В маленькой двухкомнатной квартире на пятом этаже панельной пятиэтажки царила напряжённая тишина. За окном медленно опускались сумерки, окрашивая серые стены домов в тёплые янтарные тона, но в квартире света не было — счёт за электричество отключили ещё неделю назад.
Анна Петровна, сухонькая пожилая женщина с потухшим взглядом, сидела на продавленном диване, нервно сжимая край выцветшего пледа. Её дочь, тридцатипятилетняя Марина, возилась на кухне — слышно было, как она переставляет посуду, изредка вздыхая.
— Дочка, может, ты отдашь мне мою пенсионную карту, а то мне кушать нечего, — наконец осмелилась спросить мать, голос дрожал, словно натянутая струна.
Марина замерла у раковины, крепко сжала край столешницы. В её глазах вспыхнула смесь раздражения и вины.
— Мама, я же объясняла — я взяла её только на пару дней. Сейчас очень сложный период на работе, задержки зарплаты…
— Но мне же надо как‑то жить, — тихо, почти шёпотом произнесла Анна Петровна. — Я уже третий день только чаем перебиваюсь.
За этими словами стояла не просто голодная неделя. Стояла целая жизнь, выстроенная по правилам, которым её учили с детства: работай честно, копи на старость, заботься о близких. Она отдала тридцать лет фабрике, растила дочь одна, отказывая себе во всём. А теперь её пенсия, её единственный источник существования, оказалась в руках человека, которого она вырастила и любила больше жизни.
Марина вернулась в комнату, села напротив матери. В тусклом свете уличного фонаря её лицо выглядело измученным.
— Мам, я верну. Честно. Мне только до зарплаты…
— А если её не будет? — тихо спросила Анна Петровна. — Если опять задерживают? У меня же никаких запасов нет. Ты знаешь, как сейчас цены растут…
В этот момент в прихожей раздался звонок. Марина вздрогнула, бросилась к двери. На пороге стоял её бывший муж Алексей — высокий, подтянутый, с аккуратно подстриженной бородой.
— Привет, — он неловко переминался с ноги на ногу. — Я тут… В общем, узнал, что у тебя трудности. Привёз немного продуктов.
В его руках был пакет, от которого аппетитно пахло свежеиспечённым хлебом. Анна Петровна невольно потянулась к аромату, чувствуя, как сводит желудок.
— Лёша, ты… — Марина растерянно посмотрела на бывшего мужа. — Спасибо, конечно, но…
— Ничего не говори, — он мягко улыбнулся. — Я же знаю, как ты не любишь просить помощи. Но это не тебе — это маме.
Он прошёл в кухню, начал раскладывать припасы: хлеб, молоко, яйца, пачку гречки. Анна Петровна молча наблюдала, чувствуя, как к горлу подступает комок.
— Спасибо, сынок, — прошептала она.
— Да какой я сын… — Алексей смущённо потёр затылок. — Просто… хотел помочь.
Когда он ушёл, Марина долго стояла у окна, глядя, как его фигура растворяется в вечернем сумраке. Анна Петровна тихонько вошла в кухню.
— Доченька, — она осторожно коснулась плеча дочери. — Может, хватит всё тянуть на себе? Давай я сама буду распоряжаться своей пенсией. Ты же видишь — я не прошу многого. Только самое необходимое.
Марина обернулась, в её глазах стояли слёзы.
— Мам, прости меня. Я просто… боялась признаться, что не справляюсь. Что всё разваливается.
Она достала из внутреннего кармана куртки пластиковую карту и протянула матери.
— Вот. Забирай. И… давай вместе подумаем, как нам дальше жить. Может, мне стоит найти подработку? Или переехать в квартиру поменьше?
Анна Петровна сжала в руке карту, словно это был не кусок пластика, а символ вновь обретённой независимости.
— Главное, что мы вместе, — тихо сказала она. — А с остальным разберёмся. Помнишь, как в девяностые? Мы тогда тоже всё потеряли, но выстояли.
На следующий день они сели за кухонный стол с блокнотом и калькулятором. Разложили все доходы и расходы, честно обсудили каждую статью. Оказалось, что Марина тратила больше, чем зарабатывала, пытаясь поддерживать определённый уровень жизни — такси вместо общественного транспорта, доставка еды вместо готовки, новые вещи вместо ремонта старых.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Анна Петровна, перелистывая страницы блокнота, — а давай я буду готовить на двоих? У меня ещё тот старый рецепт борща сохранился, от бабушки.
И стирать могу сама — машинка‑то работает. А ты будешь экономить на кафе и доставке.
— А я найду подработку, — решительно сказала Марина. — Буду брать заказы на дизайн по вечерам. Это не сложно, зато деньги лишние.
Через месяц их жизнь начала меняться. Анна Петровна снова почувствовала себя нужной — она готовила обеды, прибиралась, даже начала вязать шарфы на продажу. Марина нашла нескольких постоянных клиентов и теперь могла планировать бюджет без панических займов.
Однажды вечером, когда они сидели за чашкой чая с домашним печеньем, Марина улыбнулась.
— Мам, знаешь, может, это и к лучшему было. Что ты тогда попросила карту. Мы ведь давно так не разговаривали по душам.
Анна Петровна кивнула, глядя на дочь с тёплой улыбкой.
— Главное, что мы друг у друга есть. А деньги… деньги придут. Когда знаешь, куда идти, дорога всегда найдётся.
За окном зажглись фонари, освещая тихий двор, где играли дети и гуляли пожилые пары. В квартире стало тепло и уютно — не от отопления, а от того, что две самые близкие друг другу женщины наконец научились говорить честно и помогать по‑настоящему.