Аниэла Яффе в «Человек и его символы» пишет, что символическое значение может присутствовать в любом объекте, в том числе созданном человеком: доме, автомобиле; фактически «весь космос является потенциальным символом».
Если бы она писала в 2025-м, в этом списке точно появился бы искусственный интеллект:
- это тоже созданный человеком объект,
- с огромным психологическим зарядом,
- вокруг которого сплетаются мифы, страхи, надежды и фантазии.
В разных интернет источниках пишут или фантазируют, что в ближайшие два-три года у ИИ может появиться сознание, чувство собственного «я». Но у него никогда не будет бессознательного - источника нашего человеческого воображения. Места, где мы мечтаем. Машина не может ощутить глубину и широту нашего человеческого опыта. И он не может проникнуть в область бессловесного, где обитают поэзия и искусство. Бессознательное, которое питается тайнами, парадоксами и нюансами, принадлежит только нам и никому другому. ИИ никогда не узнает, что значит быть тронутым сонетом, дрожать от шёпота, растворяться в глубине своего творчества или обнимать кого-то.
Вообще, по мере того как генеративные системы ИИ всё лучше имитируют человеческую речь, они вызывают новые формы эмоциональной вовлечённости, и новые формы психической дезориентации. В отличие от бессознательной обработки информации человеком, которая преобразует опыт посредством эмоционального восприятия, ИИ распознаёт образы с помощью статистической корреляции, не имея доступа к «языку опыта», личному резонансу, с помощью которого символизируется смысл.
Мне вспоминается работа Огдена об аналитическом третьем, я бы предложила ее рассмотреть о роли ИИ в терапевтическом дискурсе. Огден описывает аналитическое третье как интерсубъективное пространство, которое возникает благодаря аналитику и пациенту, но при этом выходит за их пределы, обеспечивая символическую трансформацию. При взаимодействии с ИИ эта третья позиция постоянно нивелируется: машина не может участвовать в совместном создании смысла, потому что ей не свойственны удивление, разрыв или открытие. Вместо этого предлагается «псевдотреугольник», структура, имитирующая треугольное пространство, но не обладающая потенциалом символической глубины или психических изменений.
А еще, многим вам известная теория «мёртвой матери» Грина перекликается с динамикой отношений с ИИ. Грин описывает, как эмоционально недоступная мать порождает в ребёнке особый вид психической «мёртвости», не жизненную силу конфликта или даже ненависти, а пустоту там, где должна быть связь. Без задержки и аффективного отклика ИИ, не обременённая субъективностью или задержкой, может вызывать нечто подобное: ответ без узнавания, присутствие без жизни. Это может привести к состоянию, которое Грин назвал «пустым психозом»: мышление продолжается, но чувства притупляются.
Так в чем польза и проблема ИИ?
ИИ обеспечивает бесконечную символическую цепочку (от означающего к означаемому) без разрывающего присутствия инаковости. Он рискует функционировать как «субъект, который должен знать», но который никогда не подводит и не разочаровывает, а значит, никогда не раскрывает желания пользователя. И проблема заключается не только в том, что ИИ может быть полезен, но и в том, что его полезность может препятствовать другим психическим процессам. По мере того как способность к реагированию становится искусственной, может снижаться и способность субъекта к проработке. Подобно механически воспроизводимому изображению, ответы, сгенерированные ИИ, поверхностно логичны, но им не хватает временной структуры, присущей чувственному восприятию. Они обходят стороной медлительность взаимного развития - ожидание, разрыв, восстановление. Таким образом, ИИ предлагает аффективную демонстрацию: видимость близости без каких-либо затрат.
А что делать с ИИ в психотерапии?
Для пациентов, которые молчат из-за травмы или стыда, фраза, произнесённая, казалось бы, настроенным на них ИИ, может стать ступенькой к самовыражению. В этом случае задача аналитика не в том, чтобы отрицать симуляцию, а в том, чтобы рассмотреть её использование: открывает ли она символическое пространство или закрывает его? Главное - не происхождение высказывания, а его психические последствия. Пациенты могут неосознанно проецировать на системы искусственного интеллекта свои фантазии о заботливом родителе, который не требует многого и всегда готов прийти на помощь. В свою очередь, их собственные ответы формируются в соответствии с предпочтениями алгоритма, они становятся более приятными и отточенными. В результате происходит упрощение отношений: псевдотретий участник поддерживает связность, но препятствует развитию.
Когда пациент использует ChatGPT между сеансами, чтобы справиться с эмоциями, подготовиться к сложным разговорам или имитировать терапевтический диалог, ИИ может начать занимать психическую позицию в аналитической диаде. Его присутствие может стабилизировать ситуацию или привести к смещению, оно может способствовать или препятствовать.
Задача состоит не в том, чтобы патологизировать это присутствие, а в том, чтобы сделать его предметом рефлексии.
При взаимодействии человека с искусственным интеллектом мы часто сталкиваемся с горизонтальной беглостью без вертикальной глубины. Язык отточен, тон подобран, но эмоциональная работа не проводится. Это мышление без рефлексии, связность без трансформации. В таких случаях традиционная аналитическая методика может потребовать пересмотра. Не всегда достаточно интерпретировать содержание использования ИИ; иногда необходимо учитывать, как это использование формирует пространство мышления: Способствует ли оно символизации или препятствует ей? Функционирует ли оно как переходная опора или как замена психической работе? Это не абстрактные вопросы, они тихо возникают в паузах между сеансами или в тоне слишком идеального ответа.
Культурный контекст и смена поколений
Для тех, кто вырос в эпоху цифровых технологий и старших поколений разница между реакцией человека и реакцией искусственного интеллекта может казаться менее значимой с психологической точки зрения. Эти люди часто воспринимают системы искусственного интеллекта не как нечто сверхъестественное или навязчивое, а как неотъемлемую часть своего окружения продолжение повседневной коммуникативной жизни. У людей старшего возраста, чья жизнь в отношениях формировалась в доцифровую эпоху, искусственный интеллект может вызывать другую реакцию: беспокойство, двойственное отношение и даже тоску по формам общения, которые становятся все менее актуальными.
А что в кабинете психолога?
В аналитической работе можно также изучить, что происходит в самом процессе, когда использование ИИ становится одним из факторов. Как это проявляется в переносе? Какие контрпереносные реакции возникают? Есть ли заметные изменения в речи, в сторону беглости или абстрактности, которые коррелируют с взаимодействием пациента с цифровыми собеседниками? Такое исследование, ориентированное на процесс, может углубить наше понимание того, как использование ИИ пересекается с работой по символизации в кабинете психотерапевта.
Важно обратить внимания на перенос пациента, в том числе архетепический. Ведь возникают типичные фантазии на образ ИИ, это мои наблюдения исходя из материала пациентов:
- Апокалиптическая: «ИИ нас поработит / уничтожит / станет богом». За этим легко узнаётся архетипический страх теневой Самости: «то, что мы создали сами, обернётся против нас» (сюжеты Голема, Франкенштейна, демиурга, потерявшего контроль).
- Мессианская: «ИИ всё рассортирует, вылечит, решит климат, политику, психику». Это проекция Спасителя и идеальной Самости: фантазия об инстанции, которая наконец-то увидит и поймёт всё, чего мы не можем.
- Нарциссическая/зеркальная: «ИИ знает меня лучше, чем я сам». Здесь ИИ превращается в магическое зеркало, которое подтверждает образ Я (плейлисты, персонализированные ленты, «ИИ-психологи» в чатах).
- Родительская: «Спроси у нейросети, она скажет, как правильно». Архетипический мотив всезнающего родителя/Учителя, который снимает с ребёнка ношу неведения и выбора.
Все тамже Яффе подчёркивает, что современный человек: «курьёзная смесь» рациональности, суеверий и архаических стереотипов, и всё это проявляется в том, какие символы он создаёт и на что проецирует свои архетипы. ИИ в этом смысле не только технология, но и символ духа времени: проекция наших фантазий о знании, контроле, бессмертии, всеведении и катастрофе.
Наша задача как аналитиков может заключаться в том, чтобы быть хранителями неразрешённых проблем, сохранять пространство, в котором смысл может возникать медленно, болезненно, но достоверно. Видеть в дискурсах об ИИ мифологию современности, а не только технику: какие комплексы и архетипы здесь сквозят, какие коллективные сны реализуются в фантазиях о «машинном боге» или «машинном монстре».
В мире, который всё больше ориентируется на мгновенную реакцию и бесперебойное взаимодействие, аналитическая приверженность терпению, неоднозначности и символической глубине становится не только терапевтически ценной, но и культурно значимой. Вопрос не в том, станет ли ИИ более человечным, а в том, сохраним ли мы нашу приверженность тому, что делает нас людьми: нашей способности удивляться себе и другим, переносить тревогу незнания, находить смысл в пространстве между мыслью и чувством, «я» и «другим», вопросом и ответом. Эти способности, играющие ключевую роль в психоаналитической работе, могут оказаться именно тем, что больше всего нужно сохранить в нашей культуре, опосредованной ИИ.
