В 2005 году на «Башорге» появился знаменитый диалог, породивший мем «урановые ломы».
– Связка ломов, как правило, тонет.
– Но в ртути прекрасно плавает.
– Но если ломы урановые, то и во ртути тонут.
– Сам топи урановые ломы в ртути.
Железо действительно плавает на поверхности ртути, как резиновый утенок в ванной. А уран — тонет, поскольку его плотность больше, чем у ртути (у железа — почти вполовину меньше).
Но если вы все-таки соберетесь топить урановые ломы в ртути, послушайте доброго совета — не забудьте выловить их обратно.
Иначе никаких урановых ломов вы в следующий раз не найдете.
Ртуть их растворит.
Люди еще на заре времен заметили, что ртуть растворяет практически все известные им металлы, кроме железа. Даже благородные — золото и серебро.
Получившийся раствор называют словом, похожим на заклинание — «амальгама». Но вы не пугайтесь, демонов вы таким образом не вызовите — латинское слово amalgama было образовано через арабское посредничество от искаженного греческого слова μάλαγμα (малагама) — «размягчение» в соединении с арабской приставкой «аль».
А сам процесс называется «амальгамация», и в зашифрованных алхимических трактатах он часто обозначался вот таким символом.
Алхимиков мы вспомнили не случайно — уникальное свойство ртути растворять в себе другие металлы породило знаменитую теорию, что сама ртуть никаким металлом не является.
Алхимики были уверены, что ртуть — это некий первородный элемент, первичная субстанция, «мать всех металлов». Как писалось в трактатах: «...с помощью теплоты лед растворяется в воду, значит, он из воды; металлы растворяются в ртути, значит, ртуть — первичный материал этих металлов».
Из этого тезиса можно вывести одно интересное следствие: если ртуть — первоэлемент и основа всех металлов, значит, из ртути можно сделать любой металл.
В том числе — и золото.
Так люди поверили в возможность преобразования одного металла в другой — этот процесс алхимики называли Трансмутацией.
И все бы хорошо, но одной ртути было явно недостаточно. Ну ладно, предположим, из ртути можно сделать золото. Но для этого на ртуть надо чем-то повлиять! В конце концов, если есть мать металлов, то должен быть и отец!
Кто он?
На этот вопрос в VIII веке дал ответ великий арабский алхимик Абу Муса Джабир ибн Хайян аль-Азди, которого в Европе называли просто Гебер.
Он нашел металлам отца — серу, и заложил основы так называемой «ртутно-серной теории», которая для средневековых алхимиков стала тем же, чем марксовский «Капитал» был для коммунистов — теоретической основой и руководством к действию.
Согласно учению Гебера, в основе всех металлов лежат два духовных начала:
Философская ртуть — воплощение металличности, то есть таких свойств, как блеск, ковкость, «жидкость». Она ассоциировалась с женским, пассивным, летучим началом.
Философская сера — воплощение горючести, изменчивости при нагревании. Она ассоциировалась с мужским, активным началом.
Считалось, что разные металлы, включая золото и серебро, образуются при соединении этих двух принципов в разных пропорциях и чистоте.
Поскольку алхимия всегда была тайным и засекреченным учением (оно и понятно — такие бабки на кону!), то два первоэлемента — ртуть и сера — постоянно зашифровывались различными символами.
Очень часто они изображались в виде крылатого и бескрылого драконов. Но не просто драконов, а драконов, соединившихся в древний символ Уробороса — змея, пожирающего свой хвост.
Не менее распространенной была символика в виде королевы и короля, иногда обнаженных, иногда одетых в белые и красные одежды соответственно. Король-сера и королева-ртуть, разумеется, не соединялись в уроборос. Символом их слияния было соединение в гермафродита (он же «ребис»), который являлся символом Эликсира. Вот вам изображение ребиса в виде андрогина из цюрихской рукописи XV века «Aurora Consurgens».
Ну а третьим по распространенности символом этой парочки первоэлементов был лев, глотающий Солнце. Вот так.
Или даже вот так.
Немного запутались?
Ничего удивительного — алхимики были великими путаниками, которые постоянно что-то мутили с терминологией.
Попробуем объяснить еще раз.
Главной целью алхимиков было осуществить Великое Делание или, по-латыни, Магнум Опус (Magnum Opus).
Великое Делание — это успешная трансмутация металлов в золото.
Для этого нужны два первоэлемента — сера и ртуть (позже персидский алхимик Абу Бакр ар-Рази добавил к этим двум третий — «философскую соль», воплощение твердости и растворимости, и все запутал еще больше).
В общем, задача алхимика заключалась в том, чтобы очистить эти начала и соединить их в совершенной пропорции, создав тем самым некий реактив, необходимый для успешного осуществления Великого Делания.
Этот реактив носил множество имен. Самое известное — Философский камень.
Но алхимики не были бы алхимиками, если бы ограничились одним термином. Еще его называли Магистерий, Ребис, просто Эликсир (с большой буквы), Красная тинктура, Пятый элемент — нет числа этим названиям.
Зашифровывали его часто изображением единорога. Как на этом французском гобелене XV века «Дама с единорогом».
Сами понимаете, первооткрыватель Эликсира срывал банк и получал в свое распоряжение неограниченные средства. Поэтому среди образованных людей Европы началась Великая Гонка За Философским Камнем, продолжавшаяся несколько столетий.
Пик этих поисков пришелся на шестнадцатое и семнадцатое столетия, когда открытие, казалось, вот-вот дастся кому-то в руки. Алхимики учинили тогда такую суету, что привлекли пристальное внимание сильных мира сего.
Наслушавшись про невообразимые богатства, которые вот-вот свалятся нам в казну, короли и герцоги включились в гонку и, как сказали бы сегодня, принялись выдавать прогрессивным ученым гранты на перспективные исследования.
Английский король Генрих VI, император Священной Римской империи Рудольф II (помните, в «Мастере и Маргарите»: «Королева, секунду внимания: император Рудольф, чародей и алхимик!»).
А также другие венценосные особы рангом поменьше. Все они создавали у себя при дворе крупные алхимические лаборатории. Датский король Фридрих III, к примеру, за 20 лет своего правления просто истратил кучу талеров на поиски философского камня — но в итоге так и остался с носом. Весьма выдающимся, надо сказать.
Да, многие из этих «грантополучателей» были весьма условными «учеными» — аферистов среди алхимиков хватало. Известный советский популяризатор науки, выпускник нашего университета Сергей Венецкий рассказывает об этом так:
«Иногда это были заблуждавшиеся ученые, а чаще — шарлатаны, знавшие немало способов “получения” искусственного золота. Один из них заключался в следующем. На глазах присутствующих алхимик помешивал ртуть, находящуюся в тигле, деревянной палочкой, в которую были предварительно спрятаны кусочки золота. Естественно, это золото растворялось, образуя амальгаму. После “эксперимента” в тигле, естественно, можно было обнаружить следы золота, которое свидетельствовало, а точнее лжесвидетельствовало, о “чудесном превращении”. Правда, потом “кудесникам” приходилось либо признаваться в обмане, либо организовывать при дворе массовое производство золота, а уж тут деревянная палочка была плохим помощником».
Периодически прохиндеям везло. Так, английский король Генрих VI оказался настолько недалеким, что «купился» на совершенно детскую разводку.
Некий алхимик открыл ему страшную тайну — натертая ртутью медь приобретает цвет серебра. Вообще-то этот секрет знал любой советский мальчишка, натирающий ртутью из разбитого градусника 3-копеечную медную монетку, чтобы выдать ее за серебристый двухгривенный — главное было положить натертую монету на прилавок продавцу гербом кверху, не засветив номинал.
Тем не менее глупый король пришел в восторг и выпустил под видом серебряных большую партию медных монет, покрытых ртутью.
Вот только алхимик «забыл» предупредить его, что «серебряной» монета будет оставаться не очень долго — ртуть быстро испарится, и медь вернется к своему привычному цвету. Поэтому обман довольно быстро вскрылся, был большой скандал, но «ученого-инноватора», получившего гонорар, к тому времени уже и след простыл.
Другой английский король, знаменитый Генрих VIII, был поумнее, поэтому провернул более сложную аферу с переделыванием медных монет в серебряные шиллинги.
Там алхимик честно отработал свои деньги. Он сделал амальгаму, растворив серебро в ртути, и получившимся сплавом покрыл специально отчеканенную партию медных монет. Потом нагрел денежки, ртуть улетучилась парами, а медная основа оказалась покрыта серебром толщиной в несколько микрон.
«Были медные пенсы, стали серебряные шиллинги!» — довольно хмыкнул Генрих VIII, щедро наградил кудесника реторты и тигля и запустил псевдосеребряные деньги в оборот.
Король не учел одного — наличные деньги, ходя по рукам, довольно быстро истираются. Вот и тонкое серебряное покрытие довольно быстро стерлось на самых выдающихся местах, обнажив медную основу. А самым выдающимся местом на монете оказывался, как правило... нос на изображении Его Величества.
После этого конфуза Генрих VIII получил новое прозвище — в старой доброй Англии его стали частенько называть Old Cupper nose, то есть «Старый медный нос».
Но далеко не всем превращателям ртути в золото так везло. Времена тогда были суровые, в средствах люди не стеснялись, а сильные мира сего всегда очень гневаются, когда их кидают на деньги.
В немецких судебных архивах XVI века однажды были найдены записи допросов Анны Марии фон Циглер — одной из двух женщин-алхимиков, чьи судебные процессы подробно задокументированы.
Она родилась в 1550 году в замке Пильнице, в семье Каспара фон Циглера и его жены Клары (урожденной фон Шомбург) — придворных из свиты саксонского курфюрста Августа.
В 14 лет ее изнасиловал некий дворянин Николаус фон Хамдорф, она забеременела, но после родов избавилась от ребенка. После этого ей пришлось покинуть двор. В 16 лет родители пристроили ее все-таки замуж за какого-то дворянина из Ротенбурга, но девушке опять не повезло — буквально через пару месяцев молодой супруг разбился насмерть, упав с лошади во время скачки на охоте.
После этого родители отослали ее к брату в город Готу, который насильно выдал ее замуж за тамошнего придворного шута, косоглазого Генриха фон Шомбаха. Там, в Готе, супруги познакомились с известным алхимиком Филиппом Зёммерингом, который называл себя Тероциклом.
Тероцикл предложил Шомбаху стать его помощником, обещая взамен открыть секреты трансформации ртути в металлы. Но, как ни странно, учеба гораздо лучше пошла у Анны Марии, которая с легкостью усваивала премудрости тайного искусства. Потом, правда, началась очередная междоусобица немецких княжеств, Готу взяли в осаду, но наша троица успела выехать из города до того, как замкнулось кольцо, и отправилась странствовать по германским землям.
В итоге они осели в Брауншвейге, при дворе герцога Юлиуса в Вольфенбюттеле. Очень показательно, что здесь Анна-Мария получила уже собственную лабораторию — они с Тероциклом работали хотя и в сотрудничестве, но опыты проводили отдельно.
Из переписки с герцогом Юлием следует, что женщина-алхимик пыталась создать Философский камень, который она называла «львиной кровью». «Ваша светлость, — писала она, — я посылаю вам этот маленький кусочек; величайший маленький Камень. Вскоре я хочу показать вашей княжеской милости нечто большее... Сегодня вечером, с Божьей помощью, мы хотим начать работу с двумя фунтами ртути».
И все бы хорошо, но у герцога Юлия начали заканчиваться деньги, а вместе с ними — и терпение. А Философский камень ему по-прежнему только обещали.
Потом.
Когда-нибудь.
Разгневанный герцог поставил перед алхимиками вопрос ребром: или вы показываете мне результативный Магнум Опус в течение месяца, или полностью возвращаете уже выданный вам «грант» в 2000 талеров.
И, может быть, все еще можно было как-то уладить, договориться и разрулить, но у Тероцикла не выдержали нервы.
Ночью старый прохвост ушел в бега.
Слава богу, Анна-Мария с мужем узнали об этом первыми и тоже «бежали из дворца».
Зря они это сделали — герцог Юлиус умел и любил охотиться.
Да, и на людей — тоже.
Все трое алхимиков были схвачены и жестко допрошены в пыточной. В 1574 году Генрих фон Шомбах, его жена Анна-Мария и их сообщник Филипп Зёммеринг предстали перед судом по обвинению в многочисленных преступлениях, включая убийство курьера и попытку отравления Хедвиги Бранденбургской, герцогини Брауншвейг-Вольфенбюттельской, которая алхимикам не доверяла и настраивала мужа против них.
Подсудимым также вменялось копирование ключей от покоев герцога Юлия с целью кражи сокровищ и документов.
Обвиняемые под пыткой сознались в своих преступлениях, после чего были приговорены к смерти. 7 февраля 1575 года в Вольфенбюттеле перед воротами Мюлентор мужчины были четвертованы, а чернокнижницу Анну-Марию фон Шомбах, в девичестве фон Циглер, 25 лет от роду, сожгли заживо, привязав к железному стулу.
Вы можете спросить — а на Руси были алхимики?
Разумеется, были. Чаще всего — приехавшие подзаработать иностранцы.
Одним из самых знаменитых был обретавшийся при дворе Ивана Грозного алхимик и авантюрист из Вестфалии Элизеус Бомелиус, которого на Руси называли «лютый волхв Елисей».
Сын голландского проповедника, он родился в германском Везеле, но много странствовал по Европе. Самоучкой изучал медицину и в 1558 году переехал в Англию вместе с семейством Берти, к которым нанялся выхаживать слабого младенца — будущего известного английского политика Перегрина Берти.
В Лондоне он втерся в доверие к жене Ричарда Берти — Кэтрин Уиллоуби, 12-й баронессе Уиллоуби де Эрзби, и благодаря ее хлопотам смог поступить в Кембриджский университет, чтобы получить, наконец, классическое медицинское образование.
Курса, правда, не закончил, отучившись всего пять лет вместо положенных шести. Помешала женитьба, семью надо было обеспечивать, поэтому Элизеус Бомелиус вместо учебы потихоньку занялся медицинской практикой.
В 1569 году его арестовывают по обвинению во врачевании без лицензии и активном использовании черной магии. Покровительница лекаря, леди Уиллоуби, используя свои связи в правительстве, смогла добиться замены тюремного заключения на денежный штраф.
Но с деньгами у недоучившегося медика было небогато, поэтому в тюрьме он просидел почти год, пока семья собирала штраф.
Выйдя на свободу, он оказался в незавидной ситуации — практиковать до окончания курса он права не имел, причем с полученной отметкой о судимости в случае нарушения ему уже грозил штраф в неподъемную сумму 100 фунтов стерлингов.
Как раз в это время в Лондоне находилось с тайной миссией посольство московского дворянина Андрея Григорьевича Совина. Основной его задачей было договориться с королевой Елизаветой о предоставлении в Англии политического убежища для царя Ивана, его семьи и приближенных.
Но, кроме этого, Иван Васильевич попросил привезти ему с Альбиона знающего лекаря. Кто-то свел дьяка Совина с Бомелиусом, и по итогам встречи недоучившийся медик, у которого и выбора особого не было, согласился ехать в ледяную пустыню московитов к их бешенному царю.
Но на Руси жизнь оказалась не такой страшной — Бомелиус легко поладил с предпоследним Рюриковичем, а поскольку оказался действительно толковым алхимиком и чернокнижником, то быстро вошел в фавор к русскому царю.
Особенно Грозного восхищало умение алхимика делать яды с отсроченным сроком действия, когда отравленный умирал не сразу, а в нужный момент. Как писал Карамзин: «Злобный клеветник Бомелий составлял губительное зелье с таким адским искусством, что отравляемый издыхал в назначенную тираном минуту».
Царь советовался с придворным врачом не только по медицинским вопросам. Поэтому Бомелиус быстро стал могущественным человеком, он брал взятки за "решение вопроса", купался в роскоши и даже сумел переправить часть накопленных в Московии богатств доверенным людям в родном Везеле.
Кстати, именно с придворным алхимиком легенды связывают один из самых загадочных эпизодов русской истории — посажение на русский престол Симеона Бекбулатовича.
Якобы именно Элизеус Бомелиус заявил царю, что на русский трон наложено врагами страшное проклятие, и занимающий его человек рискует жизнью. А через два года обрадовал заявлением, что срок минул, проклятие рассеялось, можете, Иван Васильевич, возвращаться к исполнению привычных обязанностей царя.
При этом осторожный алхимик благоразумно держался подальше от поисков Философского камня и никакого превращения ртути в золото царю никогда не обещал. Металлами при дворе Грозного занимался другой алхимик по имени Игнацио Даги, который даже смог на какое-то время наладить добычу серебра на Цилемских рудниках в бассейне Печоры, внедрив передовые методы извлечения драгоценного металла из тамошних бедных руд.
А Элизеус Бомелиус занимался исключительно лекарствами, ядами да «нашептываниями» царю-батюшке. За что «лютого волхва Елисеея» истово ненавидели родовитые русские бояре, убежденные, что немчура околдовал царя-батюшку. В Псковских летописях так и писали: «А к нему [Ивану IV] прислаша Немчина лютого волхва, нарицаемого Елисея, и бысть ему любим в приближении. И конечне был отвел Царя от веры: на руских людей Царю возложи сверепство, а к Немцам на любовь преложи».
Закончилось все предсказуемо — когда «лютый волхв» расслабился, успокоился и совсем было решил, что взял бога за бороду — его искусно подставили, обвинив «в сношениях письмами, написанными шрифтом по-латински и по-гречески, с королями Польши и Швеции». Таким образом в 1579 году «Елисей» угодил в пыточную, где, разумеется, во всем признался.
Царь и великий князь был просто потрясен вероломной изменой доверенного лекаря и повелел зажарить собаку живьем. Но Бомелиус, на свое счастье, до казни не дожил — умер в застенках после пыток.
Вдову некогда могущественного «волхва» отпустил обратно в Англию только сын Грозного — Федор. И то — после просьбы в письме от Елизаветы Английской. Без денег, конечно — кто бы ей мужнину казну вернул!
При царе Федоре Иоанновиче, кстати, впервые появились на Руси и собственные алхимики, из наших, из славян.
Случилось это вскоре после отливки Царь-пушки — в «Пискаревском летописце» эти события следуют одно за другим. Сначала нам сообщают, что «повелением государя царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Руси слита пушка большая, такова в Руси и в ыных землях не бывала, а имя ей "Царь"».
А потом говорят, что «Лета 7104-го явился некий человек во граде Твери: перепускаше руду золотую и серебряную. И известиша царю и великому князю Феодору Ивановичу всея Руси. И послаша по него, и приведоша его на Москву. И сташа плавити. Едино сотвори добро и что злато. И некоим смотрением Божиим не дашеся ему такая мудрость. И царь государь положи на него опалу, чая в нем воровства некоего, и велеша его пытати без милости и ученика его. И рече бояром: "Некое де смотрение Божие: много де пытаюся попрежнему да не умею. Та же зелия кладу и водки да не имеет разделение!". И в той муке преставися оба, опишась ртути».
В принципе, все понятно, но на всякий случай переведем.
«В 1595-1596 году в Твери объявился некий человек, который умел перепускать (скорее всего, имелась в виду алхимическая трансмутация) золотую и серебряную руду. Об этом известили царя Федора Ивановича. За человеком послали и привезли его в Москву. И начали плавить. Один раз он сделал все хорошо и получил золото. Но по Божьему смотрению, эта мудрость (умение) ему больше не далась. И царь-государь наложил на него опалу, подозревая мошенничество, и велел пытать без милости и его, и его ученика. И сказал чародей боярам: "Это, дескать, Божья воля: я все делаю по-прежнему, но ничего не получается. Все так же кладу зелья и водки (кислоты или другие жидкости), но разделения не происходит!". И в той муке померли они оба, упившись (скорее всего - отравившись ядовитыми парами) ртути».
О злоключениях служителей тигля и реторты, пытающихся перегнать ртуть в золото, можно рассказывать долго — а мы и так сегодня заболтались.
При этом следует понимать, что далеко не все они были мошенниками и аферистами. Среди алхимиков встречались и настоящие ученые, трудами которых были открыты секреты практического использования ртути.
Но о практическом применении «серебряной воды» мы расскажем в следующий раз.