— И что, весь день будем дома киснуть? — спросил я, глядя на друга. — Я к тебе не за этим сто километров по убогой дороге пылил.
— Чем тебе мой дом не нравится? — Олег перестал резать мясо и повернулся ко мне. — Сейчас мяса нажарим, бутылочку откроем. Музыку включим и будем отдыхать.
— Ты и вправду домосед, — покачал я головой. Слово вышло горьким. — Ты на улицу выйди... Там солнце печет так, что сгорим, как мясо на вертеле. У вас тут что, никакой речушки рядом нет? Охладиться бы!
— Есть озеро, — неохотно пробормотал Олег, снова уткнувшись в мясо. — Но местные на него не ходят. Да и я тоже. С ним что-то не так.
— Что с ним может быть? — я уже чувствовал, как раздражение подкатывает к горлу комом. — Короче. Берем мангал, мясо, водочку, конечно, и всё это в машину. Едем на озеро. Отдохнем по-человечески. У меня два дня всего. Послезавтра надо быть в городе.
— Ладно, — капитулировал Олег, и в его согласии было больше покорности судьбе, чем желания.
Озеро оказалось всего в двух километрах от деревни. Вода стояла неподвижная, маслянистая, отливающая странным, слишком глубоким черным зелёным цветом. Тишина здесь была иной — не сонной, а выжидающей. Будто лес вокруг затаился и слушает.
Я достал из багажника мангал, шампуры, уголь. Олег разжигал и насаживал мясо, двигаясь как-то медленнее обычного.
— Ну что, пойдем, занырнём, — сказал я, уже стягивая футболку.
— Нет. Я лучше за мясом присмотрю. Иди один.
— Дело твое.
Вода оказалась теплой, как парное молоко. Сразу нырнул, отплыл от берега.
— Ты далеко не заплывай! — крикнул Олег. — Сам знаешь, пловец из меня плохой. Тонуть будешь — ничем не смогу помочь.
— В воде я словно рыба! — крикнул в ответ.
И тут что-то коснулось моей ноги. Склизкое. Большое. Это было похоже на медленное, ленивое прикосновение. Я вздрогнул, но усмирил панику, заставив себя медленно, на спине, подплыть к берегу.
— А тут какая рыба водится? — спросил я, и голос прозвучал громче, чем хотелось.
— Сосед рассказывал, что раньше метровых сомов ловил, — ответил Олег, не отрывая глаз от углей.
— Слушай. А сом может на человека напасть?
— Нет. Они падалью питаются.
— А если никакой падали нет? — не унимался я.
— Всё равно не нападут. Ты слишком большой. Да и кому ты нужен, кожа да кости, — он фыркнул, но смех получился сухим. — А что такое? Зачем спрашиваешь?
— Да только что что-то коснулось моей ноги. Наверное, рыба какая-нибудь.
— Я тут уже пять лет живу. И за это время не видел, чтобы на озере кто-нибудь рыбачил. Вот рыба и расплодилась. Надо было удочку взять...
Я резко вскрикнул. Прямо перед моим лицом из темноты воды всплыл карась. И он был без головы. Срез был неровным, рваным, будто голову оторвали или откусили. И в тот же миг что-то с силой сжало мою лодыжку. Холодные, цепкие пальцы. На мгновение я ушел под воду, захлебнулся тиной и страхом, отчаянно забился и вынырнул.
К берегу гребли не руки, а чистый животный ужас. Выбежал на сушу, дрожа всем телом.
— Что случилось? — Олег подошел, и на его лице проступила бледность.
— Меня кто-то за ногу схватил, — прохрипел я и посмотрел вниз. На мокрой коже алел четкий красный след, повторяющий форму пальцев. — Тут что, русалки водятся? А еще смотри! — я ткнул дрожащим пальцем в воду, где все еще мерно покачивался тот самый безголовый карась.
— Какие русалки? Наверное, сом голову ему откусил.
— Тогда кто меня на дно потянул?
— Сом...
— Да что ты с этим сомом заладил?
— Ну точно не русалка, — он буркнул и потопал обратно к мангалу. Я поплелся следом. — Наверное, подумал, что твоя нога — это рыба, вот и схватил.
— Ага. И такой след оставил. Видно же, что это пальцы. Тут случаем никто не тонул? Может, утопленник в озере живет!
— Ну ты совсем погнал, — он крутанул головой. — Мы в двадцать первом веке живем. А ты в страшилки веришь. Лучше клеенку расстели. Овощей нарежь. По стопке налей.
Я тяжело вздохнул и повернулся к озеру. Карася уже не было. На том месте лишь круги плавно растекались по воде, сливаясь с темной гладью.
Мы накрыли импровизированный стол. Мясо пахло дымом. Сели, выпили, закусили. Водка жгла горло, но холод внутри не трогала.
— Ты упоминал, что местные на озеро не ходят. Расскажешь почему?
— Да байка одна по деревне ходит. Я, конечно, в нее не верю...
— Рассказывай, — я отставил рюмку, чувствуя, как по спине пробегает знакомый холодок.
— Дед Миша как-то мне рассказывал, что озеро проклято. Якобы в нем женщина в черном живет. Ни одного человека на дно утащила.
— Давай сначала. Что за женщина?
— Пятьдесят лет назад на том берегу, — он мотнул головой в сторону противоположного берега, — стоял дом. Полностью черный. И жила в нем женщина. Постоянно в черной одежде ходила. Ни с кем не общалась. Отшельницей была. Местные пытались с ней подружиться, но всё бестолку. Потом начали ее ведьмой называть. Страх по деревне пошел. А потом на деревню засуха опустилась. Решили, что она виновата. И в один из дней, на праздник, подвыпившие, они решились на самосуд. Зажгли факелы под вечер и пошли к дому. Подожгли его и стали смотреть.
Олег замолчал. Выпил рюмку и продолжил:
— Когда весь дом пламенем охватило и огонь внутрь ворвался, из дома женщина выбежала. Одежда в огне, кожа на лице обожженная, красная, а глаза белые. Она подбежала к озеру и нырнула. Люди озеро окружили, но она так и не всплыла. С тех пор и появилась эта легенда. Про женщину в черном, которая на дне живет.
— Может, это она меня за ногу...
— Не неси чушь. Если это и правда, от нее один скелет остался.
— Может, и правда ведьмой была. А ведьму не так легко убить.
— Да какие ведьмы, — Олег махнул рукой, но жест вышел нервным. — Их отродясь не было. Люди просто глупыми раньше были, вот и напридумывали себе всякого.
Просидели мы до вечера. Выпили две бутылки. Не много для взрослых мужиков, но и не мало. В глазах нет-нет да и начинало двоиться.
Солнце скрылось, натянув на мир синюшный, липкий сумрак. Мы собрали мангал и остальное, убрали в багажник. Сели в машину. Я повернул ключ зажигания, и мотор заурчал слишком громко в наступившей тишине.
— Маловато я взял, — пробормотал я просто, чтобы сказать что-то.
— Не парься. У меня дома самогон есть.
— Чем это пахнет? — я вдруг насторожился, принюхиваясь. — Будто сгнило что-то.
Запах доносился откуда-то сзади. Я включил свет в салоне. И обернулся.
На заднем сиденье сидела женщина в черной, местами прожженной одежде. Клочья кожи свисали с ее лица, обнажая почерневшую плоть и кость. Но хуже всего были глаза — полностью белые, матовые, как у жареной рыбы. Она смотрела на меня. Не шевелилась.
— Что там? — обернулся Олег. И замолчал. Звук, который он издал в следующее мгновение, был не криком, а коротким, надорванным воплем твари, попавшей в капкан. Он рванул дверь и выкатился из машины. Я последовал его примеру, сердце колотилось где-то в горле.
— Ты где эту водку паленую купил? — он хватал себя за голову, глаза вылезали из орбит. — Что это сейчас было? Что это было?!
Я не отвечал. Просто смотрел на автомобиль.
— В нее что-то подмешали? У меня галлюцинации? — он кричал, пятясь все дальше.
А я, движимый силой, сильнее страха, сделал шаг к машине. Подошел к двери, распахнул ее настежь и отпрыгнул.
Там никого не было.
— Пусто, — громко сказал я. — Наверное, показалось.
Я смотрел на Олега. Он застыл, словно вкопанный. Потом медленно, с жуткой плавностью, поднял руку и указал пальцем не на машину. На меня. Холодные мурашки побежали по спине, и я снова почувствовал то зловоние — теперь прямо за спиной.
Я дернулся с места, чтобы бежать. Но не смог. Она вцепилась мне в футболку. Холодные, нечеловечески сильные пальцы потащили меня. Ноги подкосились, и я рухнул на землю. Футболка врезалась в горло, перекрывая дыхание, но почему-то не рвалась.
— Помоги, — выдавил я хриплый шепот, ловя взгляд друга.
До воды оставалось несколько метров. Олег наконец вырвался из ступора. Он метнулся не ко мне, а к багажнику, распахнул его. Я цеплялся руками за врезавшуюся в шею ткань, рвал траву, чувствуя, как черные пятна пляшут перед глазами. Он вытащил канистру с жидкостью для розжига и газовую горелку. Струя горючего брызнула через меня, на то, что держало сзади. Хватка ослабла. Я отполз, давясь кашлем, и увидел, как Олег щелкает зажигалкой.
Пламя взметнулось с сухим хлопком, мгновенно охватив высокую, черную фигуру. Она замахала руками в огненном ореоле, сделав шаг к озеру. Я вскочил, подбежал и изо всех сил пнул ее в бок. Она рухнула, начала ползти, оставляя на траве черные, дымящиеся полосы. Олег снова бросился к багажнику, вернулся с шампурами, и с диким криком всадил их ей в спину. Потом вылил на нее остатки розжига.
Огонь вспыхнул с новой силой, высокий, ревущий, обжигающий даже на расстоянии.
Мы стояли в трех метрах, не в силах отвести взгляд. Фигура дергалась, потом затихла. И внезапно пламя погасло — не как обычный огонь, а будто его втянули в себя. На траве осталась лишь кучка пепла, темного, как озёрная глубь.
Я посмотрел на свою ногу. Красные следы от пальцев исчезли. Будто их и не было.
— Кому расскажешь — не поверят, — прошептал я.
— А это точно реально было? Может, глюки? — голос Олега дрожал.
— Ни черта это не глюки. Она чуть не задушила меня.
— Надеюсь, с ней покончено, — сказал Олег, глядя на пепел.
— Скорее всего, — ответил я, но в душе не было уверенности. — Поехали. Надо теперь это дело запить. А то я так перепугался, что протрезвел.
— Согласен.
Благодарю за внимание.
Книга: Неупокоенные.