Три удачно проведенные Ф.И. Голиковым наступательные операции (третья – Харьковская, совместно с 6-й армией Юго-Западного фронта), вкупе с разгромом Паулюса и бегством немцев с Кавказа, воодушевили наше командование. Из Москвы казалось, что южный фланг советско-германского фронта рухнул и мы имеем возможность «на плечах противника» как минимум выйти к Днепру.
Стремясь максимально развить наметившийся в Харьковской операции успех, 6 февраля 1943 г. Ставка ставит трем фронтам – Воронежскому, Юго-Западному и Южному -задачу по выходу советских войск на Днепр в районе Херсона ещё до начала весенней распутицы. Одновременно планировалось вытеснить немецкие войска с рубежа Северского Донца в Крым и, заняв Перекоп, отрезать отошедшие на полуостров немецкие части от остальных сил вермахта на Украине.
Основная роль в предстоящей операции отводилась Юго-Западному фронту Н.Ф. Ватутина. Входившие в состав фронта 1-я и 6-я армии, усиленные танковыми соединениями, должны были стремительным ударом от Старобельска через Славянск на Мариуполь отрезать донбасскую группировку противника и прижать ее к Азовскому морю. Южный фронт должен был наступать на Мариуполь с востока, Воронежский – обеспечить наступление Ватутина с севера.
К сожалению, этим грандиозным планам сбыться не удалось. Я не знаю почему Н.Ф. Ватутин, в отличие от того же Ф.И. Голикова, в нашей историографии считается талантливым, а кем-то даже признается чуть ли не гениальным полководцем, стоящим в одном ряду с Жуковым, Рокоссовским, Черняховским. Возможно, Николай Федорович обладал талантом полководца и был непревзойденным стратегом, гроссмейстером военного дела – возможно. Вот только реализовать свои таланты на деле у него очень долго не получалось. Неудачных операций у Ватутина столько, что любого другого военачальника за них не только с должности сняли – под суд военного трибунала отдали бы. Ну, посудите сами – 1941 год, Северо-Западный фронт. Николай Федорович занимает должность начальника штаба фронта. И должен нести ответственность, наравне с его командующими – Ф.И. Кузнецовым, П.П. Собенниковым, П.А. Курочкиным за все неудачи. Но Ватутина отмечают только за УДАЧНЫЕ действия фронта, вроде контрудара под Сольцами (14-18 июля 1941 г.). Дескать разработал, нашел решение, осуществил. А в случае поражений начальник штаба вроде как и ни при чем.
1942 год. Немцы прорываются из котла под Демянском и Северо-Западный фронт 3 мая начинает безуспешные попытки вновь замкнуть кольцо окружения. Но ни одна из девяти наступательных операций успеха не приносит. А Н.Ф. Ватутина, 15 мая отзывают с фронта и назначают заместителем НГШ… по Дальнему Востоку. Серьезное признание военного таланта, не правда ли?
Правда, вскоре, это назначение (как и реорганизацию деятельности Генштаба в целом) признают неудачным, и Ватутин в июне 1942 г. возвратится в Москву. И вот здесь судьба дает Николаю Федоровичу шанс – неожиданно даже для самого себя он предлагает Сталину свою кандидатуру в качестве командующего фронтом и 14 июля, как я уже отмечал выше, сменяет на этом посту Ф.И. Голикова. Но особых успехов эта смена командующих не приносит – стабилизации фронта под Воронежем удалось добиться не столько благодаря искусству нового комфронта, сколько переносом фокуса внимания немцев (с соответствующим отвлечением сил) на юг – под Сталинград.
25 октября 1942 г. Н.Ф. был назначен командующим вновь созданным Юго-Западным фронтом и 19 ноября первым начал операцию «Уран», которая в итоге завершилась разгромом Паулюса. За этот успех (отмечу - первый, как командующего) Ватутин был награжден орденом Суворова 1-й степени.
Об участии фронта Ватутина в последовавших затем операциях, проводимых совместно с фронтом Ф.И. Голикова я уже писал – повторяться не буду. Переходим сразу к неудавшемуся «Скачку».
Ворошиловградская наступательной операция («Скачок») началась 29 января 1943 г. с наступления Юго-Западного фронта Н.Ф. Ватутина. 2 февраля, даже не завершив еще Воронежско-Касторненскую операцию, перешел в наступление и Воронежский фронт Ф.И. Голикова.
Замечу, что все три операции следовали одна за другой, не просто без какого-либо перерыва между ними, а буквально «наползая» одна на другую. Не успевала окончиться одна, как уже начиналась другая. Войска, беспрерывно наступающие по сугробам и обледеневшим дорогам с 13 января, к концу февраля попросту УСТАЛИ. Тылы отстали, ремонтники не справлялись с объемами поступающей к ним поврежденной техники…
Ну и надо отдать должное Манштейну. После утраты Харькова Гитлер изменил своему обычному порядку – вызывать командующих в Ставку, и сам уже на следующий день – 17 февраля – прилетел к Манштейну в Запорожье. С твердым намерением снять «героя Крыма» с поста командующего ГА «Юг», если тот немедленно не отобьет Харьков обратно. Для этого Манштейну передаются все резервы (главный из которых – танковый корпус СС), которые удалось наскрести. Но Манштейн, чья судьба висит буквально на волоске, возражает. Он предлагает свое решение – Харьков ПОКА не брать, а все резервы направить на юг – во фланг вырвавшимся далеко вперед подвижным частям фронта Н.Ф. Ватутина, стремительно продвигающихся к Мариуполю. Поступившее во время совещания известие, что передовые отряды Юго-Западного фронта замечены всего в 100 км от места нахождения фюрера, заставляют Гитлера принять план Манштейна. И, казалось бы, неминуемое поражение чудесным образом превращается в победу.
В связи с вышесказанным не могу не отметить, что именно операция «Скачок», на мой взгляд, наиболее полно характеризует так же и «полководческий почерк» Н.Ф. Ватутина. С одной стороны – дерзость замысла, нестандартное мышление, умение предугадать ход противника (не в этом случае), развитая интуиция, с другой – постоянная торопливость, переоценка своих сил и недооценка противника, импульсивность, зачастую приводящие к провалу ХОРОШО ЗАДУМАННЫХ операций. Ну а на войне главное все же не изящество замысла, а конечный результат.
А вот как итоги операции «Скачок» оценивает А.В. Исаев:
«Советское командование явно переоценило свои возможности и недооценило возможности противника. Более того, … сигналы о том, что ситуация выходит из-под контроля были проигнорированы. В наибольшей степени это относится к Н.Ф. Ватутину. После того как… подвижная группа Попова уперлась… в заслон из войск 1-й танковой армии немцев, он пересмотрел план операции в сторону… увеличения глубины удара… Не отреагировал адекватным образом на разгром своего соседа командующий Воронежским фронтом Ф.И. Голиков».
По поводу последнего предложения я с уважаемым историком поспорю. Ф.И. Голиков как раз таки ОТРЕАГИРОВАЛ на «разгром своего соседа».
Вот что, к примеру, об этом говорится в ВИКИ:
«Пытаясь помочь «соседу» ночью 21 февраля командующий Воронежским фронтом Ф. И. Голиков по своей инициативе (выделено мною-автор) приказал 69-й армии (командующий - М. И. Казаков) и 3-й танковой армии (командующий - П. С. Рыбалко), наступавшим в направлении Днепра, повернуть на юг во фланг немецких танковых частей, действовавших против 6-й армии южнее Харькова. Обе армии начали движение на юг параллельными путями, но их продвижение было медленным из-за наличия малоподвижной пехоты (новобранцы, почти вовсе не обученные и даже не до конца экипированные - автор). После 48 часов движения части Казакова и Рыбалко остановились, столкнувшись с силами дивизии СС «Великая Германия». После этого Голиков приказал возобновить движение в прежнем направлении - к Днепру.».
Замечу Филипп Иванович принял это решение по своей инициативе, не дожидаясь «указаний» из Ставки или Генштаба.
Совсем иначе выглядит этот эпизод в «интерпретации» Г.К. Жукова. Открываем «Воспоминания и размышления» и видим:
«После того как бронетанковые и моторизованные части противника, наступавшие из района Краматорска, оттеснили части Юго-Западного фронта за реку Донец, создалось тяжелое положение… Н.Ф. Ватутин (??? – я) оттянул назад вырвавшиеся вперед части 3-й танковой армии и 69-й армии… Воронежский фронт не осуществил их отвод.
- Почему Генштаб не подсказал? – спросил Верховный…
Тут же Верховный позвонил члену Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущеву и резко отчитал его за непринятие Военным советом мер против контрударных действий противника».
В этом описании прекрасно все! 3-я танковая армия Рыбалко и 69-я армия Казакова, как я писал чуть выше, входили в состав Воронежского фронта Ф.И. Голикова, но вот приказания им, по версии Жукова, отдает почему-то Ватутин. При этом непонятно, как мог Воронежский фронт «осуществить их отход», за что Жуков (правда не называя фамилии – обычное дело для тех, кто Г.К. не по нраву) упрекает Голикова, если указанными армиями «командует» Ватутин.
Вот так вот у нас пишут «историю». Операция «Скачок» провалилась, но виноват в этом, оказывается, тот, кто на самом деле причастен к неудаче в меньшей степени, чем другие участники событий. Но Ватутин у нас – гений, а Голиков – бездарь.
С себя вины за поражение Филипп Иванович и не думал снимать. Но одно дело посыпать голову пеплом и каяться, другое – тщательно проанализировать ошибки, чтобы впредь постараться их не допускать. Голиков всегда выбирал второй путь. По его собственному признанию
"ошибка в оценке противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение моторизованных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для того, чтобы начать отсюда свой контрудар".
Схожей точки зрения придерживается и А.М. Василевский, с начала января и до конца февраля 1943 г. находившийся на Воронежском фронте в качестве представителя Ставки, который писал, что
«командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами неправильно оценивали сложившуюся к середине февраля стратегическую обстановку на этом крыле советско-германского фронта».
А кто должен был оценить её правильно?
Далее Василевский отмечал:
«Ставка и Генеральный штаб допускали ту же ошибку, что и командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами: не ожидали наступательных операций врага, считая его здесь разбитым. Ставка не только согласилась с предложениями командующих по развитию дальнейшего наступления, но в своих директивах даже расширила планы фронтов. При этом Ставка никаких мероприятий по усилению их войск не предпринимала» (выделено мною-автор).
Войска Юго-Западного фронта отошли за реку Донец, войска Воронежского - стали организованно отходить на северо-восток, к Харькову. С обострением обстановки в районе Харькова 3 марта 1943 г. членом военного совета Воронежского фронта был назначен Хрущёв, Василевский, отправившийся было на Западный фронт, вернулся на Воронежский, а вскоре сюда же прибыл и Жуков. Но даже такое вот троекратное "подкрепление" командующего положение на фронте не улучшило. 16 марта немецкие войска заняли Харьков и на следующий день Жуков настоятельно требует у Сталина «срочно двинуть сюда все, что только можно из резерва Ставки и с соседних фронтов». А иначе «немцы захватят Белгород и будут развивать удар на курском направлении». Интересно, а раньше почему этого не сделали? Прислали бы вместо "стратегов" с большими звездами танки, помогли с боеприпасами, горючим, людей подкинули - глядишь, и дело бы наладилось. Ведь еще 10 марта, назначенный ответственным за оборону Харькова, П.С. Рыбалко докладывал Ф.И. Голикову:
«… Положение создается критическое, город силами 19-й стрелковой дивизии и 17-й бригады НКВД, к тому же небоеспособных, я не удержу. Резервов нет. Противник может перерезать все пути отхода. Боеприпасы на исходе, горючего нет. В городе имею более 3000 раненых. Вывезти не имею возможности…».
Сильно сомневаюсь, что, получив ТАКОЕ донесение, Филипп Иванович утаил его от представителя Ставки А.М. Василевского. Выходит Начальник Генерального штаба знал о КРИТИЧЕСКОЙ ситуации на фронте, но ничем своим «подопечным» помочь не смог? А может не захотел? Ведь с Голиковым у Василевского отношения еще со времени прошлогодней обороны Воронежа были так себе.
А вот к Жукову Ставка прислушалась и спешно стала выдвигать на усиление Воронежского фронта стратегические резервы: 21-ю и 1-ю танковую армии, из-под Сталинграда срочно перебрасывалась 64-я армия. Помогло не очень – 18 марта Белгород был захвачен. Но прибытие 20-21 марта резервов позволило организовать прочную оборону на рубеже 25-30 км севернее Белгорода. Попытки немцев развить наступление дальше на север успеха не имели. Линия фронта образовала выступ, ставший впоследствии известным как Курская дуга.