Рассказ из книги "Байки Павлычева"
Ранняя весна 1961 года
Тем временем в мае 1961 года «Венера-1» совершила первый облёт Венеры.
Проработал я в 12-м цехе совсем недолго, однако быстро разобрался, не только где у нас чай пьют и где аварийный выход, но и в технологических схемах. И вот однажды на смену заявился сам главный технолог комбината – Михаил Семёнович Захаров.
О, это был человек! Настоящий «незащищённый доктор» – то есть учёный без учёной степени, но с мозгами, которым позавидует любой академик. Несколько лет проработал в Германии – занимался эвакуацией германского оборудования по репарациям. Образован, проницателен, с чувством юмора. В общем, великолепный мужик!
Пришёл, походил, посмотрел на всё с умным видом (а как иначе – должность обязывает!), перекинулся парой фраз со мной и ушёл. И что это было? Мы с ребятами гадали несколько дней: то ли проверял что‑то, то ли просто прогуливался, то ли искал повод для внепланового совещания. Потом, правда, надоело гадать – решили, что просто так, для атмосферы.
А потом случилась история, которую я ещё долго вспоминал с улыбкой и лёгким стыдом. Стою я как-то ночью на вахте – тишина, полумрак, только приборы тихонько пощёлкивают, создавая иллюзию, что завод ещё дышит. И тут – скрип двери, и входит он. Некий гражданин весьма подозрительного вида: фуфайка, кирзовые сапоги, кепка кренделем на голове. Выглядит так, будто только что вышел из партизанского отряда или заблудился по пути на соседний завод. Подходит и бодро, даже чересчур бодро, выдаёт:
– Здравствуйте! Как у вас дела?
Я аж опешил. Ночь, цех, а тут – приветствия. И кто он вообще такой?
– А вы кто такой, чтобы вам докладывать? – рявкнул я, не скрывая раздражения.
И тут же, чтобы окончательно поставить любопытного на место, добавил фразу чуть покрепче и позаковыристее, которую здесь приводить не буду. Думаю: «Тоже мне, шпион нашёлся!»
Мужик посмотрел на меня внимательно – и вдруг словно переменился. Из странного дядьки превратился в человека с таким взглядом, от которого сразу понятно: шутки в сторону, тут всё серьёзно.
– Я начальник комбината Иван Афанасьевич Березовский, – сказал он спокойно, но так, что у меня челюсть отвисла, и гонору сразу поубавилось.
Документы спрашивать не захотелось. Совсем.
Вот это я попал! Проработал почти год на комбинате – и не узнал своего директора. Не то чтобы я обязан был знать его в лицо, но всё же… Мне стало и обидно, и неловко. Обидно, потому что выглядел глупо. Неловко, потому что начальник-то оказался вполне нормальным человеком, а я на него наехал. Потом, когда сам стал занимать должности повыше, я решил: «Так больше нельзя!» И начал менять ситуацию.
– Это что за порядок? – возмущался я. – Молодые инженеры приходят – и ни разу не видели главного инженера! Ни разу не видели директора! Как это вообще возможно?
Нет, я считаю, это неправильно. Люди должны знать тех, кто ими руководит. А руководители – знать своих людей. Иначе как работать?
Сейчас я горжусь тем, что моё поколение воспитывалось среди таких людей. Березовский – это же самородок! В восемь лет остался сиротой. Участвовал в Гражданской войне. В 30 лет получил орден Ленина за Новомосковский завод – прошёл путь от лаборанта до директора. Во время Великой Отечественной войны был замнаркома промышленности, отвечал за поставку взрывчатых веществ. После войны, в 1947 году, работал в Москве на закрытом заводе, организовывал производство пенициллина. В 1948 году, после беседы со Сталиным, прибыл в Салават. Это был человек государственного ума, без преувеличения.
Березовский оглядел меня с ног до головы – и обратно. Потом говорит:
– Ну-ка давай посмотрим твои сменные журналы.
А журналы у меня были – загляденье! Позже начальник установки даже написал: «Учитесь у Павлычева, как журнал надо вести».
Березовский полистал, почитал, кивнул:
– Молодец. Пойдём отберём пробу, посмотрим, что там сейчас происходит.
Я взял склянку, пошли. Говорю ему:
– Вот пробник.
Он:
– Давай склянку, я сам отберу.
Я предупреждаю:
– Только медленно открывайте, а то поток пойдёт – вы испачкаетесь.
Он улыбается:
– Я знаю, как открывать.
Раз-раз – и набрал. Потом воды туда налил, трясёт, смотрит.
– Ну, как ты думаешь, хороший продукт или плохой?
Я смотрю на осадок:
– Плохой.
– Почему?
– Вон, видите, сколько осадка на дне.
Он кивнул:
– Ты прав. Давайте, ребята, думайте, как сделать лучше. Стране ох как нужен этот продукт.
Я вздыхаю:
– Тут науку большую подключать надо. Кто тут может кумекать? Кроме вас, только начальник цеха соображает. А мы, новобранцы, ещё ничего не знаем.
Взгляд его сверкнул сквозь очки:
– Это неважно, что вы молоды. Новобранцам чаще приходят на ум великие идеи. Думайте, предлагайте – мы рассмотрим!
Сказал – и ушёл.
Прошло какое-то время – и снова Березовский на моей ночной вахте. Случайно? Вряд ли. Думаю, намеренно. Теперь я его уже знал, и он со мной общался как со старым знакомым. Журналом больше не интересовался – начал расспрашивать:
– Откуда ты приехал?
– Какой институт окончил?
– По какой специальности?
– Какие дисциплины были?
– Кто тебя учил в институте?
Я напрягся:
– Юсуф Сулейманович Мусабеков.
– Мусабеков?.. – он скривил губы. — И что же он у вас преподавал?
– Органическую химию.
– Органическую… – протянул он с явным сомнением. – И как, нравилось? Или просто числился в списках?
– Нравилось, — твёрдо ответил я. – Я серьёзно занимался.
– Серьёзно? Может, и экзамены сдавал?
– Сдавал.
– И сколько он тебе поставил?
Я выдержал паузу и честно признался:
– Четыре.
– Четыре… – он хмыкнул. – Значит, не так уж и «серьёзно».
Я мог бы и соврать, конечно, – но зачем? И откуда Березовский мог знать Мусабекова? Загадка. Сам Иван Афанасьевич окончил Днепропетровский химико-технологический институт – может, где-то пересекались?
Дальше он спрашивает:
– Какие у тебя планы?
Я пожимаю плечами:
– Отработать положенный срок. Через два года, наверное, уеду…
Он встрепенулся:
– Почему? Зачем уедешь?
Я объясняю:
– Зарплата маленькая, живу в общежитии. Мы с женой ждём ребёнка. В Ярославле, думаю, жизнь будет другая.
Он слушал, а потом всплеснул руками:
– Знаешь что, я тебе не советую уезжать! Здесь такие дела разворачиваются! Места хватит всем – и себя проявить, и жизнь настроить. Понимаешь, жизнь – она такая, какую ты сам творишь прямо сейчас своими руками. А не такая, как ты о ней сейчас думаешь.
Я пытаюсь возразить:
– Иван Афанасьевич, а куда же я жену с ребёнком привезу?..
Он отмахнулся:
– Это всё решаемо. Ты держи связь с моим помощником, с Каталовым.
И ушёл.
А я стою и думаю: «Держи связь… А как это „держи связь“? У меня есть гордость! Если у Каталова вопросы появятся – пусть он мне сам позвонит. А так… что я пойду к нему?» Но в глубине души понимал, что Березовский прав. И нужно было время, чтобы осознать это.