Так говорят в фонде «Шалаш», команда которого помогает детям и подросткам с трудным поведением
В пятый раз в районы Новой Москвы приходит зимний благотворительный фестиваль «Добрый декабрь», который вместо предновогоднего забега позволяет замедлиться на зимних творческих мастерских и близко познакомиться с благотворительностью.
Фонд «Шалаш» – благополучатель фестиваля «Добрый декабрь» – создаёт программы для детей и подростков с трудным поведением и программы для педагогов, которые сталкиваются с трудным поведением в школе.
О программах «Шалаша» говорим с Ниной Потапенко, которая занимается поддержкой педагогических команд, работающих с трудным поведением, и системной работой со школами, и Анастасией Леоновой-Барабанщиковой, методистом по работе с трудным поведением.
Почему так важно переформулировать
Поскольку у каждого своё представление о проблемах поведения, мы начали с синхронизации понятий, поскольку коллеги из «Шалаша» настаивают, что не бывает трудных детей, но бывают дети, которым трудно.
Анастасия. Формулировка «трудные дети» подразумевает, что с ребёнком что-то не так. Получается, что есть «лёгкие» дети и «трудные», неудобные, и их необходимо сделать лёгкими. В этом случае мы смещаем фокус с состояния ребёнка на собственный комфорт.
Но как только мы проделываем обратное действие, мы замечаем живого человека, у которого просто нет некоторых навыков, знаний, опыта взрослых.
Так, во время конфликта взрослый человек, как правило, может себя регулировать – подышать, попить воды, он не кидается в драку и не кричит на своего оппонента.
Наша задача как безопасных взрослых – научить детей навыкам саморегуляции.
Нина. Фраза «Дети, которым трудно» очень здорово ориентирует взрослых и общество и не даёт приклеивать трудно снимаемый ярлык. Мы предлагаем обратить внимание, что трудности – это не всё, что есть у человека, у него есть и положительные черты, которые можно поддержать и развить. Трудности на время, а не навсегда.
– Теперь когда мы поняли, что фонд не занимается «исправлением» детей и подростков, поговорим о его задачах.
Нина. У фонда есть два больших направления работы.
Первое – это адресная помощь и групповые занятия для детей и подростков от 7 до 17 лет. С помощью ведущих и волонтёров ребята осваивают социальные навыки и навыки эмоционального интеллекта, которые помогают преодолеть трудности конструктивным путем.
Второе важное направление – работа с учителями. Это очень практикоориентированная работа, направленная на разбор конкретных ситуаций и сопровождение школьных коллективов.
Помимо этого мы делимся своими наработками в соцсетях – инструкциями, примерами, которые могут быть полезны широкому кругу людей, и занимаемся исследованиями.
Всё это вместе решает проблемы с трудным поведением в разных разрезах: информирование, адресная помощь, помощь детям и взрослым, которые работают с детьми.
Уходим от шаблонов
– Корни трудного поведения могут крыться в деструктивной семье или другом травматичном опыте. Вы изучаете и этот вопрос?
Анастасия. У трудного поведения есть предикторы – неблагоприятный опыт в школе или трудности в семье, но мы не можем утверждать, что они становятся причиной трудного поведения. Так же как нельзя утверждать, что ребёнок из благополучной полной семьи с самой лучшей на свете школой не может проявлять трудное поведение.
Поэтому наша методика работы в фонде, скорее, педагогическая – мы решаем задачи дефицита навыков, отсутствия знаний.
Нина. Работая с педагогическими коллективами, мы помогаем учителям решать проблемы, с которыми те столкнулись в своём преподавании. Для этого нужно понять, как устроена работа с поведением в конкретной школе, с чем вообще сталкиваются учителя. Исследовательский отдел, в том числе, продумывает, что именно мы спросим у педагогов в ходе интервью, какую информацию нам нужно получить, чтобы лучше понять проблему.
Исследовательский метод мы применяем и в работе с детьми и подростками – прежде чем взять ребёнка в группу, нам необходимо узнать о его семье, о сложностях и о том, что у него получается хорошо. Это помогает спланировать работу с конкретным ребёнком и группой, а не действовать по готовому шаблону.
Трудное поведение или неудобное?
– С какими сложностями к вам обращаются родители или учителя?
Анастасия. Трудное поведение проявляется в конкретных действиях. Это поведение вредит самому ребёнку или окружающим и мешает ему жить и учиться.
На лекции по трудному поведению мы бы сейчас вас спросили «Как вам кажется, если ребёнок кидается бумажками и отказывается делать то, что вы хотите, это трудное поведение?».
– Я бы, наверно, сказала, что да.
Анастасия. На самом деле это неудобное поведение. Вам неудобно, что человек вас не слушает и кидается бумажками.
Реальное трудное поведение вредит ребёнку и окружающим. Если ребёнок на уроке болтает с одноклассником и приятно проводит время, это может быть неудобно всем окружающим, но это не будет наносить ущерб.
Мы работаем с поведением, которое наносит ущерб в первую очередь самому ребёнку.
Теперь вернёмся к вопросам родителей. Самые «популярные» обращения – это сильная эмоциональная реакция или агрессия во время конфликта, неуспеха, причём агрессия как первичный механизм, чтобы справляться с любой ситуацией. Ребёнок может драться, обзываться, кусаться, кидать и ломать вещи, причинять вред себе.
Такая сильная эмоциональная реакция со стороны ребёнка может быть совершенно лишена значимости для взрослого – «Ну что он сразу впадает в истерики», – а для ребёнка этот порог преодоления может быть очень ярко выраженным.
Основное, с чем приходят, – это сложности с социальным и эмоциональным интеллектом и саморегуляцией: например, как научить проявлять злость в экологичной форме и решать вопросы в конфликтных ситуациях.
Ещё один важный вопрос – личные границы, когда ребёнок не понимает, где чужие границы, и соответственно, не понимает, а где же его собственные. Этому нужно учить, и это всегда история, направленная в две стороны.
Нина. Проблемы агрессии, непонимания границ также чаще всего озвучиваются и педагогами. Есть «громкие» проявления трудного поведения – вербальная и физическая агрессия, порча имущества, воровство или присвоение чужого.
Но есть и более «тихие» – неумение ребёнка отстаивать свои границы, включаться в общение. Например, у ребёнка нет опыта успешности и он никак не проявляет себя. Можно описать это словом «замкнутость».
Также к нам обращаются с вопросами про самоповреждающее и суицидальное поведение, и у нас есть наработанная практика работы с этой проблемой.
И наконец, ещё одно направление в школьной части, связано с компетенциями и нагрузкой педагогов. Педагоги используют множество стратегий в работе с детьми, но и они нуждаются во взгляде со стороны и поддержке. Мы это делаем не только силами ведущих наших программ – команды учителей других школ зачастую помогают посмотреть на ребёнка по-новому.
Иногда нам начинает казаться, что дети только и проявляют трудное поведение и делают что-то назло. В фонде мы придерживаемся концепции, что детям чаще всего не хватает навыков, и они так же, как и взрослые, хотят быть здоровыми и счастливыми.
Решения есть
– Давайте поговорим про конкретные примеры работы с трудным поведением.
Нина. Поговорим о травле. Девочка заходит в аудиторию, и все начинают пересмеиваться, переглядываться. Возраст детей – 7-9 лет. Общий алгоритм действий – остановить происходящее, коротко поддержать девочку, обозначить всем, что это не игра, а травля, так нельзя себя вести в этом пространстве, после чего напомнить о существующих правилах либо ввести их. У опытных учителей такие правила – устные или письменные – есть почти всегда.
Педагог, само собой, адаптирует свои действия под возраст детей. В таком алгоритме нужно поддержать ребёнка, повторить правила группе и вернуться к образовательному процессу, а кроме того, можно сообщить родителям, какие шаги делаем в работе с травлей. Нужно быть готовым, что всё может повториться, и взрослому снова придётся брать на себя ответственность и восстанавливать ситуацию.
У ребёнка, которого травят, могут быть особенности, но травля – это проблема группы, и мы решаем её через группу. Знаем ли мы, как развивается динамика травли? Да. Но нам важны конкретные действия по адаптированному алгоритму в конкретной ситуации.
Мы можем знать о диагнозе, истории семьи и учитывать это в работе. Есть просто школьный контекст – то, что сейчас происходит. Есть проявленное поведение, и в том числе поведение один на один со взрослым, со сверстниками, в группе. Нас больше всего интересует, как ребёнок себя ведёт в группе, в сообществе. Безусловно, тренировать навыки можно и в кабинете с терапевтом, но тренировать и закреплять их в социальном аспекте правильно в группе или в классе.
Анастасия. Приведу другой пример. На занятиях фонда есть участник, который начинает очень сильно злиться, когда у него что-то не получается, и, например, разбрасывать предметы.
Злиться нормально, но как мы говорили выше, можно научиться выражать свою злость экологично. Мы предложили кидать предметы в корзину и развивать навык осознанности своих действий и саморегуляции.
Сегодня ты злишься и раскидываешь предметы, затем кидаешь их в корзину, чуть позже уже не вскакиваешь в гневе, а сжимаешь рукой эспандер и успокаиваешь внутреннее напряжение.
Позже мы наблюдаем, как освоив навык, человек не вспыхивает словно спичка и не лезет в драку, а решает конфликт мирным способом.
Перемены начинаются незаметно
Нина. Приведу пример, как наша работа может влиять на взрослых. У нас есть коллега, которая раньше работала куратором групп от 7 до 9 лет, а теперь преподаёт в школе. Я спросила, как ей помогает опыт работы в фонде, ведь классы в школе большой и возможностей для индивидуальной работы меньше. Она ответила, что она очень быстро замечает ребят, которым нужна помощь, и это экономит её ресурс как преподавателя, ответственного за группу.
Это вообще часть нашего подхода в работе с педагогическими командами – научить их предсказывать проявления трудного поведения и понимать, что послужит триггером.
После одной из наших программ к нам пришёл такой отзыв от участника: то как мы говорим о проблеме, как анализируем ситуацию, помогло на уровне школы начать конструктивный разговор о трудном поведении. Не обвинять детей на педсоветах, а признать проблему и смотреть, как можно её решить, какими путями закрывать дефициты у педагогов. Это лучший результат для нас.
Анастасия. Добавлю, что конкретный результат начинается с позитивной динамики, а не с освоения всех навыков. Сегодня ребёнок прикладывает осознанные усилия, чтобы в конфликте не ударить соседа, учитель или тьютор со своей стороны также помогают ему регулировать себя. Так большие результаты складываются из маленьких шагов.
Нина. Как и детям, педагогам важен опыт успешности, похвала и поддержка от коллег и других людей. Им нужен опыт успешного разрешения ситуаций, даже если результат будет небольшой. Хочется, чтобы они его замечали.
Не выгорать – это тоже навык
– Часто ли педагоги сталкиваются с эмоциональным выгоранием именно из-за трудного поведения в классе?
Нина. Выгорание – это не просто усталость, это более высокий уровень проблемы.. Проблема не в трудностях, а в том, что иногда нет путей их решения и эффективного распределения задач.
Анастасия. Можно подойти к выгоранию как к трудному поведению: мы выгораем, когда у нас нет нужных навыков и знаний.
Можно в 20 лет прийти в школу, работать очень включённо, за всех переживать и быстро выгореть. Речь не о возрасте, конечно, а именно об опыте. С опытом мы понимаем, как можно сделать в следующий раз по-другому, чтобы не довести себя до этой точки.
Ребёнок получает от нас помощь и поддержку, он взрослеет уже с приобретёнными навыками. Он становится безопасным взрослым, умеет справляться со своими эмоциями, себя регулировать и так далее.
И учителя получают от нас помощь – им становится проще работать с трудным поведением и легче самим, потому что у них появляются новые инструменты.
И вот мы уже не тушим крупный пожар, потому что в самом начале заметили признаки «возгорания». Мы тратим на его предотвращение 10 минут и спокойно идём дальше.
Нина. Работа с поведением в детстве и подростковом возрасте экономически выгодна, потому что в будущем затраты могут стать неизмеримо больше, особенно если работать приходится с людьми, которые совершили преступление и/или попали в закрытые учреждения.
Если мы вкладываемся в работу с поведением сегодня, то общество становится толерантнее, понимая и принимая разных людей. Мы помогаем детям, у которых есть трудности, и это позволяет нам нормально жить в сообществе и помнить, что счастливыми хотят быть все.
Подготовила Лидия Ни