Иногда монтаж напоминает не работу, а почти мистический ритуал - будто собираешь не фильм, а тонкую партитуру, которая мгновенно реагирует на любую фальшь.
Ты берёшь кадр, холишь его, лелеешь, заранее слышишь, как он должен зазвучать, а он, хитрец, упорно уходит в диссонанс. Ни в канву, ни в ритм, ни даже в настроение, которое ты аккуратно подбираешь, как ноты для тихого вступления.
И вот сидишь ты, как строгий дирижёр маленького оркестра, и понимаешь: некоторым инструментам - сегодня молчать. Хотя ты уже почти слышал их соло - яркое, точное, будто написанное специально под этот момент. Но ставишь один кусочек, второй… и сразу ясно! Нет, не попадает. Промахивается мимо такта, смазывает тональность, тянет одеяло на себя, как барабанщик, который внезапно решил стать фронтменом.
И тогда приходится отпускать. Скрипя сердцем, вздыхая, нажимая «del» с тем самым драматизмом, каким пианист закрывает крышку рояля после неудачного этюда.
Но именно тогда музыкальность фильма и проступает по-настоящему. Ритм выстраивается. Дыхание появляется. Возникает тот самый гармоничный рисунок, который невозможно подделать. Он либо звучит, либо нет.
А избавляться от лишних нот - это, наверное, и есть главное искусство монтажа. Даже если внутри тихонько шепчет обидчивый голос…
«Ну почему ты не сыграл как надо?… Я же в тебя верила».
