У нейробиологии и психофизиологии есть проблема с изучением самого важного — нашего сознания. Есть ли сознание у рыб, червей и искусственного интеллекта? Есть ли оно у вас или вашего соседа? Что такое «трудная проблема сознания»? Как современная нейробиология пытается ответить на эти вопросы, и что будет, когда это произойдёт? Об этом и многом другом вы узнаете из лекции нейробиолога Владимира Алипова.
Посмотреть запись лекции Владимира Алипова «Гиперсеть внутри головы» можно в видеоархиве «Прямой речи».
➤ Многие представляют себе, что мы как будто бы такой гомункул, который находится в камере, где есть телевизор (зрение), есть какие-то колонки (слух), есть что-то связанное с соматосенсорной чувствительностью и есть, соответственно, рычажки, педали, чтобы этим огромным роботом управлять. Это упрощенное представление, которое не отражает истинной сложности нашего организма и восприятия. Такое сравнение скорее напоминает попытку понять, как работает сложная машина, не вдаваясь в суть ее функционирования. Оно фокусируется на внешнем интерфейсе, а не на внутренних процессах.
Наша зрительная система — очень сложная штука. Она начинается от сетчатки, потом зрительный нерв, он идет в таламус, Из таламуса идет переключение в зрительную кору. Кроме зрительной коры есть еще ответвления в ствол мозга, там находятся ориентировочные рефлексы (например, если будет какая-то яркая вспышка, вы повернете туда глаза). Эта многоуровневая структура демонстрирует, что обработка визуальной информации — это не единичный акт, а целый каскад процессов. От сетчатки до высших отделов мозга информация претерпевает множество трансформаций и фильтраций.
Нейробиология пытается понять, как то, что мы видим, что попадает на сетчатку, превращается, условно, в далматина. Точно так же нейробиология пытается ответить на вопрос «Как то, что попадает к вам на ухо, превращается в слух, в ваше слуховое восприятие?». Главная задача нейробиологии — проследить путь сенсорной информации от ее поступления в орган чувств до формирования субъективного переживания. Это включает понимание того, как физические сигналы преобразуются в нейронные импульсы и далее в осмысленные образы или звуки.
➤ Функциональная магнитно-резонансная томография позволяет, оценивая изменения кровотока в отдельных участках мозга, примерно сказать, какой участок был активен в тот или иной момент. И мы, например, можем посмотреть, какие области мозга у вас активируются, когда вы увидели далматина. Вот вы смотрите на картинку и сначала далматина не видите — у вас активны одни области мозга. А потом вы этого далматина осознали, восприняли, и у вас совсем другие области включились. Так фМРТ предоставляет ценные данные о локализации активности мозга при выполнении различных когнитивных задач: этот метод позволяет увидеть, как меняется работа мозга при переходе от неосознанного восприятия к осознанному.
➤ В чем же состоит трудная проблема сознания? Представьте себе мысленный эксперимент: мы начинаем отключать наши органы чувств — зрение, слух, все остальное. Это состояние ученые называют деафферентацией. По сути, в ваш мозг не приходит никакой информации ни из внешнего мира, ни даже от внутренних органов. Трудная проблема сознания возникает, когда мы пытаемся объяснить, как чисто физические процессы в мозге порождают субъективный опыт. Изоляция от внешней стимуляции ставит вопрос о том, что останется в мозге, когда перестанут поступать любые сигналы. В таком состоянии мозг может порождать собственные переживания, например, в форме галлюцинаций. Это наводит на мысль о внутренней активности, не связанной напрямую с внешним миром.
У нас есть некая интуиция, ощущение: всё, что мы делаем и всё, что мы переживаем, имеет какого-то внутреннего наблюдателя. И если мы никаких сигналов получаем, этот «человечек» сидит в темноте. Существует устойчивое интуитивное ощущение наличия внутреннего наблюдателя, который переживает происходящее, независимо от внешних стимулов.
Термин «трудная проблема сознания» ввел в обиход австралийский философ Дэвид Чалмерс. И это философская проблема, она выходит за пределы чистой нейробиологии. Трудная проблема сознания состоит как раз в ответе на вопросы об этом внутреннем наблюдателе: что это за человечек, как он появляется и зачем он вообще нужен?
➤ Мысленный эксперимент с Мэри поднимает вопрос о том, есть ли знание, которое невозможно получить исключительно научными, объективными методами.
Представьте себе, что у нас есть аспирантка по имени Мэри, и она всю свою жизнь живет в бункере, носит специальные очки, которые убирают все цвета. То есть она все видит черно-белым. Но при этом у нее диссертация называется «Красный цвет». И она физическую природу красного цвета знает, какая это длина волны, она изучает нейробиологию красного цвета — что происходит в мозге, когда субъекту показывают красный цвет. В общем, она все выяснила, что можно выяснить с точки зрения науки про красный цвет, и написала диссертацию. И вот когда она защитилась, научный руководитель ей говорит: теперь ты можешь снять свои очки и выйти из бункера. И вот она снимает свои очки, выходит из бункера, а там бац — закат красный. И она впервые в жизни сама видит этот цвет.
Если Мэри узнает что-то новое про красный цвет, значит, что есть что-то, что называется квалия (субъективный опыт или феноменальное сознание), чего не может узнать наука — потому что с точки зрения науки Мэри всё исследовала. Но есть знание от третьего лица, то, что мы можем узнать от других людей. А есть знание от первого лица. Это и есть трудная проблема сознания: если Мэри, обладая всей объективной информацией о красном цвете, все же получает новое знание, увидев красный цвет впервые,то это указывает на существование квалиа — субъективного, феноменального аспекта опыта, недоступного для науки, изучающей мир «от третьего лица».