Анатолий Сергеевич тяжело опустился на кухонный стул. В квартире было непривычно тихо, так бывает после похорон, когда все расходятся, а ты вдруг понимаешь, что отныне будешь один.
Нины больше нет. Больше тридцати лет вместе - и вот…
- Пап, - дочка Лена поставила перед ним чашку с чаем и села напротив. - Тебе надо поесть что-нибудь.
Он покачал головой:
- Не хочется.
За окном уже темнело. Ноябрь в этом году выдался особенно промозглым и сумрачным.
- Пап, я хотела тебе сказать... - Лена подняла взгляд, и Анатолий Сергеевич увидел в ее глазах странную решимость. - Сергей сделал мне предложение. Я согласилась.
- Сергей? - Анатолий поднял взгляд на дочь. - Кто это?
- Экономист из нашей фирмы. Надежный человек. Обеспеченный, - голос Лены звучал ровно, без эмоций, словно она зачитывала характеристику. - Хочет семью, детей. Мы… заявление хотим подать через три недели.
Анатолий почувствовал себя неуютно.
- А Алексей? - спросил он тихо.
Лена вздрогнула, отвела взгляд.
- Это давно уже в прошлом, - наконец произнесла она после паузы. - Мама была права, он не для меня. И… я обещала ей.
- Обещала?
- Перед тем как… - голос Лены дрогнул. - Перед тем как ее не стало, она взяла с меня слово, что я порву с ним окончательно. Что выйду за нормального человека.
Дочь прерывисто вздохнула.
- Она так беспокоилась за мое будущее... Я не могла отказать ей, пап. Это было ее последнее желание.
Анатолий смотрел на дочь, в ее глазах не было радости невесты. Только усталость и покорность.
- Леночка... - он осторожно накрыл ее руку своей. - Скажи мне, а ты любишь Сергея?
Пауза затянулась.
- Полюблю, - она высвободила руку. - Он хороший. Все будет правильно, как мама и хотела.
- Лена...
- Мне надо ехать, пап, - она резко развернулась и схватила свою сумочку. - Отдыхай. Завтра заеду, привезу продукты.
***
Дверь за ней закрылась. Анатолий остался сидеть неподвижно, глядя на в одну точку. Обещание уходящей в иной мир маме, свадьба через три недели. Лена губит свою жизнь прямо сейчас ради чужого желания, из страха предать память матери. Точно так же, как и он когда-то.
Господи, история повторяется…
Он медленно поднялся и подошел к письменному столу. В дальнем ящике, куда Нина никогда не заглядывала, хранилась жестяная коробка из-под печенья. Больше тридцати лет он не открывал ее. Все эти годы прятал и от себя правду.
Руки его дрожали, когда он снимал крышку. Там лежали письма Марины… И их совместная фотография, они вдвоем на берегу Волги, он обнимает ее за плечи, оба улыбаются. Они были счастливы… Ровно до того момента, когда все пошло не так.
Внезапно острая боль пронзила грудь, словно кто-то вонзил раскаленный прут. Он схватился за край стола и попытался удержаться на ногах. Коробка выскользнула из рук, письма веером рассыпались по полу.
Сердце… Эти приступы начались год назад, но он скрывал от Нины, не хотел расстраивать ее в последние месяцы.
Лекарство лежало на полке, он дотянулся, положил таблетку под язык. Боль медленно отступала, оставляя тяжесть в груди и странное ощущение слабости во всем теле.
Анатолий тяжело опустился на стул и посмотрел на письма у своих ног.
- Три недели, значит… - угрюмо подумал он.
Времени больше нет. Он должен рассказать ей правду. Должен показать, к чему приводит такой выбор, иначе она будет несчастна всю жизнь. Как он сам. Как Нина.
***
Все эти годы они оба делали вид, что все хорошо. Но знали - между ними всегда была пропасть. Пропасть из несказанных слов, невыплаканных слез и опустошающей нелюбви.
Новый приступ боли заставил его согнуться.
- Господи, только не сейчас, только не так… - подумал Анатолий.
Он еще столько должен сказать Лене, должен объяснить...
Грудь сжало тисками сильнее, чем в первый раз. Левую руку пронзило судорогой, и в голове мелькнула абсурдная мысль, вот и дождался своей очереди, как Нина. Он попытался встать, дотянуться до телефона на столе, но ноги не послушались.
Анатолий Сергеевич рухнул на пол. Удар выбил воздух из легких, паркет обжег холодом щеку. В нос ударил запах пыли, под диваном давно не убирали, Нина в последние месяцы уже не могла наклоняться.
Стационарный телефон оставался на столе, полтора метра, которые сейчас казались километром. Мобильный лежал в кармане брюк, он судорожно нащупал его и попытался разблокировать экран. Пальцы онемели, не попадали по кнопкам. И тут экран погас - батарея села. Он забыл зарядить телефон после похорон...
Стационарный телефон на столе оставался недосягаем. Анатолий попытался подползти к входной двери и позвать соседей. Проползти удалось не больше полуметра, новый приступ боли остановил его. Он замер на полу, хватая ртом воздух.
Соседи не услышат. Панельный дом, бетонные стены, поздний вечер… Лена уехала домой, вернется только завтра.
За окном уже совсем стемнело. Впереди долгая ночь, он один. С болью, которая может прикончить его в любой момент. И с правдой, которую Лена должна узнать, иначе она погубит свою жизнь.
Боль накатывала волнами. Между приступами были короткие передышки, просветы сознания. Анатолий дотянулся до одного из писем и трясущимися пальцами вытащил его из конверта.
«Толя, я уезжаю. Не могу больше ждать. Ты выбрал жену и ребенка. Я не виню тебя. Но и себя предавать не хочу. Прощай», - писала Марина, и в голове у него как будто зазвучал ее голос.
Он помнил тот день. Много лет назад Нина, с которой у него была совершенно случайная связь, сказала ему о своей беременности. Он не хотел брать на себя ответственность, молод был, думал, что все, как говорится, «рассосется». Но его мать, железная женщина со стальными принципами, которая, разумеется, обо всем узнала, устроила сцену прямо в их маленькой комнате общежития.
- Ты что, хочешь бросить ее? Беременную?! - кричала она. - Да какой же ты мужчина после этого?! Смотри у меня! Попробуй только!
И он сдался. Написал Марине холодное письмо, женился на Нине. Марина уехала в Ленинград, а потом след ее затерялся.
***
А он прожил всю жизнь с женщиной, которую уважал, но не любил. Нина чувствовала это. И отчуждение между ними росло год за годом, потихоньку превращаясь в ледяную стену.
Дочь выросла в этой пустоте, научилась считать ее нормой. А теперь Нина, уходя в мир иной, взяла с Лены обещание. Точно так же, как его мать когда-то заставила его отказаться от любви, хотя он не собирался бросать Нину, думал работать и поддерживать ее материально... Круг замкнулся.
Сейчас, лежа на полу, прижавшись щекой к холодному паркету и задыхаясь от боли, Анатолий вдруг увидел всю свою жизнь со стороны. Нина не была злой и уж тем более не хотела видеть дочь несчастной. Она просто не знала другого пути. Ее научили, что соблюдение морального кодекса важнее счастья, а долг превыше чувств.
Так жили ее родители, так жила она сама. И она, вероятно, искренне верила, что беря с Лены ужасное слово, защищает ее…
- Я… должен разорвать этот круг… - подумал Анатолий.
***
Новый приступ боли. Сердце билось неровно, с перебоями. Темнота неумолимо наступала. Он понимал, что может покинуть этот мир прямо сейчас. И тогда Лена выполнит обещание матери, погубит свою жизнь.
- Нет… - прохрипел он. - Этого не будет!
Анатолий с трудом сфокусировал зрение. Боль пульсировала в груди, разливалась горячими волнами по всему телу, но он заставил себя сосредоточиться. Среди рассыпанных вокруг писем он заметил ручку, которая, должно быть, упала со стола во время первого приступа. Он дотянулся до нее дрожащей рукой.
Потом на глаза ему попалась старая чистая открытка, которую он когда-то купил для Марины, но так и не отправил ей. Он раскрыл открытку и начал писать. Пальцы почти не слушались его, буквы выходили кривыми, и каждое слово давалось ему с трудом.
«Лена. Скорее всего, мне конец... И я должен сказать тебе кое-что».
Боль накатила снова, он переждал и продолжил.
«Я всю жизнь любил другую - Марину. А на маме твоей женился из долга. Мы всю жизнь прожили без любви. И оба были несчастны».
Буквы расплывались, он сжал ручку сильнее.
«Мама ошиблась. Обещание, которое губит, выполнять не нужно. Не выходи за Сергея. Не повторяй мою ошибку. Выбери любовь. Прости. Папа».
Он положил открытку себе на грудь и закрыл глаза. Пусть найдет. Пусть поймет. Пусть освободится…
Сердце билось все более неровно, пауза, потом рывок, потом снова пауза. Дыхание стало прерывистым, темнота подступала.
***
И тут послышался звук ключа в замке. Дверь распахнулась, и он услышал встревоженный голос дочери.
- Папа!
- Лена… - подумал Анатолий. - Вернулась…
Дочь бросилась к нему, упала на колени рядом. Лицо его было почти белым, и на секунду ей показалось, что он уже не дышит.
- Папа! - закричала Лена.
В панике она достала телефон, трясущимися пальцами набрала скорую, назвала адрес. Потом склонилась над ним.
- Папа… Папочка, ты только держись, ладно? Слышишь меня? Держись! Я здесь!
Он открыл глаза и увидел ее. Его губы зашевелились, она наклонилась ближе и прижалась лбом к его лбу. Послышался слабый, едва слышный шепот:
- Обещание... которое губит... Освободись...
Его глаза закрылись.
- Папа! - закричала перепуганная Лена. - Папочка-а-а! Нет, нет, не уходи!
***
Скорая приехала через считаные минуты, повезло, врачи были неподалеку. Анатолия Сергеевича погрузили на носилки и понесли к машине. Лена поехала следом за ними на своей машине.
Его сразу же отправили в реанимацию, сделали операцию.
- Обширный инфаркт, - сказал Лене уставший врач, - мы сделали все, что мы могли. Если продержится сутки, есть шанс на то, что жить он будет.
Лена осела на больничную банкетку в коридоре. В руке у нее была открытка, которую она тогда, в квартире, не глядя схватила с отцовской груди. Молодая женщина раскрыла открытку, прочитала написанное и расплакалась. Успокоилась она только после третьей чашки кофе.
Утром врач сказал:
- Он пришел в себя. Можете зайти на пять минут.
Лена вошла в реанимацию. Анатолий лежал, опутанный проводами, бледный как полотно. Он открыл глаза и увидел ее.
Лена наклонилась и поцеловала его в лоб. Что сказать, она не знала и просто сжала его руку. Анатолий ответил ей слабым пожатием, он понял, что она прочитала его послание.
***
Через две недели Лена снова пришла навестить отца, которого к этому моменту перевели в обычную палату. Она достала открытку и показала ему.
Немного помолчав, она сказала:
- Я… расторгла помолвку с Сергеем. На следующий день после... После той ночи.
Анатолий закрыл глаза, и по щекам его потекли слезы.
- Знаешь, что было самым трудным? - продолжала Лена. - Не сказать Сергею «нет». А ощущение, что я предаю маму. Нарушаю последнее обещание. Я… Я же всю жизнь старалась быть хорошей дочерью. Слушаться. Делать все правильно. А тут... Мне казалось, что я разрушаю ее последнюю волю.
Она вытерла выступившие слезы и продолжила:
- Но потом я поняла. Мама желала мне счастья. Просто она… не понимала главного и… ошибалась.
Анатолий молча слушал ее. Она робко улыбнулась ему:
- Вчера я позвонила Леше. Он так и не женился за те три года, что мы не виделись, прикинь? И… мы встретились.
Она выдержала небольшую паузу и добавила:
- Я люблю его, пап. Все это время любила, и хочу быть с ним.
- Правильно, - тихо прошептал Анатолий, - так и надо…
Она поцеловала его руку и прижала ее к щеке.
- Спасибо тебе, пап. Мама… Я думаю, она простила бы нас обоих... Когда-нибудь она бы все поняла.
***
Когда Лена ушла, Анатолий долго смотрел в окно. На тумбочке лежала открытка с кривыми буквами. Его исповедь, самая важная правда в его жизни.
Он прожил свою жизнь неправильно. Но в последний момент нашел в себе силы сказать то, что должен был сказать много лет назад. И спас свою дочь.(Из серии Душевные рассказы от Анны Медь)🔔 ЧИТАТЬ ДОБРОЕ 👇