Представьте себе: вы приезжаете в страну, о которой слышали только про медведей, и суровых людей. Вы ждёте разрухи, запретов и всеобщей тоски. А вместо этого вас везут в маленький город, где в парке чище, чем в Центральном парке Нью-Йорка, кормят лебедей, а прохожие с улыбкой говорят о жизни. А потом вы оказываетесь в Санкт-Петербурге — городе, который выглядит и пахнет иначе, чем вся Европа. Именно так началось путешествие моей подруги Сары из США, которое перевернуло её представление о России.
Новозыбков — город, которого «не должно быть»
Прежде чем покорять Северную столицу, я решил показать Саре непарадную Россию. Мы свернули с трассы и заехали в Новозыбков в Брянской области. Сара, насмотревшись репортажей, готовилась увидеть депрессивный постсоветский пейзаж. Вместо этого её встретил уютный, зелёный городок с аккуратными двухэтажными домами, цветниками и... поразительной тишиной. «Где же все? И где эта знаменитая русская разруха?» — спросила она. Разрухи не было. Была провинциальная, спокойная жизнь, в которой чувствовалась какая-то достоинство.
Мы пошли в городской парк. И здесь Сара получила первый удар по стереотипам. Дорожки были чистые, лавочки покрашены, ни единого окурка или бумажки. «У нас в таком маленьком городке парк был бы усыпан фастфудом и банками из-под колы, — призналась она. — А здесь... здесь видно, что за этим следят. Или люди сами не мусорят?». Это наблюдение засело у неё в голове.
Лебеди, пенсии и надпись «Я люблю...»
На озере в парке мы увидели лебедей и уток. Сара автоматически достала булку, но потом замерла: «Наверное, кормить запрещено? У нас почти везде такие таблички висят». Никаких запрещающих знаков не было. Рядом местная бабушка с внучкой кидала в воду хлеб. Мы присоединились. Для Сары это был трогательный момент простой, ничем не обременённой радости, которую не регулируют десятки муниципальных правил.
А на центральной площади мы нашли ту самую, ставшую мемом, надпись: «Я люблю Новозыбков». Сара сфотографировалась на её фоне, смеясь. Рядом сидели пенсионеры. Из разговора с ними Сара с удивлением узнала, что пенсия у некоторых здесь доходит до 25 тысяч рублей. Она тут же начала переводить в доллары и считать. «Для жизни в таком городе, с своим огородом и низкими ценами на коммуналку, это же нормально! — воскликнула она. — Я думала, здесь люди выживают на 50 долларов в месяц!». Её картина мира снова дала трещину.
Петербург — город-парадокс, где все «медленно» и «сыро», но безумно красиво
И вот мы в Питере. И если Новозыбков шокировал своим спокойным благополучием, то Петербург оглушил контрастами. Сара сразу отметила две вещи: безумную, музейную красоту каждого второго здания и... знаменитую питерскую погоду. Дождь начался внезапно, прямо во время экскурсии по набережной. «Как вы тут живете? У вас же вечная осень!» — кричала она, прячась под зонтом.
А потом она заметила темп. «Почему все ходят так медленно? — спросила она. — В Нью-Йорке тебя сметут, если будешь так плестись». Я объяснил, что, возможно, это философия: зачем бежать, если можно наслаждаться видом? Даже если это вид сквозь пелену дождя. Её шокировали разводные мосты («Вы блокаду города устраиваете каждую ночь?!») и размеры квартир («Вы правы спите в шкафах?»). Но когда ночью дождь прекратился, и мы вышли к Неве под начинающееся белое свечение неба, она замолчала. «Это... — она искала слова. — Это самая красивая и самая меланхоличная точка на планете. Я теперь понимаю ваших писателей и поэтов. Здесь нельзя не погрузиться в мысли».
Безопасность, которую не ценят сами русские
Этот шок был итоговым. После Новозыбкова, где она спокойно шла по тёмной улице, и Питера, где она поздно вечером возвращалась через парк к метро, Сара сформулировала главное. «Я не чувствовала страха ни секунды, — сказала она. — Никто не приставал, не пытался что-то стащить в толпе, не было агрессивных бомжей. У нас в центре Чикаго я бы так не гуляла. Вы что, сами не понимаете, какое это сокровище — простое ощущение безопасности?».
Она улетала с двумя мыслями. Первая: Россия — это не серая масса, а миллионы разных жизней, от спокойного Новозыбкова до вечно дождливого и философского Петербурга. Вторая: главное русское чудо — не матрёшки и не водка, а эта странная, непонятная для внешнего мира безопасность и умение находить радость в простых вещах: в кормлении лебедей, в разговоре с пенсионером у подъезда, в созерцании мокрой невской набережной. Она была в шоке. Но это был шок открытия, а не разочарования.
Понравился маршрут от тихой провинции до дождливой столицы? У России тысячи таких неочевидных граней! Подписывайтесь на мой канал, чтобы вместе открывать страну, которую вам не показывают в новостях. Ваш Александр.