— Тётя Алла! Тётя Алла! — кричал кто-то с улицы, женщина выглянула в окно и увидела запыхавшуюся соседскую девочку, подругу Сони.
— Маша, что случилось? — испуганно спросила она.
— Там Соня и Ваня, они на крыше!
— На какой крыше? — вздрогнула Алла.
— Они у себя в комнате!
— Нет, мы пошли гулять, вы спали, и Сонька не стала вас будить.
— Мы хотели попускать кораблики на реке, и…
— Господи… По телу женщины прошёл ток.
— Где они?
— На крыше старого сарая, у реки… Уже срывалось на рыдание Маша.
— Мы там всегда играли, а тут вода… Она так резко поднялась, я успела спрыгнуть и отбежать, а Ванька заплакал, испугался. Соня с ним осталась. Умоляю, позовите дядю Мишу.
— Его нет дома. Стой, я сейчас! Алла удостоверилась, что Лиза ещё спит, и выбежала на улицу. Не думая о себе, она бросилась бежать, оставшись в одних лёгких домашних тапочках.
— Показывай! — скомандовала она девочке.
Та быстро побежала по кочкам вниз по склону.
Алла следовала за ней. Ледяная вода больно хлистала по почти босым ногам, доходя почти до коленей.
Увидев сарай почти полностью затопленный, Алла вздрогнула сердце её упало.
Там, где ещё пару часов назад было относительно сухо, сейчас бушевал настоящий бурный поток.
И тут она увидела их.
Двое перепуганных детей сидели на крыше, крепко вцепившись друг в друга. Вода уже подбиралась к самой кровле полуразрушенного сарая.
— Боже, мне бы лодку! подумала Алла, но искать хоть что-то не было времени, счёт шёл на минуты.
— Эй, Соня, а Ваня— крикнула она, размахивая над головой руками.
— Держитесь, я уже иду!
— Помоги нам! — рыдала Соня.
Алла сбросила себя куртку и, оставшись в одном тонком спортивном костюме, прыгнула в ледяную воду. В тело тут же впился миллион острых иголок, но думать о себе было некогда. Женщина с трудом преодолевала течение, но не сдавалась.
У нее была цель любой ценой, даже ценой собственной жизни спасти детей.
Добравшись до сарая, она с ужасом поняла, что забраться на скользкую крышу почти невозможно. Руки и ноги срывались, только найдя опору, но все же ей удалось нащупать небольшой уступ. Вцепившись в него, Алла собрала все силы и подтянула тело. Она прижала к себе дрожащих детей и не могла никак разжать руки.
— Всё, всё, я с вами, не бойтесь! — бормотала она, обнимая Соню и Ванечку.
— Боже, ну зачем вы пошли, зачем?
— Прости, — плакала девочка, — мы думали, что тут нет воды. Я не хотела тебя будить. Не ругай брата, он просил, чтобы я тебя позвала, но я не послушалась.
— Ничего, ничего, — ещё крепче прижала детей Алла.
Глядя на всю пребывающую воду и вся дрожа от пронизывающего холода, женщина поняла, что не сможет доплыть обратно, да еще и с двумя детьми на спине. Даже если Соня умела плавать, шансов выбраться у нее из воды не было, а про Ваню ей говорить не приходилось. Вода все пребывала, и только теперь Алла поняла, какой ужас пережила перед смертью Ирина Якимова, бросившаяся спасать чужого ребёнка.
Она поняла, что толкнула ту незнакомую ей женщину на столь отчаянный поступок, хотя прежде она не раз осуждала подобную опрометчивость в своих мыслях. Только вот у Ирины хватило сил дотащить мальчика до берега, а у Аллы не было никакой возможности.
— Всё будет хорошо, — прошептала она детям, чувствуя, как предательски дрожит её голос.
Она сделала всё возможное, чтобы их спасти, но, увы. Но хотя бы теперь они были вместе, и страх не был так силён.
— Папа уже едет. Правда? — заплетающимся языком спросила Соня и подняла свои огромные серые, как у отца, глаза.
Алла не в силах была вынести этот взгляд. Она просто молча кивнула и стала напевать какую-то песенку, чтобы хоть как-то отвлечь детей.
Помощи, видно, не было, а вода продолжала пребывать. И тогда Алла, совершенно отчаявшись, стянула с себя олимпийку, принялась размахивать ею высоко над головой, стараясь привлечь внимание.
Она громко пела, размахивая кофтой, как флагом. Это был зов, наполненный отчаянием, но в то же время не лишённый последней надежды.
И её заметили, её услышали, а может, просто Маша успела добежать до взрослых и рассказать о случившемся?
На вершине холма стоял трактор Михаила. Другие мужчины уже спускали на воду надувную лодку.
Увидев Аллу, стоящую по грудь в воде, сжавшихся в комочек детей ютящихся на коньке крыши, он побледнел.
Не дожидаясь, пока мужчина закончит спуск, он прыгнул в лодку и отчаянно погрёб к своей семье.
Дома, укутанные в толстое одеяло, дети успокоились. Лиза, до того мирно спящая в своей кроватке, проснулась из-за шума и спустилась вниз, глядя ничего не понимающими глазами на паникующих людей.
Соня, отхлёбывая из чашки горячий чай, всхлипывая, рассказывала отцу, как всё произошло.
— Мы хотели посмотреть на большую воду.
Залезли на крышу, чтобы было лучше видно, а тут вода пошла. Машка успела спрыгнуть, а Ванька испугался. Я не могла его бросить.
Когда тётя Алла появилась. Я так боялась за неё. Даже за себя не так страшно было.
Алла лежала на диване в полуобморочном состоянии. Врач уже спешил к ним в дом, а пока что Михаил тепло её укутал.
Он стоял перед ней на коленях, крепко сжимая холодную руку.
В его глазах стояли слезы, первые с тех пор, как погибла Ирина.
— Прости, прости меня, каким же я был дураком, поверил этим, им поверил, а тебе нет.
— Алла, умоляю, прости меня, ты ценой собственной жизни рисковала ради нас, а я злился, придумывала себе всякое.
— Я… Я просто хотела начать жизнь из чистого листа. Здесь, с вами. Я ничего от вас не скрывала.
— Знаю, моя хорошая. Знаю. — гладил ее по лицу Михаил.
— И ты нам нужна. Прошу, держись. С того дня многое изменилось.
Агриппина Семёновна, узнав о случившемся, принесла на утро банку парного молока для Аллочки, и мямли что-то под нос, поспешно удалилась.
Сплетни стихли.
Весь день приходили люди с гостинцами, чтобы Алла быстрее поправлялась.
Через пару дней ничего, кроме насморка, не осталось.
Вечером, когда дети уже спали, Михаил с Аллой сидели на кухне.
Он взял её тонкую кисть в свою большую шершавую ладонь.
— Ты останешься? — робко спросил мужчина, глядя на Аллу. Глаза его были полны нежности.
Холодная сталь исчезла, уступив место мягкой глубине осеннего неба. — Куда же я денусь? — засмеялась женщина.
— Детям нужна няня.
— Я…
— Нет, Алла, я хочу сказать о другом.
— И о чем же?
— Ну, я хочу попросить тебя остаться не как няня, а как наша… как моя… От смущения Михаила покраснела и начал путаться в словах, но они были лишними в этом диалоге.
Алла все прекрасно понимала и без объяснений. Она была нужна этому мужчине точно так же, как и он ей. Она внимательно посмотрела на него, поправляя упрямый завиток, выбившийся из прически.
А потом перевела взгляд на слегка приоткрытую дверь в кухню. Там кто-то стоял.
Послышался тихий шепот, а потом босые ноги прошлёпали по половицам.
Алла улыбнулась.
Это были дети Михаила. Нет, не его, а их дети. Алла понимала, что теперь и няня не сможет прожить без их смеха, перепалок, шумной возни, редких слез, разбросанных игрушек, без Ваненных рисунков, Соненного карпения над учебниками и пересказов прочитанных книг, без Лизенных капризов.
— Кто-то не спит? громко прошептала она.
— Вот проказники, — покачал головой Михаил, — все лишь бы подслушивать.
— Ну, так что, Алла?
— Прошу, дай мне ответ, иначе я просто свихнусь от неопределенности.
— Я сбежала из города в поисках спасения, но нашла нечто гораздо более важное.
Улыбнулась женщина, и улыбка эта впервые за долгое время была лишена всяческих сомнений и боли.
— Я нашла не убежище, а свой дом, я нашла семью. Родство — это не про кровь, а про выбор сердца.
— Миша, — мое сердце сразу сказало, — оставайся, и я не вижу никаких причин сопротивляться.
Он крепко обнял ее, вслушиваясь, не шлепают ли босые ступни в коридоре.
Но дети, довольные услышанным, кажется, уже легли в свои кроватки, чтобы ускорить приход нового дня, новой жизни.