Почему-то считается, что с началом Великой Отечественной войны, Ф.И. Голиков, как заваливший все дело, был снят с поста начальника ГРУ. Вот и ВИКИ информирует своих читателей о том же: «В первые дни войны Голиков снят с поста начальника Главного разведывательного управления Генштаба РККА».
ЭТО НЕ ТАК! Подтверждением тому, что 5 июля 1941 г. Филипп Иванович был назначен главой Советской военной миссии в Великобритании и США с одновременным ОСТАВЛЕНИЕМ в должности начальника ГРУ ГШ, является датируемое сентябрем 1941 г. спецсообщение № 661640сс «О подготовке немцами воздушно-десантной операции против Крыма», подписанное Голиковым как начальником Разведывательного управления Генерального штаба.
Кроме того, у Ф.И. Голикова, как главы нашей делегации, помимо легальной миссии – переговоры с правительствами США и Великобритании, была и нелегальная. С началом военных действий и захватом немецкими войсками Минска, где находились радиостанция «Север» и приёмный центр ГРУ, связь ГРУ ГШ РККА с зарубежными резидентурами была нарушена. Необходимо было срочно развернуть приёмный центр и ретранслятор в советском посольстве в Лондоне, а также организовать новые каналы связи с агентурой, действовавшей в Западной Европе. Сделать это мог только человек, обладающий всей полнотой власти.
Накануне командировки на Британские острова 28.06.41 г. Голикова вызвал Сталин, лично продиктовавший, каких именно видов вооружения и стратегических материалов следует добиваться от англичан: зенитные и противотанковые орудия, пулемёты, винтовки, острую потребность Красная Армия испытывала также в самолётах, авиационных бомбах, горючем и других стратегических материалах. Чтобы побудить партнёров к встречным шагам, советская сторона согласилась, в случае совместной операции на Севере, взять на себя обеспечение английских войск и сил флота горючим, продемонстрировать нашу авиационную технику, организовать посещение передовой, предоставить дальним бомбардировщикам королевских ВВС возможность использовать советские аэродромы.
6 июля 1941 г. «Дуглас» с Ф.И. Голиковым, контр-адмиралом Н.М. Харламовым, полковниками Пугачевым и Драгуном, майором Сизовым и военным инженером 3-го ранга Барановым на борту вылетел в Архангельск. Там наша делегация, вместе с сопровождающим – вице-маршалом А. Кольером, пересела на английские «летающие лодки» и, проведя в воздухе почти 20 (!!!) часов, поздно вечером 7 июля благополучно приземлилась на аэродроме на северо-западе Шотландии, откуда немедленно выехала поездом в Глазго, а оттуда, после короткого отдыха, – в Лондон. 9 июля состоялись первые переговоры с министром иностранных дел А. Иденом.
12 июля Ф.И. Голиков был вызван для доклада в Москву. Обратная дорога заняла более трёх дней. По прибытии в столицу, вечером 17 июля, генерал Голиков обстоятельно проинформировал Сталина о результатах переговоров в Лондоне. После чего последовал новый приказ - срочно вылететь в США. Филиппу Ивановичу следовало изучить настроения в высших кругах страны, организовать приобретение вооружения и стратегических материалов, выяснить условия, на которых нашей стране мог бы быть представлен финансовый заём. Причем эту миссию Сталин рассматривал как намного более важную, чем только что завершившуюся поездку в Лондон.
В США летели через Лондон. В своем дневнике Филипп Иванович отмечает «безобразное отношение к делу англичан» и то, что они (англичане):
"интересуются налетом на Москву. Сами живут совершенно мирной жизнью".
А это уже в США:
«25.07.41… Никто не встречал… Ожидание в гостинице. Перемена трех номеров: на 3-м этаже оказался занятым, на 4-м мал до неприличия. Прислали переводчика… русского белогвардейца… бывшего есаула с Дона, ныне официанта… Безденежье.».
После недельной подготовки 31 июля советскую делегацию принял президент США. Встреча прошла в целом позитивно, вместо отведённых «по протоколу» 15 минут она продолжалась около часа. Но в телеграмме, посланной по итогам этой встречи в Москву, Ф.И. Голиков и посол в США К.А. Уманский отмечали:
«Вопросы решаются невероятно медленно, без учета темпов и размаха войны…
1. В течение месяца не можем добиться никакого ответа по вопросам возобновления договора о техпомощи с РСА и Райтом, а сами фирмы не прочь не только возобновить договоры и пустить наших людей в цеха, но и снабдить военными новинками в области связи и моторостроения. Военное министерство затягивает решение по этому вопросу, и десятки наших специалистов из-за этого бездельничают. Вопрос о предоставлении нам нефтеналивных судов решен положительно в принципе, а суда все еще не названы. Продажа нам толуола в принципе разрешена, но поныне не сказано, где его взять, а располагает им только правительство. Каждый практический вопрос решается с невыносимыми проволочками, при сопротивлении аппарата, особенно военного министерства и госдепартамента, после бесконечных непроизводительных совещаний…
3. Пока нет никаких признаков готовности ни американцев, ни англичан произвести радикальную переразверстку своего производства, особенно самолетного, в нашу пользу. Старые наметки и планы, составленные до фашистского нападения на нас, остаются в силе, наши заявки хотят втиснуть в старые планы и дать крохи вместо совершенно нового перераспределения американских производственных возможностей…
4. Тенденция ряда органов американского правительства, особенно военного министерства, решать за нас вопросы о том, что нам нужно, и, исходя из дореволюционных и антисоветских представлений, ставить под вопрос нашу способность доставить и должным образом использовать запрошенные нами предметы вооружения…
6. Из запрошенных нами объектов пока осмотрен Репиным только истребитель П-40: наши военные атташе по-прежнему изолированы: наших людей по-прежнему не пускают в оборонные цеха заводов.
7. Особо опасна проволочка по вопросам фрахтовки тоннажа; нам доподлинно известно, что аппарат комиссии торгфлота настроен к нам враждебно… По вопросу о фрахте нужен жесткий приказ Рузвельта…
8. Рузвельт, как главнокомандующий, должен был бы приказать военному министерству и особенно его разведывательному управлению прекратить играющую на руку фашистам явную и скрытую пропаганду идей «непобедимости» гитлеровцев, попытку дискредитировать командование наших Вооруженных Сил (особенно в беседах с журналистами) и прекратить саботаж наших заказов… Рузвельт должен решительно одернуть враждебные нам прослойки своего аппарата, наделить Гопкинса еще более широкими полномочиями, пересмотреть в нашу пользу производственные планы. Опасаемся, что без этого будем продвигаться черепашьими темпами в наших закупках.
К. Уманский. Ф. Голиков».
На следующий день утром наша делегация встретилась с военным министром США Стимсоном (по его инициативе), а уже после нее – снова с Рузвельтом.
Согласно телеграммы Уманского и Голикова в Москву разговор с министром
«шел по установившемуся уже в наших беседах за последние дни шаблону: расспросы о ходе военных операций и тактических уроках нынешней войны, ответы Голикова на вопросы о помощи в разрезе имеющихся у него директив, ответ (данный и Стимсоном), что США помогут в пределах возможного, но надо де учесть отсталость США, которые по исторически сложившимся причинам выросли как морская держава, а построить армию опоздали и только сейчас набирают темпы…
Стимсон принял внешне дружественно, объявил «недоразумением» тот факт, что не принял Голикова и Репина ранее, явно понял бестактность своего поведения при недавней беседе с Уманским, но каких-либо непосредственных практических результатов эта беседа, длившаяся больше часа, не дала.».
На встрече с Рузвельтом «после обмена любезностями» посол Уманский
«указал ему, что оба члена нашей военной миссии «в скверном настроении», что они простаивают, что бесконечные совещания и сваливание дела разными органами американского правительства друг на друга не приводят нас ближе к цели, поставленной советским правительством перед миссией. Голиков, сделав Рузвельту порученное Сталиным заявление, подчеркнул, что время не терпит, выразил надежду, что Рузвельт, главнокомандующий вооруженными силами США, даст прямой приказ соответствующим органам обеспечить быструю поставку нужных нам военных материалов, с полным учетом решающего значения нашего фронта.
Рузвельт шутливо заявил, что сам немало страдает от бесплодных совещаний, но как практический результат сообщил, что Вам предоставляется 200 истребителей П-40, из которых 150 находятся в Англии, а 50 — в США...
Рузвельт обещал выяснить и протолкнуть вопрос о доставке самолетов. Он подчеркивал, что на основании опыта американских и английских летчиков П-40 не любит плохих аэродромов, имеет тенденцию капотировать, поэтому важно знать, имеются ли посадочные возможности по восточносибирскому маршруту, предупредив, что истребитель должен совершать перегоны не больше, чем 600-700 километров.
Голиков и Репин указали на наличие посадочных возможностей, кроме того, на возможность в военное время необычными темпами строить новые и улучшать старые аэродромы… Репнин подчеркнул также, что помимо непосредственного материального значения поставки нам американских самолетов на немцев произведет соответствующее моральное впечатление тот факт, что советские летчики обстреливают и бомбят их с американских самолетов н американскими бомбами…
На наш вопрос о бомбардировщиках Рузвельт ответил уклончиво, что вопрос подлежит уточнению… Голиков, оговорившись, что он не дипломат, заявил, что будет говорить с военной прямотой. Рузвельт шутливо заметил, что и он не дипломат и не время для дипломатии. Голиков заявил, что мы нуждаемся в решающем указании президента своему аппарату по всем статьям нашей вооруженческой заявки, что встречи, имевшие место до сих пор, практических результатов не дают и что работа миссии идет неудовлетворительно. Мы не сомневаемся в доброй воле американского правительства и его, Рузвельта, лично, но темпы и размеры войны требуют быстрой и эффективной помощи (выделено мною-автор). Вопросы транспорта имеют большое значение, мы готовы деловым образом обсуждать морские и воздушные пути, рассчитываем на личное содействие президента в предоставлении нам американского тоннажа.
Рузвельт согласился с необходимостью быстрых темпов, выразил свое восхищение борьбой русской армии, напомнил, что при недавней встрече с Уманским он заявил, что считает наиболее важным период до 1 октября и все, что только возможно, до этого срока он сделает. Он дал свои указания органам американского правительства, исходя из этой же установки, он считает, что к зиме производство военной промышленности США круто пойдет вверх, зимой будет прислано немало материалов, которые будут использованы в военной кампании, сейчас же самое важное отгрузить все практически возможное до 1 октября.
… После этого Голиков перешел к артиллерийской части нашей заявки. Рузвельт не знал или сделал вид, что не знает содержания врученной нами Уэллесу 29 июля расширенной вооруженческой заявки. Рузвельт повторил сказанное им Уманскому при прошлой встрече, что с производством пулеметов и полуавтоматических винтовок дело обстоит хорошо, а с боеприпасами - отвратительно. Запасы боеприпасов отданы англичанам, новое производство отстает…
Мы подняли вопрос о том, чтобы к названным пулеметам и орудиям нам была предоставлена определенная доля производимых уже сейчас в США боеприпасов. Рузвельт поручил выяснить и этот вопрос. Голиков в заключение выразил надежду на то, что данная беседа создаст перелом в переговорах, в которых поныне было слишком много неопределенностей. Расстались на дружественной нотке.».
Таким образом, дело с поставками боевой техники, боеприпасов и стратегических материалов удалось сдвинуть с мертвой точки. Назначение руководителем военной миссии именно генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова оказалось оправданным. Несмотря на новизну и сложность задач, Филиппу Ивановичу и его подчинённым удалось сделать немало. Уже 31 августа 1941 года в Архангельск с Британских островов прибыл конвой с военными грузами, доставивший 49 самолётов, 800 магнитных мин, 3 тыс. бомб, 1,1 млн. патронов. 30 августа 1941 года первые корабли пошли в СССР и с американского континента.
Поработала миссия генерала Голикова и на перспективу, немало поспособствовав началу поступательного движения в сотрудничестве между союзниками. Так уже 16 августа 1941 г. было подписано советско-английское соглашение о товарообороте, кредите и клиринге, предусматривавшее предоставление Советскому Союзу кредита в сумме 10 млн. фунтов стерлингов. Следующий шаг вперед был сделан на Московской конференции трех держав (29 сентября - 1 октября 1941 г.), на которой в составе советской делегации был и Филипп Иванович. По итогам встречи США из средств, ассигнованных на ленд-лиз, предоставили Советскому Союзу беспроцентный заем на сумму 1 млрд. долларов, а в феврале 1942 г. обязались предоставить еще столько же. И хотя к Московской битве, во многом определившей ход войны, поставки союзников еще не могли заметно усилить Красную Армию, политическое значение об их начале было очевидным.
При этом сам Голиков, находясь за океаном, буквально рвался на Родину. 09.08.41 и 25.08.41 он направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, Б.М. Шапошникову телеграммы с просьбой отозвать его. Причем в последней из них прямо пишет: «Не могу находиться в теперешнем положении и состоянии. Это не работа. В том, что сейчас здесь приходится выполнять, вполне обойдутся без меня, и я для этого не нужен. В данных обстоятельствах не нахожу необходимости и оправданий находиться здесь...». Вы только вдумайтесь – человек из сытой, мирной Америки, готов буквально сломя голову бежать на фронт – сражаться за Родину на поле боя. Как по мне, так это характеризует Филиппа Ивановича исключительно положительно.
Продолжение следует...