Март 2020-го.
Ты помнишь этот запах? Холодный, чуть металлический — как будто воздух стал плотнее. Города ещё гуляли, но уже держали руки по швам. Мы — тоже. Только не понимали, что это последние дни, когда можно просто сесть в автобус и уехать.
Наш маршрут был прост:
Москва → Братислава → Вена → Брно → Братислава → дом.
Как в старых путеводителях: логично, чётко, без лишних телодвижений.
Мы тогда ещё верили в чёткость.
Первую ночь провели в Братиславе. Город был тихим, как перед грозой.
А на следующий день — Вена. Три дня. Жили у вокзала. Рядом — Бельведер. За окном — трамваи и запах свежего кофе с утра. Всё как в мечтах. Только мечты еще не разделились на До и После.
Мы гуляли. Смеялись. Делали фото у Оперы. Не зашли в собор — «в следующий раз», — сказали.
А следующего раза не стало.
Но кто знал?
Потом — вот этот момент.
Я сижу в венской квартире, пью чай из кружки с трещиной (почему-то запомнила именно это), листаю ленту. И вижу:
«Аэропорта в Братиславе больше нет. Закрыли. Навсегда».
Навсегда.
Как будто написали: «Сказка кончилась. Все свободны». Только мы ещё не закончили читать.
Сердце — раз. И всё. Пустота.
Я зову мужа. Он смотрит в телефон, молчит. Потом:
— Ну что, рискуем?
— А есть выбор?
Мы не бежали. Мы действовали.
Как в кино, где всё решается за пять минут, но внутри — целая жизнь.
Покупаем билеты Аэрофлота. Вена — Москва. Прямой рейс. Завтра утром.
Отменяем Брно. Отменяем обратную ночь в Братиславе.
Некоторые деньги вернули. ФликсБас - нет. Кажется, они так и зависли у меня на счету. Победа - вернула за обратный перелет. Но тогда это было не важно. Главное — уехать.
Аэропорт Вены.
Там не было суеты. Была странная, вязкая тишина.
Люди не бегали — они стояли. У касс. У табло. У дверей. Кто-то тихо плакал.
Железная дорога в Братиславу уже не работала.
«Вы — одни из последних», — сказал сотрудник у стойки регистрации.
Не с сочувствием. С уважением, будто мы прошли какой-то рубеж.
Самолёт взлетел в 8 утра.
Через три дня — Вена закрылась.
Через неделю — Москва.
А ещё через семь — весь мир сел по домам и перестал выходить.
Мы не привезли вирус.
Мы привезли страх.
И ощущение, что свобода — не право. Она — момент. Миг. Щель между волной и берегом.
Тогда я никому не рассказывала.
Боялась. Стыдилась? Боялась, что скажут: «Вы рисковали, вы привезли нам опасность».
А мы просто жили. Так, как умели.
Сейчас, спустя пять лет, я вижу:
это была не ошибка. Это было — прощание.
С миром, который ещё можно было пересечь на FlixBus, не думая, вернёшься ли.
И если бы мне сказали тогда: «Это последняя поездка», — я бы, наверное, не поверила.
Но пошла бы медленнее.
Остановилась бы у собора.
Зашла бы в него.
Посидела бы дольше в том кафе у канала.
А пока — мы вскочили в последний вагон.
И он унёс нас домой.
Прямо перед тем, как поезд сошёл с рельсов и понесся в пропасть. Мы и сейчас там, мне кажется. Летим.