А плохо мне бывает, когда не о чём писать. Тогда я открываю какую-нибудь новую для меня репродукцию картины Михаила Нестерова и начинаю «на глазах» читающего заметку искать, что там художник в очередной раз накорёжил в изображении натуры.
В этот раз репродукция такая.
Оставим претензию, что беспричинно нет отражения в воде. Ни от чаек, ни от барж, ни от берега. Такое запросто может быть.
Возможно, из-за низкой точки зрения и негладкости воды от, скажем, ветра.
А вот что мне делать с закатывающимся справа за гору неестественно белым, как в зените, солнцем? Посчитать правильное полукружие этаким вывертом облака? Тем паче, что на дома позади двух барж падает свет от солнца, находящегося где-то слева… Ну и одна из барж отбрасывает тень вправо. Однако гора над именно этими домами освещена явно справа! Другие горы, собственно, - тоже. А вот деревья под горами – наоборот! Женщина вообще почему-то не отбрасывает тень. Лодки освещены сверху. И какие-то они больно маленькие по сравнению с ростом женщины. Ведь обрыва, на котором бы стояла женщина, чтоб лодкам не быть такими маленькими, нету. Потом очень сомнительна принципиальная возможность существования деревца прямо у уреза воды (там, где левая лодка).
В общем, знакомая нестеровская абракадабра.
Но легче на душе не стало.
.
В поисках названия выше разобранной картины я наткнулся на такую.
Здесь натурокорёжение совершенно особое.
Это портрет писателя (таков преимущественный род его занятий) Дурылина, который перестал быть священником, но Нестеров его заставил надеть для позирования чёрный подрясник и серебряный священнический крест, что уже святотатство. Крест выписан особенно чувственно. Ещё Нестеров заставил Дурылина позировать в квартире художника-графика А. И. Кравченко. У того, - наверно это было редкостью в те годы, - был прошловековый письменный стол, с сукном посредине, что было признаком роскоши. На сукне не чувствовался скрип гусиных перьев по бумаге.
Этот Дурылин посвятил Нестерову книгу («Сударь кот»). Книга – образец непонимания Дурылиным ницшеанства Нестерова.
Надо ли напоминать… Нестеров был очень набожным. Но. Как он ни молил Бога оставить живой любимую жену, заболевшую от родов, Бог её убил. А Нестеров раз и навсегда полностью разочаровался в Этом мире, что выражал в неизменном натурокорёжении изображаемого.
И вот книга Дурылина «пронизана любовью к тварному миру, в котором человек всегда может увидеть руку Творца» (Алиса).
Алиса не виновата. Кто-то так написал, и она повторяет.
Но на самом деле Нестеров издевается над сублимацией самого Дурылина, выражаемой и в жизни, и в книге. Там «…трагическая и светлая история о том, как девушка Арина, из-за несчастной любви ушедшая в монастырь, стала святой старицей Иринеей» (Алиса).
Я читал немного эту книгу. Это восторг – как сладострастно там описывается тварный мир…
Надо, наверно, написать, что такое сублимация. Эта «психологическая защита заключается в замене субъективно неприличных желаний на приемлемые для других» (https://www.b17.ru/article/psychological-defence/).
Дурылину как-то не повезло в избрании значимых для себя «других». И. Он стал для Нестерова воплощением религиозного извращения: аскетизма, при сладострастно изображаемой словами тварности.
Всё у ТАК (без натурокорёжения для зрителя) изображённого портретируемого фальшиво! Всё! От облачения до обстановки.
.
Вот. Теперь мне полегчало.
14 декабря 2025 г.