Лиза с Машей были разными с самого начала, словно их в одну семью по ошибке подселили из двух разных миров.
Лизе было девять, когда в доме окончательно утвердилась новая «королева» — пятилетняя Маша. Лиза была бойкой, живой, всё ей надо, всё интересно: и с мальчишками в догонялки, и с девчонками в резиночки, и в школе тянула руку на каждом уроке.
А Маша… Маша была маминым «золотцем». Кукольно-круглолицая, с бантом больше головы, она привыкла, что мир вокруг крутится вокруг неё одной.
Стоило ей поджать губки и пустить первую слезу, как в комнату влетала мама.
— Лиза! — голос сразу становился строгим. — Ты опять Машу обидела?
— Да я ничего не делала, — пыталась объяснить Лиза, прижимая к себе зелёную машинку. — Она сама забрать хочет, а это мне на день рождения подарили.
Маша, стоя за маминой спиной, жалобно тёрла кулачком глаз.
— Мне тоже надо, — протягивала она ручку. — Мам, скажи ей.
— Лиза, ну не жадничай, — устало вздыхала мать. — Ты старшая, уступи. Ты понимаешь, а она ещё маленькая.
И Лиза, стиснув зубы, протягивала машинку.
— На.
Маша тут же переставала плакать, улыбалась и тут же забывала про эту машинку, бросая её под кровать. А Лиза потом по вечерам доставала её, отряхивала от пыли и шёпотом жаловалась:
— Я же первая была…
Но вслух никогда не спорила. С возрастом это вошло в привычку: Маша ныла — Лиза уступала. Маша капризничала — Лиза подстраивалась. Взрослым так было удобнее.
В школе Лиза старалась. Приходила домой с пятёрками, рисовала маме солнышки на обложках тетрадей, пылесосила, мыла посуду. Вечером садилась за уроки и одновременно поглядывала на Машу, которая валялась на диване с планшетом.
— Маш, иди уроки делай, — говорила Лиза. — Завтра контрольная по русскому.
— Не хочу, — тянула Маша. — Мне скучно.
— Ну и двойку получишь.
— Мам! — вопль Маши эхом разносился по квартире. — Лиза меня пугает! Говорит, двойку мне поставят!
Мама появлялась мгновенно.
— Лиз, ну сколько можно? — она отбирала у Маши планшет и вручала его Лизе. — Сядь, объясни сестре. Напиши с ней реферат, у неё же не получается.
— Так пусть сама… — начинала Лиза.
— Лиза! — в голосе мамы звучало предупреждение. — Она младшая. Ты должна помогать.
И Лиза, отодвигая свои тетради, открывала Машин дневник.
— Ладно, давай тему.
— Напиши ты, — лениво отмахивалась Маша. — У тебя лучше получается. И почерк красивый, а у меня криво.
В итоге Лиза сидела до ночи: сначала делала свои уроки, потом — Машины, а потом ещё шла мыть пол, потому что Маша ловко выкручивалась.
— Маш, вынеси мусор, — говорила мама.
— Мам, у меня живот болит, — хныкала Маша, тут же припадая рукой к животу. — И голова кружится.
Через минуту мама уже поворачивалась к Лизе.
— Лизонька, вынеси мусор, ладно? Маше плохо. И пол протри в коридоре, я устала.
Лиза молча брала ведро и швабру. Так продолжалось годами.
К концу школы Лиза почувствовала, что задыхается. Ей хотелось другого: города, университета, общежития, новой жизни, где её будут видеть не только как «старшую ответственную». Она давно смотрела на красочный буклет с фотографией городского университета, который привезла школьный психолог.
В один из вечеров она решилась.
— Мам, я хочу в город поступать, — сказала Лиза, нарочито спокойно подсовывая матери листок с информацией. — Вот, тут бюджет есть, общежитие. Я могу сама…
Мама даже не посмотрела.
— Куда? — нахмурилась она. — В какой город ещё? Совсем с ума сошла?
— В наш областной. Там хороший факультет. Я уже смотрела, какие экзамены сдавать. В школе говорят, у меня хорошие шансы.
— Шансы, — передразнила мать. — А дом кто будет держать? А Машу кто будет за уши из школы вытаскивать? Ты уйдёшь, и всё. Она в пропасть скатится.
Маша, лежащая на диване с телефоном, даже не оторвалась от экрана.
— Мам, я сама как-нибудь, — лениво протянула она. — Что ты, правда, Лизу удерживаешь?
— Сама? — вскинулась мать. — Сама ты только есть и спать умеешь. Лиза, даже не думай. Отучишься в нашем техникуме, устроишься тут бухгалтером или продавцом, будешь рядом. Город — это не для нас.
— Мам, ну почему «не для нас»? — у Лизы дрогнул голос. — Я же… Я могу. Я хочу. Я не маленькая.
— Именно потому, что не маленькая — должна понимать, что семья важнее твоих хотелок, — отрезала мать. — Разговор закончен.
Лиза ушла в свою комнату, захлопнув дверь. Впервые в жизни она позволила себе хлопнуть дверью. Села на кровать и заплакала. Горько, в голос, закрыв лицо руками.
«Я всю жизнь уступаю. Всю жизнь. Им мало, — стучало в голове. — Моя жизнь — тоже моя. И я тоже что-то стою».
Решение пришло внезапно и оказалось пугающе простым.
Ночью, когда мать с Машей ушли в магазин «до закрытия» — за акцией на сахар, Лиза быстро собрала вещи. Несколько платьев, джинсы, тетради, паспорт. С полки достала розового керамического поросёнка — свою копилку. Она два года откладывала туда всё, что удавалось подработать: за контрольные одноклассникам, за мытьё полов у соседки, за выгул её собаки. Поросёнок шуршал и звякал. Лиза аккуратно завернула его в полотенце и положила в чемодан.
Она написала записку:
«Мам, я всё равно поеду поступать. Я не бросаю вас, просто хочу попробовать. У меня всё получится. Я вас люблю. Лиза».
Записку она положила на кухонный стол под солонку — туда, где мама точно увидит.
Потом, не оглядываясь, вышла из дома и пошла на автобусную остановку.
Город встретил её шумом, пылью и удивительной свободой. Лиза сдала экзамены и поступила. На бюджет. В общежитие её не поселили — мест не хватило, — но однокурсница помогла найти недорогую комнату в старой хрущёвке.
— Тут, конечно, не айс, — развела руками та, показывая Лизе тесную, но светлую комнату. — Зато хозяйка нормальная, не орёт.
Лиза устроилась. Днём — пары, библиотека, вечером — подработка в кафе официанткой, потом — конспекты. Она уставала до ломоты в костях, но впервые в жизни чувствовала, что живёт своей, настоящей жизнью.
С матерью и Машей она созванивалась редко. Первое время от мамы сыпались упрёки:
— Как ты могла нас бросить? — звучало в трубке. — Мы тут с ума сходили! Маша плакала!
— Мам, я же… Я не бросила, я учусь, — пыталась объяснить Лиза.
— Учится она! Умная нашлась. Ладно, живи как знаешь.
Потом звонки стали реже. Маша иногда скидывала сообщения: «Лиз, скинь конспекты по обществу» или «Как у тебя там?». Лиза отвечала коротко, но без злости.
Прошло несколько лет.
Лиза уже училась на третьем курсе, знала город, как свои пять пальцев, научилась жить экономно и уверенно.
И тут однажды позвонила мать.
— Лиза, — голос был непривычно спокойным. — В этом году Маше поступать. Я решила отправить её в ваш город. Ты встретишь её на вокзале.
Лиза помолчала.
— Мам, а ты не против? — тихо спросила она. — Ну... Что она уедет? Ты же меня не пускала.
— Ты тогда первая уходила, — отмахнулась мать. — Я боялась. А теперь уж куда деваться. Тут ей всё равно ловить нечего. А так — может, пристроится. Квартиру ты снимаешь, вот и поживёте вместе.
— Мам, но у меня…
— Лиза, я не прошу, я говорю, — в голосе послышалась старая, знакомая нотка. — Ты старшая. Ты должна помочь.
Лиза хотела возразить, но чего-то в этом голосе уже не было — прежней железной уверенности? — и она только вздохнула:
— Ладно. Встречу.
На вокзале стоял летний шум: объявления по громкой связи, запах пирожков, люди с сумками.
Лиза увидела Машу ещё издалека. Та вышла из вагона в ярко-розовой ветровке, с чемоданом на колёсиках и надутыми губами.
— Фу, как тут воняет, — скривилась Маша, оглядывая зал. — Лиз, это ты?
— Я, — Лиза улыбнулась, но внутри почувствовала, как что-то тревожно шевельнулось. Сестра почти не изменилась: всё та же походка принцессы, ждущей ковровую дорожку.
— О, ты прямо городская, — Маша обняла её быстро, по-деловому. — Ну что, пошли? Я устала.
Они доехали до дома на автобусе. Квартира, которую снимала Лиза, была небольшая: комната, кухня и крошечный коридор. Но чистая, уютная. Белые занавески, цветок на подоконнике, аккуратный стол с ноутбуком.
— Ого, — присвистнула Маша, заглядывая в комнату. — У тебя тут, как в фильме. Это всё твоё?
— Снятое, — поправила Лиза. — Но всё, что внутри — да, моё. Мебель, посуда, техника. Я всё сама покупала.
— Прикольно, — протянула Маша, проходя внутрь. — А где я спать буду?
— Я постелила тебе на раскладном диване, — Лиза показала. — Здесь. У меня кровать у окна.
Маша обвела комнату взглядом и ткнула пальцем в плед на Лизиной кровати.
— Слушай, а можно я с твоим пледом буду? Он мягче. Мой какой-то колючий.
— Нет, Маш, — спокойно ответила Лиза. — Этот я себе покупала. Твой нормальный. Привыкнешь.
— Ну что тебе, жалко, что ли? — Маша поджала губы.
Лиза вдруг отчётливо услышала в её голосе маму. «Ты старшая, ты должна».
— Да, жалко, — сказала она и сама удивилась, насколько ровно прозвучали её слова. — Я его за свои деньги брала. И себе, не тебе.
Маша фыркнула, но промолчала.
Первые дни прошли спокойно. Лиза помогла Маше разобраться с документами, провела до приёмной комиссии, объяснила, как найти нужный корпус. Показала, где ближайший магазин, как добраться до вокзала, где недорого кормят студентов.
— Я тебе первые пару недель помогу, — сказала она. — А дальше — сама. Ищи подработку, здесь многие вечером работают.
— Посмотрим, — неопределённо ответила Маша.
Через неделю «посмотрим» превратилось в привычное «Лиза, надо».
— Лиз, дай свой шампунь, — крикнула она из ванной. — Мой вонючий.
— Пользуйся своим, — отозвалась Лиза с кухни. — Я твой не покупала.
— Ну чего ты такая жадина! — Маша выскочила в халате. — У тебя же дорогой, классный. Мне тоже хочется.
— Хочется — заработай и купи, — Лиза повернулась к ней. — Я тоже не с неба его достала.
Маша закатила глаза.
— Боже, как с тобой тяжело. В детстве попроще была.
— В детстве я была глупее, — спокойно ответила Лиза.
Ещё через пару дней началось новое.
— Лиз, а давай поменяемся? — спросила Маша вечером, заглядывая к сестре. — Тебе кровать всё равно не нужна такая большая, ты мелкая. А я люблю у окна спать.
— Нет, — Лиза даже не оторвалась от конспекта. — Комната у нас одна. Кровать у меня. У тебя диван.
— Но у тебя лучше! — заупрямилась Маша. — И окно, и плед, и подушка мягче. Мне обидно. Мы же сёстры!
— Маш, — Лиза закрыла тетрадь, поднялась и посмотрела ей прямо в глаза. — Слушай внимательно. Эта квартира — моя. Я её снимаю. Я за неё плачу. Всё, что тут есть, — куплено на мои деньги. Тебя сюда прислали не как принцессу, а как взрослого человека, который будет учиться и жить. Не нравится плед, кровать, шампунь — иди и заработай себе на свои. Здесь нет «старшая уступи». Здесь есть «каждый отвечает за себя».
Маша открыла рот, чтобы возмутиться, но Лиза не дала ей вставить слово.
— Я всё детство делала за тебя уроки, мыла полы, выносила мусор и слушала, как мне говорят: «Она младшая, уступи». Всё. Детство закончилось. Мне двадцать два, тебе восемнадцать. Мы обе взрослые. Или ты принимаешь правила, или ищешь себе другое жильё.
Тишина повисла в комнате густая, как манная каша. Маша побледнела, потом раскраснелась.
— Ах вот как? — выдавила она. — Значит, я тебе тут, оказывается, не нужна? Ты обнаглела! Совсем! Ты мне больше не сестра!
Она выскочила в коридор, хлопнула дверью, схватила телефон и тут же набрала маму.
— Мам! — завизжала она в трубку так громко, что Лиза слышала каждое слово. — Мам, забирай меня отсюда! Лиза с ума сошла! Она мне орёт, что это её квартира, что я тут никто, что мне надо работать! Ты представляешь?! Она… она вообще не сестра мне больше!
Лиза стояла у плиты, помешивая суп, и слушала это знакомое «мам, скажи ей». Только сейчас она не чувствовала ни вины, ни страха. Только усталость и странное облегчение.
Через минуту в комнате послышалось:
— Мам… Нет, ты не поняла… Лиза вообще… Мам, ну скажи ей!
Потом — тишина. Долгая. Потом голос Маши, уже не такой уверенный:
— Как это — «всё, детство кончилось»? Мам… Ну я же твоя маленькая…
Лиза услышала, как хлопнула дверь в комнату, и крик остался за ней. Она не подслушивала специально, но стены были тонкие, и каждый звук прорывался наружу.
Маша вышла только через час. Глаза были покрасневшими, губы поджаты.
— Ну что, — тихо сказала Лиза, ставя на стол тарелки. — Суп будешь?
— Буду, — глухо ответила Маша и села за стол.
Они ели молча. Потом Маша вдруг спросила:
— А правда… квартира вся на твои деньги?
— Правда, — кивнула Лиза. — Я четыре года здесь живу. Работаю. Плачу. Сама.
— А зарплаты хватает?
— Если экономить и лишнего не хотеть — хватает.
Маша посмотрела на свои накрашенные ногти, потом на Лизины простые, но аккуратные руки.
— Мам сказала, — выдохнула она, ковыряя ложкой суп, — что мне восемнадцать и пора взрослеть. Что она будет помогать, но терпеть мои капризы больше не собирается. Ни она, ни ты. Что если я хочу «как в кино», надо самой это себе сделать.
Лиза не ответила. Она только чуть заметно улыбнулась.
На следующий день Маша долго сидела в интернете. Потом робко заглянула к Лизе в комнату.
— Лиз… — начала она неуверенно. — А где лучше искать работу?
— Вакансии в группах, на сайтах, — Лиза повернулась к ней на стуле. — Кафе, магазины, раздача листовок. Ты когда учишься — не до карьеры, но что-то найти можно. Ты чего хочешь?
— Не знаю, — честно призналась Маша. — Но маме я обещала. Да и… — она вздохнула. — Не хочу, чтобы ты мне потом всю жизнь тыкала, что я на твоей шее сидела.
Лиза поднялась.
— Пошли.
— Куда?
— В торговый центр рядом. Там постоянно набирают кассиров, продавцов, промоутеров. Скажешь, что без опыта, но быстро учишься. Говорить ты умеешь, — усмехнулась она.
Маша нервно хихикнула.
— Это да.
Через неделю у Маши была подработка в небольшом магазинчике одежды. Четыре часа вечером, через день. Небольшая ставка плюс процент.
— Ноги отваливаются, — жаловалась она, падая вечером на диван. — Эти примерки, эти клиенты… И начальница орёт.
— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — пожала плечами Лиза. — Я тоже не сразу привыкла.
Но Маша, к своему удивлению, не бросила. Может, сработали мамины слова. Может, Лизин спокойный, но твёрдый взгляд.
Она стала убирать за собой посуду, стирать свои вещи, вытирать стол. Неловко, поначалу через «ой, забыла», но всё чаще по своей инициативе.
— Лиз, мусор вынести? — однажды спросила она, натягивая кроссовки.
— Вынеси, если не сложно, — кивнула Лиза.
Маша взяла пакет, хмыкнула:
— Странно… Никогда не знала, что это так просто — взять и сделать, а не нудеть полчаса.
Первую зарплату Маша получила в конце месяца. Держа в руках конверт, она долго рассматривала его, будто там лежало не несколько тысяч, а билет в новую жизнь.
— Ну что, — улыбнулась Лиза, когда Маша ввалилась в квартиру, сияя. — Ощущения?
— Странные, — честно сказала Маша. — Вроде мало, а всё равно приятно. Это мои. Я их заработала. Сама.
Лиза кивнула.
— Поздравляю.
Маша ушла к себе, но вернулась через полчаса, пряча что-то за спиной.
— Лиз…
— М?
— Закрой глаза.
— Зачем?
— Ну закрой, не спорь.
Лиза послушно закрыла глаза. Послышался шелест пакета.
— Открывай.
На столе лежал новый плед. Большой, мягкий, цвета тёплого молока, с тонкой серой полоской по краю. Лиза растерянно посмотрела на него, потом на Машу.
— Это что?
— Подарок, — Маша смутилась. — Тебе. Ну… в общем, я помнила, как ты за тот плед зацепилась. Я тогда ещё подумала: «Вот жадина». А потом поняла, что он у тебя один. Твой. Купленный на свои. Я… в общем… захотелось, чтобы у тебя было ещё что-то мягкое. И чтобы… — она запнулась, — чтобы ты помнила: я не только брать умею.
Глаза Лизы защипало.
— Маш… — она коснулась пледа рукой. — Ты с ума сошла. Это же дорого.
— Да, — кивнула Маша. — Для меня — дорого. Но я хотела. Это… — она попыталась подобрать слова, — это как доказательство. Что я тоже могу. И… прости, Лиз. За всё то детство. Я тогда вообще не думала, как тебе. Мне казалось — так должно быть. А теперь смотрю и понимаю: ты не просто старшая. Ты человек, которому всё время приходилось тащить меня за собой.
Лиза улыбнулась сквозь слёзы.
— Я рада, что ты это видишь.
— Я ещё многого не вижу, — вздохнула Маша. — Но хочу научиться. Мамой я тебе не стану, — она усмехнулась, — но сестрой нормальной, может, со временем…
Лиза рассмеялась.
— Сестрёнкой ты у меня уже была. Теперь давай будешь подругой.
Маша кивнула серьёзно.
— Давай.
Они вдвоём расстелили новый плед на кровати. Лиза провела ладонью по мягкой поверхности и вдруг поняла: что-то в их жизни действительно сдвинулось.
Будущее всё ещё было непонятным и немного страшным, дорога впереди — долгой. Но теперь по этой дороге шли две взрослые, разные, упрямые женщины, а не одна уставшая девочка, тащащая на себе чужие капризы.
И где-то далеко, там, в их маленьком родном городе, мама, глядя на экран телефона, где светились две улыбающиеся сестры на фоне старой хрущёвки, тихо подумала:
«Ну вот и хорошо. Наконец-то вы обе растёте не только в ширь, а в человека».
👍Ставьте лайк, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать увлекательные истории.