#Театральныйпонедельник
«ЛЮБОВЬ» ПОД ДОЖДЕМ
В томском ТЮЗе показывают, что лучше поздно, чем никогда
С самого первого представления сто пятьдесят лет назад «Поздняя любовь» Александра Островского была обласкана публикой прежде всего за нетипичный для «серьезной русской драмы» хэппи-энд, но осуждаема «прогрессивными критиками» за отсутствие борьбы старого и нового в этих «сценах из захолустья»
Главный режиссер Иван Орлов очень точно уловил именно эту статичную, мрачно-комедийную, мимно-адамсовскую, вечную, как гадюкинский дождь, стилистику. В черном-черном квадрате сцены, готовые покатиться по наклонной, живут и работают бедные люди. Ухватиться им не за что, кроме шаткой, на первый взгляд, конструкции из металлических труб. В этой лаконичной обстановке и происходит всё действие пьесы. Фелицата Шаблова, хозяйка скромного дома, сдающая комнаты таким же постояльцам, совершенно справедливо артикулирует: «Разве у бедного человека может быть характер?»
У самой Шабловой, впрочем, имеется и характер, и отблеск какой-то другой, более счастливой жизни, и Евгения Алексеева, ("Маска"-2025 за лучшую женскую роль), обернувшись из красавицы мимой, это демонстрирует с блеском данных ей актерских талантов. В её Шабловой горькое разочарование обоими, и, похоже, от разных отцов, сыновьями, что позволяет лишь догадываться о личной судьбе незаурядной женщины. Людские слабости и несправедливости этого мира, к которому она вынуждена приспосабливаться, ей ведомы. В ней, карточной гадалке, угадывается тонкий психолог и прогнозист, и дар этот явился из непредсказуемости самой жизни, как сегодняшние астропсихологи явились от непрогнозируемости будущего. Бедность, по словам Шабловой, делает людей несчастными и покорными.
Этот жизненный закон хорошо известен демиургам российской жизни: чем богаче живет народишко, тем больше у него потребностей, «характера», нужды в свободе и справедливости. Вот и судебная реформа императора Александра II в середине XIX века, ненадолго возбудила в русском обществе мечты о суде «скором, правом, милостивом и равном для всех подданных». Не зря Шаблова называет их «новые суды». Впервые в истории российского правосудия судебные заседания стали открытыми, гласными, состязательными, что и обеспечило работой многочисленных «абвокатов», к числу которых относятся три главных мужских героя спектакля.
