Анонимный чат «Эхо»
Анонимный чат «Эхо» был убежищем для тех, кто устал от цифровой мишуры и безупречных фасадов социальных сетей. Здесь не было аватаров, только ники, придуманные на ходу. Здесь ценился тембр голоса, интонация, скорость набора текста и глубина мысли. Фотографии были строго запрещены. Реальные имена — табу.
Его голос звучал в её наушниках каждую ночь в 23:15. Глубокий, чуть хриплый, с едва уловимой иронией, он стал для неё единственным честным звуком в мире, залитым фальшью и рекламным глянцем.
— Знаешь, — произнес «Орион», и Марта кожей почувствовала вибрацию его голоса. — Сегодня на переговорах я снова превратился в акулу. Я смотрел на человека напротив и думал только о том, как перегрызть ему горло ради доли рынка. А сейчас я слушаю, как ты рассказываешь про свой любимый сорт жасмина, и мне кажется, что та «акула» — это просто дурацкий костюм, который я забыл снять.
Марта улыбнулась, глядя на огни ночного города из окна своей квартиры.
— Мы все носим костюмы, — ответила она в микрофон. — Мой сегодня был из колючей проволоки. Я сорвала сделку людям, которые, возможно, ничем не хуже меня. Но в бизнесе нет места для жасмина. Только для результата.
— Завтра всё изменится, — тихо сказал он. — Я хочу увидеть тебя. По-настоящему. Без фильтров «Эхо». Давай встретимся в два часа дня в «Обсерватории»? У входа. У меня в руках будет старая книга с пожелтевшими страницами.
Враждующие компании
На следующее утро Марта была в ярости. Её компания, «Гринтек», находилась в шаге от поглощения гигантом индустрии «Вектор Групп». И всё из-за него — Виктора Радова.
В зале заседаний было холодно. Марта поправила идеально сидящий пиджак и посмотрела на часы. 11:00. У неё было три часа до встречи с «Орионом», человеком, который за три месяца стал ей ближе, чем кто-либо за десять лет. А прямо сейчас ей предстоит последнее сражение.
Дверь распахнулась, и вошел Радов. Высокий, с жестким взглядом и безупречной осанкой. Его называли «Бульдозером». Он не договаривался — он забирал.
— Доброе утро, Марта Алексеевна, — его голос ударил по её нервам, как хлыст. — Надеюсь, вы подготовили документы о передаче активов? Или мы продолжим этот бессмысленный танец?
Марта сжала ручку так, что побелели костяшки пальцев.
— Этот танец закончится тогда, когда вы поймете, Виктор Игоревич, что честная конкуренция — это не про вас. Вы просто пожираете всё, до чего можете дотянуться.
— Это бизнес, ничего личного, — отрезал он. Его голос… Марте на мгновение показалось, что в его тембре проскользнула знакомая хрипотца. Но она тут же отогнала эту мысль. Это был враг. Бездушная машина в дорогом костюме.
Все переговоры, длившиеся два часа, она видела только его ледяные глаза. Он был расчетлив, холоден и абсолютно невыносим. К 13:30, когда юристы ушли проверять правки. Марта чувствовала себя выжатой.
— Мы закончим в понедельник, — бросил Радов, даже не глядя в её сторону. Он стремительно собрал бумаги в портфель и первым вышел из зала.
Марта выдохнула. Сердце колотилось. Ей нужно было смыть с себя этот разговор. Ей нужен был «Орион». Тот, кто поймет. Тот, кто не будет требовать «доли рынка».
Она приехала к «Обсерватории» ровно в 14:00. Солнце слепило глаза. У входа стоял мужчина спиной к ней. На нем не было пиджака — только белая рубашка с закатанными рукавами.
В его правой руке была зажата старая книга в кожаном переплете.
Марта замедлила шаг. Дыхание перехватило. Мужчина медленно обернулся, услышав звук её шагов.
Виктор Радов смотрел на неё, и в его глазах больше не было льда. В них был ужас пополам с невероятным, болезненным узнаванием.
— Марта? — его голос, тот самый голос из наушников, дрогнул.
Она остановилась в двух шагах от него, чувствуя, как мир вокруг рушится и собирается заново.
— Твой костюм из колючей проволоки сегодня был особенно колючим, — тихо произнес он, опуская книгу. — «Гамма»... это ты.
«Орион» и «Гамма»
Марта непроизвольно сделала шаг назад, словно её ударили. Воздух в лёгких стал густым, как клей. Она смотрела на него, на человека, который два часа назад методично уничтожал дело всей её жизни, а теперь стоял перед ней с томиком Марка Аврелия и взглядом побитой собаки.
— Это невозможно, — прошептала она. — Это какая-то злая шутка. Ты знал? Ты взломал приложение?
Виктор горько усмехнулся и покачал головой. Он выглядел так, будто у него внезапно закончились силы.
— Марта, если бы я знал, что за ником «Гамма» скрываешься ты, я бы никогда не пришел на эти переговоры. Я бы… я бы вел себя иначе.
— Иначе? — её голос сорвался на резкий, надломленный смех. — Ты только что выкручивал мне руки! Ты говорил, что «бизнес — это война», помнишь? А вчера вечером ты шептал мне в трубку, что хочешь бросить всё и уехать к океану. Ты лжец, Виктор.
— В «Эхо» я не лгал, — он сделал шаг навстречу, но она вскинула руку, приказывая остановиться. — Там, в кресле председателя, сидит функция. Робот. Так меня учили. Но в 23:15… в 23:15 я становился собой. Тем парнем, который читает старые книги и боится одиночества. Ты ведь тоже не была «акулой», когда читала мне свои стихи о тумане над Невой.
— Те стихи были для «Ориона», — отрезала Марта, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слезы. — А его не существует. Есть только Радов, который хочет поглотить «Гринтек».
Она резко развернулась, чтобы уйти, но его голос, тот самый хриплый, искренний голос, который она полюбила раньше, чем увидела его лицо, остановил её:
— Марта, подожди! Помнишь, ты спрашивала, почему мой тайный символ в профиле — перевернутые песочные часы?
Она замерла. Она помнила. Она сама придумала этому тысячи романтических объяснений.
— Ты сказала тогда, что это символ вечности, — продолжал он ей в спину. — А я ответил, что это просто способ остановить время. Пожалуйста, давай остановим его сейчас. Хотя бы на пять минут. Не как конкуренты. Как два серийных номера, которые нашли друг друга в пустоте.
Марта медленно обернулась. На фоне величественного купола Обсерватории Виктор Радов — гроза корпораций и «бульдозер» рынка — выглядел на удивление хрупким.
— О чем нам говорить, Виктор? — тихо спросила она. — О том, как ты подпишешь приказ о моем увольнении в понедельник?
— О том, что я отозвал оферту, — произнес он, глядя ей прямо в глаза.
Марта вздрогнула.
— Что?
— Десять минут назад, пока я шел сюда. Я отправил письмо юристам. «Вектор Групп» выходит из сделки. Мои акционеры меня распнут, — он слабо улыбнулся. — Наверное, это будет самое дорогое свидание в истории бизнеса. Но я не могу покупать ту, чью душу я уже…
Он не договорил слово «люблю», но оно повисло в воздухе, осязаемое и тяжелое.
Марта молчала. Весь её гнев, накопленный за недели противостояния, вдруг начал испаряться, оставляя после себя странную, звенящую пустоту. Она вспомнила, как три дня назад он (тогда ещё просто Голос) рассказывал ей, что больше всего на свете мечтает, чтобы его ценили не за объем капитала, а за то, какой он внутри.
— Значит, — она сделала осторожный шаг навстречу, — «акула» всё-таки сняла костюм?
Виктор протянул ей книгу.
— Костюм безнадежно испорчен, Марта. Кажется, я его порвал, когда бежал сюда, боясь опоздать к тебе.
Она посмотрела на его протянутую руку, на пожелтевшие страницы Марка Аврелия и, наконец, на его лицо. Оно было настоящим. Без фильтров, без корпоративной маски, полное надежды и страха.
Марта медленно протянула руку и коснулась его ладони. В реальном мире его кожа была теплой, а пульс под её пальцами — частым и неровным.
— Знаешь, «Орион», — прошептала она, — жасмин, о котором я рассказывала… Он цветет прямо сейчас у меня на балконе.
Виктор сжал её пальцы.
— Я бы очень хотел его увидеть. Если, конечно,«Гамма» еще готова доверять незнакомцу.
Продолжение следует...
Благодарю всех за лайки, комментарии, подписки и ваши улыбки.