Чтобы встретить нужного человека в столице, нужно оказаться в правильном месте. В Москве были и будут «клубные» адреса, где встречаются «только свои». Некоторые из них мы раскроем.
В городах есть пространства, где люди общаются, находят единомышленников и создают новые связи — вне дома и офиса. Речь о клубах, закрытых или не очень. Концептуально этот феномен описал и назвал «третье место» в 1989 году социолог Рэй Ольденбург. Клубы существовали с давних времен и меняли не раз свои форматы. Туда приходили и по делам, и порой послушать «о кашах пренья», как писал Пушкин в «Евгении Онегине».
Говорильня вместо чата
Онегин в романе являлся одним из членов «Английского Клоба» - мужского дворянского собрания, которое находилось в роскошном особняке, в центре — с бильярдной, баром и рестораном, где завтраки были бесплатными. А главное, московский клуб повторял формат прототипа — первого английского, где джентльмены могли отдохнуть за азартной игрой и обсудить новости. В Москве XVIII века клуб был лучшим местом, чтобы оказаться среди сильных мира. Энциклопедия Брокгауза и Эфрона определяла принадлежность к нему как способность «преуспевать», так как попадали в клуб лишь состоятельные и влиятельные дворяне. Счастливчиков было всего 600: членство давалось пожизненное, что означало долгий «лист ожидания». Хотя девиз клуба звучал «Согласие и веселье», в кулуарах и «Говорильне», как называли комнату для диспутов, много спорили не только о кашах, но и о литературе и судьбах отечества. Бывали здесь и Пушкин, и Некрасов, и Грибоедов. Оставаться в актуальной повестке помогала «Газетная» - специальная комната, где хранились тысячи книг и обновлялась русская и иностранная периодика.
Пока в Английском клубе играли или меняли правила игры, «короли» художественного мира собирались в другом месте — на Кузнецком мосту.
«Квартирники» с Маяковским
Особняк, на фасаде которого и сегодня можно прочитать «Московский Дом Художника», сначала принадлежал книгопечатнику Платону Бекетову – там же собирались ценители искусства. Затем дом выкупил коммерсант Франц Сан-Галли, превративший место в пассаж — центр моды и искусств, с салонами фарфора, хрусталя, украшений, музыкальных инструментов. Место осталось одним из самых модных и после того, как перешло к Филипповым, знаменитым булочникам. Здесь открылось кафе «Питтореск», куда вечерами приходили главные «инфлюэнсеры» арт-Москвы начала XX века. Здесь рождался новый стиль в архитектуре, моде, литературе и театре. Программу кафе определяла художественная коллегия и весьма визионерски. На сцене «Питтореска» ставил Мейерхольд, стихи декламировали Блок и Маяковский.
Спустя пару десятилетий у богемы и интеллигенции для встреч появились клубы по профессиям: Дома архитекторов, киноактеров и, самый одиозный — Центральный дом литераторов на Поварской.
Рок в бархате
Центральный дом литераторов был одной из самых закрытых площадок. Вход был строго по «корочке» Союза писателей или по записке от «звезды». Чего здесь только не происходило: и «судилище» над Пастернаком, и концерт Марлен Дитрих, вставшей на колени перед Паустовским прямо на сцене. А порой творческие вечера писателей превращались практически в бунт. Так зимой 1974-го на чтения своего нового романа Василий Аксенов пригласил выступить друга, создателя молодой джаз-группы «Арсенал», Алексея Козлова. Непонятно как, в зале между седовласыми литераторами оказались и «хиппи», как вспоминает сам Козлов. Публика вздрогнула, когда музыканты заиграли фрагменты из рок-оперы Jesus Christ Superstar. Правда теперь джаз звучит в стенах Центрального дома литераторов легально — в клубе-ресторане, где стоит побывать, как минимум, чтобы изумиться интерьерам с легким флером готики и смешным автографам литераторов, сохраненных на стене одного из залов.
На месте нынешнего ресторана Центрального дома литераторов, вошедшего в Гид Мишлен, когда-то был буфет писателей с легендарными слоеными пирожкам.
Адрес как пароль
Сегодня клубный формат взял на вооружение «бизнес»: в городе немало клубов для предпринимателей, а есть формат, объединяющий еще более узкий круг — резидентов одного дома. Например, в элитном жилом комплексе «Монблан» клабхаус занимает полностью второй этаж лобби: здесь своя библиотека, кофе-бар, закрытые кабинеты — для «диспутов» разным кругом и числом. Ограниченный доступ – только для резидентов - обеспечивает камерный формат и интересные знакомства, как во времена Пушкина. Причем, если члены Английского клуба платили в конце XIX века ежегодно взносы по сто рублей, по сегодняшним меркам эта сумма близка к полумиллиону, будущие жители дома платят один раз — при покупке квартиры.