- Хороший. Добрый. И талантливый, - искренне сказала Надежда. - Даже жалко, что я не умею так создавать красоту.
- Ладно. Выделю тебе время для прогулок в оранжерее. Каждый день с трех до пяти, - улыбнулся он. - Только не опаздывай.
- Вы самый лучший! - просияла Надя. - Я и не думала, что в вашем доме может быть настолько хорошо.
- А что о нем говорят? Морской особняк Синей Бороды, - усмехнулся Агеев. - Просто я гостей не люблю. Этот дом давно стал частью меня. Слишком многое связано.
С того дня Надежда начала понемногу учиться у Ярослава. Выполняла простые поручения, слушала его рассказы о растениях. Время рядом с ним летело незаметно, и она не чувствовала себя глупой, даже задавая миллион вопросов.
Однажды, когда они перетаскивали ящики, Надя заметила красивый блокнот.
- Что это?
- Мой основной инструмент, - улыбнулся Ярослав. - Ландшафтный дизайнер всегда немного архитектор. Вот схема клумбы, вот дорожки...
Надя вытащила из стопки пожелтевшую страницу.
- А это, похоже, не отсюда.
- Наверное, в библиотеке прихватил, когда план дома изучал, - беспечно ответил Ярослав.
Но Надя успела краем глаза заметить: на схеме был второй этаж, западный коридор и та самая запретная дверь. Рядом стоял не крестик, а знак вопроса и странный символ, похожий на цветок чертополоха.
Она не успела рассмотреть: рация снова позвала домой.
Вечером Надя отыскала справочник растений и энциклопедический словарь, перечитала все про чертополох. Узнала, что это популярный герольдический знак, но яснее не стало. Теперь, проходя мимо запретной двери, она невольно разглядывала ее: полуарочный свод, необычный замок, тяжелая фактура. Дверь манила.
И чем больше манила дверь, тем сильнее Надя сомневалась, что сможет сдержать обещание.
В эти дни Игнат неожиданно решил, что с разводом поторопился. Позвонил поздно вечером, как ни в чем не бывало.
- Я тут подумал... почему бы нам не сойтись? - сказал он самым примирительным тоном. - Все ошибаются. Я погорячился. Возвращайся домой.
- Спасибо, обойдусь, - спокойно ответила Надя. - Развлекайся дальше со своей Асей. Мы в разводе, если помнишь.
- Да перестань. Мы же не чужие, - протянул Игнат. - Забудем прошлое. Начнем с чистого листа.
- Игнат, если не по делу - давай прощаться. Я спать хочу.
- О, как заговорила. Ты, похоже, так и не научилась быть вежливой, - усмехнулся он. - Кстати... правда, что тебя видели со стариком Агеевым? Я слышал, он сиделку искал.
Надя застыла от его цинизма.
- Ты решил позариться на его имущество? Подобраться к нему через меня?
- Надь, ну мы же не чужие, - простонал Игнат. - Старикан на ладан дышит. Вынести пару картин - он и не заметит. А в доме наверняка куча денег. У нас ипотека, если помнишь.
- У тебя ипотека, - отрезала она. - Боже, Сидоров, ты ужасен. Я думала, у адвокатов хоть что-то человеческое есть. Но ты давно достиг дна и продолжаешь стучаться ниже. Забудь про этот дом. Я предупрежу хозяина, чтобы усилил охрану.
- Ах ты стерва! - рявкнул Игнат. - Сама решила окрутить покойника!
- Не все такие меркантильные, как ты, Сидоров, - ответила Надя, прекрасно зная, как бесит бывшего мужа его простонародная фамилия.
Она отключила звонок и заблокировала номер.
На следующий день она рассказала обо всем Игорю Николаевичу, сама поражаясь, насколько была слепа, выходя замуж за мошенника. Агеев слушал молча, кивал, но будто находился где-то далеко. Снова ушел в себя, и Надя понимала: сейчас она до него не достучится.
Ночью она долго ворочалась, а потом услышала музыку. Тихую, старинную, похожую на вальс. Надя жила на втором этаже в западном крыле, хозяин и Фаина - внизу. Музыке здесь взяться было неоткуда.
И все же она звучала. И шла она из-за двери той самой комнаты.
Надя, будто зачарованная, вышла в коридор и пошла на звук.
Утром она встала разбитая. Хозяину пришлось окликнуть ее несколько раз.
- Что с вами? - наконец недовольно спросил Агеев.
Надя вздохнула и рассказала про музыку.
- Я так и знал, - оборвал он. - Выдумываете бог знает что. Хватит фантазировать. Лучше займитесь прямыми обязанностями. И, кстати, ночные шатания по дому в них не входят. Вы не лунатик? А то еще шагнете в окно, и нам потом вставлять стекло.
- Я не лунатик! - обиделась Надя. - Музыка правда была!
- В той комнате нет музыкальных инструментов, - холодно отсек Агеев.
День он словно специально гонял ее: поручения, письма, чтение, беготня. Фаина уехала к дочери, и Надя осталась одна на хозяйстве. К вечеру у нее дрожали руки.
За хлебом обычно ходила Фаина, но сегодня пришлось Наде. Хозяин признавал только свежий.
Она вышла за калитку, сжимая ключи. Сделала несколько шагов - и из тени дерева вышел Игнат.
- Ты что здесь делаешь? - прошептала Надя. - Уходи. Не преследуй меня.
- Вот как. А мы ведь столько лет жили душа в душу, - усмехнулся он. - И вообще, я тебя столько лет кормил. Пора отдавать долги.
- Какой еще долг? Ты квартиру получил. Что тебе надо?
- Дай ключи. Надо слепок снять, - сказал Игнат спокойно, будто просил соль. - Потом ты мне не понадобишься. Дом лишится пары полотен, вот и все. Ну чего тебе стоит?
- Уходи, - Надя отступила. - Пожалуйста.
- Я просто стою. Никому не мешаю, - улыбнулся он. - И беседую с бывшей женой. Это не запрещено законом. А иначе с тобой не поговоришь. Номер ты заблокировала.
- Так ты и будешь меня преследовать?
- Сама виновата. Работаешь в таком доме, а делиться благами не хочешь, - зло бросил Игнат. - На тебя даже никто не подумает.
- Мне пора. Хлеб быстро закончится, - сказала Надя и почти побежала к магазину.
Когда она вернулась, Игната уже не было. Зато на телефон посыпались сообщения с незнакомых номеров: угрозы, обещания найти, напоминания о долге. Надя перестала нормально спать. Боялась оставаться одной.
Однажды утром, спускаясь по лестнице, она задела рукой какой-то предмет на перилах. Он соскользнул и упал. Надя машинально подняла его и сунула в карман.
За завтраком ее трясло. Хозяин уже сидел за столом. Надя неловко задела чашку и опрокинула кофе. Фаина посмотрела на нее так, будто в доме завелся враг.
Наде стало физически плохо. Дом, который еще недавно казался спасением, теперь воспринимался ловушкой. Сверху будто давила многотонная плита.
Она выбежала из столовой, спустилась по лестнице и, не думая, прислонилась лбом к запретной двери. Рука сама нащупала в кармане предмет. Надя вытащила его.
Старинный оловянный ключ.
Он был словно сделан под этот замок.
Надежда не верила себе. Вставила ключ в скважину. Он вошел легко, повернулся. Раз. Два. Три. Щелчок - и дверь распахнулась.
Надя шагнула внутрь и застыла.
Комната была залита утренним светом, как в театре перед началом спектакля. Казалось, хозяйка просто вышла на минуту. Акварельные пейзажи на стенах, шеренга флаконов духов на туалетном столике. В шкафу - вечерние платья, развешанные по цветам и сезонам.
Но все было покрыто пылью времени. Если хозяйка была молода, то лет пятьдесят назад.
На гримировальном столике стояли две фотографии.
Первая - семейный портрет: молодой Игорь Николаевич обнимал красивую женщину с добрыми глазами. Между ними улыбался мальчик лет пяти, похожий на обоих.
Вторая фотография выбила Надю из колеи окончательно: палата онкологического отделения, знакомая до боли. На больничной койке лежала та же женщина, седая, изможденная, но с теми же добрыми глазами. У изголовья стоял Ярослав - намного моложе, чем сейчас. Он держал ее за руку. Любовь между ними была такой очевидной, что слова казались лишними.
Надя потянулась к фото, чтобы рассмотреть лучше.
И в этот момент за спиной раздался грозный голос.
- Я вас предупреждал. Как вы поднялись сюда?
Надя резко обернулась и не поверила глазам.
Игорь Николаевич стоял на своих двоих.
- Что вообще происходит? - выдохнула она.
- Это вы должны мне объяснить! - бушевал он. - Шпионка! Воровка! Внедрилась в дом, чтобы обобрать меня! Самое ценное отнять!
- Я не специально, - Надя побледнела. - Я случайно нашла ключ на лестнице.
- Фаина, идиотка, опять потеряла! - рявкнул Агеев, но тут же снова повернулся к Наде. - Вас это не оправдывает. Вы предали доверие. Нарушили контракт. Собирайте вещи. Вы здесь больше не работаете.
В комнату решительным шагом вошел Ярослав.
- Дед, хватит. Твой спектакль всем надоел. И твое маниакальное желание держать бабулину комнату запертой тоже.
- Ты не понимаешь, - горько отмахнулся Агеев. - Это все, что мне осталось.
- Не один ты пережил потерю, - жестко ответил Ярослав. - Но я после ее смерти не стал запираться и пугать сиделок.
Он взглянул на Надю.
- Не удивляйся. Ты не первая. Дед для каждой выдумывал абсурдные правила. Ему нравится сводить людей с ума.
- Ага, легко осуждать, - усмехнулся Агеев. - Ладно, раз уж раскрыли, можно не притворяться паралитиком. Пойдемте вниз. И верните мне ключ.
Надя спускалась в столовую как во сне.
- Ладно, вы меня уволили, - сказала она глухо. - Но хотя бы объяснитесь. Зачем это все?
- Надежда, послушай меня, - повысил голос Агеев. - И не перебивай.
- Я слушаю.
- Женщина на снимке - моя Любочка. Покойная жена. И бабушка этого столопа, - он хлопнул Ярослава по плечу. - Комната осталась такой, как при ней. Иногда я захожу туда и жду, что она вернется, будто вышла ненадолго.
- Она умерла... двадцать лет назад? - тихо спросила Надя. - Это же наше онкологическое отделение.
- Да, - кивнул Агеев, опускаясь в кресло у камина. - Она уходила мучительно. Мы были с ней до конца. Я так и не смирился.
- А почему Ярослав представляется ландшафтным дизайнером, а не внуком?
Агеев вздохнул.
- Потому что у меня был сын. Иван. Вернее... наверное, есть до сих пор. Мы не знаем, где он. Иван был избалован. В двадцать лет притащил танцовщицу. Она оказалась беременна. Родился Ярослав. Мать сбежала на второй день после родов. Любочка растила внука, как своего.
- А потом она заболела, - догадалась Надя.
- Да. А Иван захотел большего. Я был настолько глуп, что позволил ему вести дела, пока пытался вылечить жену. Через полгода стало ясно: фирма идет ко дну. Он тратил деньги на прихоти. Потом нашел новую женщину - авантюристку. Она уговорила его уехать за границу.
- Вы лишили его доступа к деньгам?
- Лишил. Но не думал, что он решится ограбить отчий дом, - голос Агеева дрогнул. - И он выбрал худшее время. Нам сообщили, что Любочке осталось недолго. Ее перевели в реанимацию. Я отвез Ярослава домой, чтобы он хоть немного поспал. Мы вернулись почти в полночь. Свет в комнате жены горел. Дверь была распахнута.
- Иван был там, - тихо сказал Ярослав.
- Он выгребал украшения, - продолжил Агеев. - А я всю жизнь дарил Любочке уникальные вещи. Мы сцепились из-за медальона. Накануне жена попросила надеть его ей, когда будем провожать. Я пообещал. И не мог допустить, чтобы ее обманули даже после смерти.
- Вы подрались, - прошептала Надя. - И...
- И он толкнул меня, - Агеев кивнул. - Я полетел с лестницы. Он постоял, посмотрел, потом завопил, что убил меня, и сбежал. Скорую вызвал Ярослав. В больнице - ушибы, без переломов. Но я решил: Иван может вернуться, чтобы закончить начатое. И я... изображал инвалидность. Чтобы он не видел во мне угрозы. Любочка, пока еще была жива, одобрила. Она боялась за внука.
- Двадцать лет? - Надя не могла поверить. - Двадцать лет вы притворялись?
- Да, - глухо ответил Агеев. - А сын так и не появился. И без него хватает желающих поживиться чужим. Когда Ярослав подрос, мы решили не афишировать, что у меня есть внук и наследник. Он в бизнес не рвался. Ему лютики да цветочки.
- А я просто хочу, чтобы дед был жив, - сказал Ярослав. - Я живу не в главном доме. За оранжереей есть флигель. В доме мне нравится только комната бабушки. Это ее оранжерея была, кстати. Я продолжаю традицию.
Надя встала.
- Спасибо за экскурсию в семейную историю. Пойду собираться.
- Нет, - пробормотал Агеев. - Теперь мы не можем тебя отпустить.
- Это угроза? - Надя напряглась.
- Опоздали уже, - буркнул он. - И без вас хватает тех, кто готов мне жизнь испортить.
- Надя, не уходи, пожалуйста, - попросил Ярослав. - Это я выбрал тебя среди анкет. Подумал, нашему дому не хватает тепла и смеха. У тебя такие же добрые глаза, как у бабушки. А этот старый сухарь скорее умрет, чем нормально скажет правду.
- Ну допустим, я останусь. В каком качестве? - Надя растерялась. - Сиделка вам не нужна.
- Считай, месяц ты у нас в гостях, - сказал Агеев, прикрыв глаза. - Потом что-нибудь придумаю. Но сиделку мне все равно надо искать.
- Зачем? - возмутилась Надя. - Вам не надоело прятаться, как улитка?