыкина Масленникова» …
Так в чем же, собственно, было все дело?
В соответствии с вышеупомянутым приказом № 0122, 29-я армия должна была наступать на Калинин с юга, в районе Окишево переправиться с левого берега Волги на правый и продолжить наступление.
Масленников же, ознакомившись с обстановкой на месте, предложил переправу отменить и продолжить наступление по левому берегу. В ответ на это Конев в грубой форме продолжал настаивать на исполнении именно приказа. И тогда Иван Иванович ответил, что получил разрешение на продолжение наступления ПО ЛЕВОМУ БЕРЕГУ от Жукова. Конев вынужден был смириться.
А на самом деле Масленников ЗАДНИМ ЧИСЛОМ получил разрешение от Берии, которому доложил, что находился непосредственно у переправы в районе Окишево и видел своими глазами, что переправа в сложившихся условиях невозможна. Немцы взорвали дамбу, прибывающая вода просто смывала с трудом наведенные штурмовые мостки через Волгу и переправить на другой берег реки артиллерию, а уж тем более танки, нет никакой возможности. Поэтому, исходя из обстановки, им было принято решение - успевшая переправиться пехота наступает по правому берегу, а основные силы - по левому, поддерживая пехоту огнем через реку.
Кроме того, переправа находилась в 45 км от Калинина. Враг мог контратакой ее захватить (разрушить), перерезав таким образом снабжение войск Масленникова, после чего прижать к Волге и разгромить. Выделить силы для защиты переправы было неоткуда, а сознательно подвергать свои войска риску Иван Иванович не хотел. Поэтому он и принял такое решение, рискуя навлечь на себя (и навлек в итоге) немилость Конева. Иван Степанович не простил строптивого генерала и при первой же возможности постарался от него избавиться - 12 декабря Масленникова сняли с должности командующего 29-й армией и назначили командующим 39-й армией, находившейся в резерве Ставки. Правда, по иронии судьбы (а может по каким еще причинам) уже 22 декабря 39-я армия вошла в состав Калининского фронта Конева и была выделена для нанесения ГЛАВНОГО удара из района Ржева на Сычевку и Вязьму, в ходе Ржевско-Вяземской наступательной операции (08.01.42-20.04.42 г.).
Ну и у кого поднимется рука бросить камень в генерала, который рискует своим положением, карьерой, а возможно и жизнью, видя, что следование приказу может привести к поражению и напрасной гибели войск, и принимает самостоятельное решение, не прячась за приказ сверху?
22 декабря 1941 года 39-я армия была введена в сражение на стыке 22-й и 29-й армий и 7 января 1942 г. вышла в район северо-западнее Ржева. Прорвав оборону противника на узком участке и, развивая наступление на Сычевку, войска И.И. Масленникова обеспечили ввод в прорыв «родной» для командующего 29-й армии и 11-го кавалерийского корпуса.
12 января 1942 г. генерал-лейтенант Масленников был награжден вторым орденом Красного знамени.
В начале февраля противник встречными ударами из районов Ржева и Оленино остановил наступление советских войск, а затем смог еще и перерезать коммуникации как 39-й, так и части сил 29-й армий и 11-го кавалерийского корпуса. В результате образовался Холм-Жирковский выступ, соединённый с фронтом узким коридором Нелидово - Белый.
Сложившаяся обстановка заставила командующего Калининским фронтом Конев 18 февраля отдать приказ на прорыв 29-й армии из окружения, который и был завершён, в основном, к 28 февраля. Но из окружения вышли и присоединились к 39-й армии лишь 5200 человек (из них 800 раненых).
В результате к весне 1942 года войска 39-й армии (21-я гвардейская стрелковая, 252-я, 256-я, 357-я, 373-я и 381-я стрелковые дивизии, артиллерийский полк, три дивизиона гвардейских минометов, танковый батальон, два инженерных батальона) и 11-го кавалерийского корпуса (18-я, 24-я, 46-я и 82-я кавалерийские дивизии) оказались в своего рода огромном «мешке», представлявшим собой обширный выступ в районе Холм-Жирковского на границе Калининской и Смоленской областей, изобиловавший лесами, болотами и реками. Этот выступ находился, в свою очередь, на западном фасе немецкого Ржевско-Вяземского выступа в непосредственной близости от основных коммуникаций противника (шоссе и железная дорога Смоленск - Вязьма, железная дорога Ржев - Сычевка), которые играли важную роль в снабжении группы армий «Центр». Общая численность советских войск в выступе оценивалась немцами в 60 тысяч человек. Советские войска испытывали острый недостаток боеприпасов. Придавая огромное значение своей Ржевско-Вяземской группировке, немецкое командование не могло оставить без внимания такую угрозу и сразу после завершения весенних боев в районе Вязьмы и Ржева приступило к подготовке операции по уничтожению Холм-Жирковского выступа. Эта операция получила кодовое наименование «Зейдлиц».
Расположение войск благоприятствовало немецкому замыслу проведения операции на окружение: огромный выступ (площадью до 5000 квадратных километров) соединялся с главными силами Калининского фронта через узкий «коридор» (максимальная ширина - 28 километров) в районе Нелидово. По краям коридора немецкие войска удерживали города Оленино и Белый, превращенные в исключительно сильные оборонительные районы. Серьезной ошибкой Конева следует признать то, что силы внутри выступа не были объединены под единым руководством, а самые уязвимые рубежи - границы «коридора» - обороняли другие армии (северную границу - 22-я армия генерала В. А. Юшкевича, южную - 41-я армия генерала Г. Ф. Тарасова), которые действовали каждая по своему собственному плану. А у семи нянек дите, как известно, без глазу…
Согласно воспоминаниям Г.К. Жукова и И.С. Конева, наибольшую тревогу за судьбу наших войск в Холм-Жирковском выступе проявил И. В. Сталин, который на одном из совещаний предложил самим вывести оттуда войска. Против выступил Конев, мотивировавший это тем, что наличие этого выступа сковывало значительное количество немецких войск, которые в случае ухода советских войск могли быть выведены в резерв для формирования новых ударных группировок. Жуков его поддержал, и Сталин снял свое предложение. Дальнейшее развитие ситуации показало, что Верховный, который по выражению Хрущева «воевал по глобусу», в данной ситуации (как и многих иных) оценивал обстановку более реально, чем его генералы.
В результате неправильной оценки обстановки командованием фронта и направления, в ходе начавшейся 2 апреля 1942 г. операции «Зейдлиц», находившиеся в выступе войска были сначала окружены, а затем расчленены на отдельные группы и уничтожены.
18 июля 1942 г. И.И. Масленников, выходивший из котла во главе так называемой «южной группы» 29-й армии численностью около 8 тысяч человек, был легко ранен в ногу и 19 июля, по приказу командования Калининского фронта, был, вместе с большей частью управления армии, самолетом эвакуирован в Андреаполь. Команду над группой принял заместитель Масленникова, генерал-лейтенант И.А. Богданов, а после его контузии - дивизионный комиссар Шабалин. Впоследствии, недоброжелатели генерала будут расценивать эпизод с эвакуацией как бегство, а самому И.И. Масленникову, при его участии в подавлении Воркутинского восстания 1953 г., одним из заключенных в лицо будет брошен прямой упрек в предательстве («бросили нас в болотах») своих войск в 1942 г.