Перед поездкой в Абхазию слышал много разговоров о том, что местные ленивые, работать не хотят, живут на российские дотации, наживаются на туристах, и вообще там царит какое-то особое отношение к труду, которое россиянину не понять.
Я не люблю судить людей по слухам и стереотипам, потому что каждая страна и народ имеют свои особенности, историю, причины, почему они живут так, а не иначе, и чтобы понять это, нужно приехать, пожить, поговорить с местными, а не делать выводы по чужим отзывам.
Поэтому провёл в Абхазии целый месяц, путешествуя от Гагры до Сухума, общаясь с людьми, наблюдая за жизнью, и к концу поездки убедился, что доля правды в этих разговорах действительно есть, хотя причины гораздо сложнее, чем просто «абхазы ленивые».
Вот что я увидел, с кем поговорил, и какие выводы сделал о том, почему в Абхазии так много заброшенных зданий, но при этом дорогих машин, и почему мужики сидят в кафе посреди рабочего дня вместо того, чтобы работать.
Гагра — красивые руины и ощущение застоя
Моё путешествие началось в Гагре, курортном городе на побережье Чёрного моря, который когда-то был одним из самых престижных советских курортов, куда приезжала партийная элита, актёры, писатели, и где строились роскошные санатории, гостиницы, виллы.
Сейчас от той роскоши остались только руины — заброшенные здания с выбитыми окнами, обвалившимися балконами, заросшие кустами и деревьями, которые стоят прямо в центре города, на набережной, на лучших местах с видом на море.
Некоторые из этих зданий очень красивые, с богатой архитектурой, колоннами, лепниной, мозаикой, и многие из них неплохо сохранились — стены целые, крыши частично на месте, и кажется, что если приложить усилия, вложить деньги, можно восстановить их и превратить в отели, рестораны, культурные центры.
Но по какой-то причине всё стоит на месте годами, десятилетиями, и никто не спешит что-то менять, строить, восстанавливать, и возникает ощущение застоя, будто время здесь остановилось в девяностых, когда была война, и с тех пор ничего не сдвинулось.
То ли всех это устраивает, то ли нет денег, то ли нет желания, то ли всё вместе, но факт остаётся фактом — Гагра могла бы быть процветающим курортом с красивой архитектурой, но вместо этого это город-призрак с кусками советского великолепия, которые медленно разрушаются.
Сухум — разруха и дорогие машины
Конечной точкой моего путешествия стал Сухум — столица Абхазии, город с населением около шестидесяти тысяч человек, который должен был быть центром жизни, культуры, бизнеса, но когда я въехал в него, первое, что почувствовал — бедность и разруху.
Дороги разбитые, ямы, трещины, местами асфальт полностью разрушен, и едешь как по бездорожью, объезжая препятствия, и непонятно, как местные вообще передвигаются на машинах, не убивая подвеску за месяц.
Здания покинутые, окна заколочены, фасады осыпаются, и это не какие-то старые советские развалины на окраине, а центр города, где должны быть магазины, кафе, офисы, но вместо этого — пустые коробки, в которых никто не живёт и не работает.
Но при этом на улицах огромное количество дорогих машин с местными номерами — Mercedes, BMW, Lexus, Range Rover, новые, блестящие, которые стоят 4-5 миллиона рублей, и это на фоне разрухи выглядит абсурдно, будто кто-то живёт в параллельной реальности, где есть деньги на машины, но нет на ремонт дорог и зданий.
Я спросил у хозяйки гостевого дома, откуда у людей такие деньги, если вокруг всё разрушено и нет работы, и она ответила откровенно, не стесняясь: «Майнинг криптовалюты и торговля запрещёнными веществами — вот откуда богатство. Четырёхэтажные особняки отстроили, накупили дорогих машин. В Абхазии такие деньги невозможно заработать честным трудом».
Это прозвучало как приговор, и я понял, что ситуация здесь гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Набережная в центре — мужики играют в нарды посреди рабочего дня
Мы пошли гулять по набережной в центре Сухума, и даже там, на самом парадном месте города, полно заброшенных зданий, которые стоят прямо напротив моря, на лучших участках, где могли бы быть отели, рестораны, магазины, но вместо этого — развалины.
А прямо напротив них, в тенёчке под пальмами, сидят местные мужики — человек двадцать-тридцать, кто-то играет в нарды, другие стоят вокруг, наблюдают, попивают кофе, курят, разговаривают, и всё это выглядит так мирно и расслабленно, будто это их обычное времяпрепровождение.
Сначала я подумал, что это пенсионеры, которым больше нечем заняться, но приглядевшись, понял, что здесь и молодёжь лет двадцати пяти-тридцати, и мужики сорока-пятидесяти лет, которые явно не на пенсии, и все они коротают время абсолютно беззаботно.
А день был вторник, время около двух часов дня — середина рабочего дня, когда нормальные люди на работе, а не в кафе.
Я не мог не спросить, что происходит, потому что это выглядело слишком странно — разрушенный город, нищета вокруг, но мужики сидят в кафе, играют в нарды, пьют кофе, и никуда не спешат.
Я подошёл к двум мужикам у кофейни, заказал себе кофе, разговорился, и прямо спросил: «Почему все сидят здесь посреди дня? Может, праздник какой?»
Они посмотрели на меня с лёгкой усмешкой, как на наивного туриста, и один ответил просто: «Да просто работы нет».
Это прозвучало так обыденно, будто это нормальная ситуация, с которой все смирились, и никто не видит в этом проблемы.
Я продолжил: «Как нет работы? Сейчас же начало туристического сезона, россияне приезжают, деньги везут. Неужели даже в это время нет работы?»
Мужик пожал плечами: «Ну нет. Кому надо, тот работает, а остальным — нет».
Я не хотел давить, поэтому развернул разговор в другое русло: «Красиво у вас тут, только очень много разрушенных зданий. Вот бы это всё восстановить — и работа была бы, и город красивее стал».
Второй мужик усмехнулся: «Да какое там! Власти наши себе денег нахапали, дома отстроили свои четырёхэтажные, а остальные пусть сами выживают как хотят. Никому ничего не надо восстанавливать, вот и нет работы».
Я спросил про помощь из России, о которой все говорят, что Россия вкладывает деньги в Абхазию, помогает восстанавливать инфраструктуру.
Мужик махнул рукой: «Да большая часть той помощи оседает в карманах ещё до Абхазии, а остальное — у наших. До людей мало что доходит».
Я не мог понять: «Ну и как вы так живёте? Если работы нет, денег нет?»
Он потянул кофе, посмотрел на меня спокойно: «Ну как-то справляемся. Привыкли уже».
И в этом «привыкли» было столько смирения, покоя, отсутствия желания что-то менять, что я понял — для многих это действительно норма жизни, с которой они свыклись и не собираются бороться.
Глядя на всё это, начинаешь понимать, что ситуация в Абхазии — это результат множества факторов, и обвинять людей просто в лени было бы несправедливо.
Во-первых, здесь была война в девяностых, которая разрушила экономику, инфраструктуру, убила людей, заставила многих уехать, и с тех пор страна не оправилась, потому что не было ресурсов, политической стабильности, нормального управления.
Во-вторых, коррупция съедает всё — и российскую помощь, и деньги от туризма, и любые инвестиции, потому что власти берут себе, а до народа доходят крохи, и люди видят это, понимают, что система не работает в их пользу, и теряют мотивацию что-то делать.
В-третьих, отсутствие перспектив — если ты понимаешь, что как бы ты ни работал, ты не заработаешь нормальные деньги, не построишь дом, не дашь детям образование, потому что экономика не развивается, работы мало, зарплаты низкие, то зачем напрягаться?
Проще сидеть в кафе, играть в нарды, пить кофе, наслаждаться хорошей погодой, морем, общением, и жить на минимальные деньги, которые как-то перепадают — от туристов, от родственников, от мелких подработок.
Для абхазов это не лень, а адаптация к реальности, где активность не приносит результатов, и проще смириться и жить так, как получается.
А дорогие машины, особняки, богатство, которое видно на улицах, — это результат криминального заработка, о котором все знают, но никто не говорит официально.
Майнинг криптовалюты в Абхазии был популярен, потому что электричество дешёвое, климат подходит для охлаждения оборудования, и многие поставили фермы, майнили биткоины, зарабатывали десятки тысяч долларов в месяц, покупали дорогие машины, строили дома.
Торговля запрещёнными веществами — это тоже открытый секрет, о котором местные говорят без стеснения, потому что контроля почти нет, границы условные, и если есть связи, можно заниматься этим относительно безопасно.
И вот эти люди, которые заработали на криминале, живут в роскоши на фоне нищеты, и это создаёт ощущение абсурда, где одни сидят без работы в кафе, а другие ездят на Range Rover и строят особняки.
Стоит ли осуждать абхазов за такой образ жизни
После месяца в Абхазии я понял, что осуждать людей за то, что они не работают и сидят в кафе, было бы слишком просто и несправедливо, потому что они живут в системе, которая не даёт им возможности зарабатывать честным трудом.
Если ты не чиновник, не имеешь связей, не занимаешься криминалом, то у тебя нет шансов заработать нормальные деньги, и остаётся либо уехать, либо смириться и жить на минимуме.
Многие выбирают второе, потому что это их родина, здесь их семья, друзья, привычная жизнь, и пусть здесь нет денег, зато есть море, горы, тёплый климат, свобода от суеты, и для кого-то это важнее карьеры и заработка.
Это другая философия жизни, где важнее не то, сколько ты заработал, а то, как ты провёл день, с кем общался, что почувствовал, и может быть, в этом есть мудрость, которой нам, вечно бегущим за деньгами, не хватает.
Если вам близка философия, где важны не только деньги, а ощущения и впечатления, почитайте про три удивительных места планеты: гора в Тибете, которая «дышит» и меняет высоту каждый год, французский пляж который за пару часов уходит под воду, и китайскую горную арку, через которую пробивается луч света как портал в другое измерение. А в конце вас ждет интересный вариант для подарка близкому человеку:
Но при этом нельзя не признать, что такая система не развивается, не даёт молодёжи перспектив, превращает страну в заброшенный музей под открытым небом, где красивые места соседствуют с разрухой, а богатство — с нищетой.
А вы были в Абхазии? Что вы думаете о таком образе жизни — это лень или адаптация к сложной реальности? Пишите в комментариях!