Огонёк

Иногда я думаю, что Мастер терпит меня только потому, что ценит мою стряпню. А сегодня и стряпня не удалась.

Я так задумался, пока мешал соус, что пришлось вонючую горелую дрянь отдраивать от стенок котелка. Осталась говядина без соуса, а так она сухая и безвкусная.

Попробовал я и аж слезы на глаза навернулись.

Мастер за такое не побьет, конечно, а стоило бы!

Я с яростью драил котелок и думал о том, какое же я ничтожество. Мастер улетел, обещал вернуться, а у меня к его возвращению даже ужина нет.

А ведь времени было предостаточно!

Мастер вчера днём получил письмо. Заперся в кабинете и велел подать ужин на час позже. А потом взял свой меч, превратился в ворона и улетел.

Мой Мастер — сам Фаль да-Лио, он и не такое может!

Я ему вслед только крикнуть успел, мол, а ужин?

А он мне каркнул с небес: “Вернусь!”

И улетел.

Ужин остыл. И завтрак остыл. А обед я испортил.

И самое страшное — зеркало.

В кабинете Мастера стоит зеркало, и оно помутнели. Ничего не видно.

А это значит…

Ничего это не значит!

У Мастера может быть тысяча важных-важных дел, за которые он, конечно, не отчитывается перед учеником. Тем более, таким бестолковым.

И все же…

Зеркало помутнело. И письмо.

И Мастер, когда получил письмо, только печать глянул, и стал так усы свои дергать, что я думал, он сейчас без усов останется.

Злился Мастер.

Я посмотрел на котелок и отложил его в сторону.

Куда Мастер полетел?

Это и понятно — на юг. Не прямо, а чуть к западу. В столицу.

А до столицы пешком я буду три дня идти… далеко.

Пошел я в кабинет Мастера, взял кусок угля и написал записку. Прямо на стене, где Мастер порой мне записки оставлял.

Писал и на зеркало поглядывал — а ну как Мастер сейчас оттуда выйдет и надо мной, дураком, смеяться будет.

Не вышел.

А ведь я медленно писал, быстро не умею.

“Пашол в сталицу. Завами. Шыл-Шло” — вот, какую длинную записку!

Мастер, конечно, такую записку враз написал бы, а я нет…

Каждую букву ведь ещё вспомнить надо. А они, некоторые буквы, потерялись и не вспомнились. Так что я не именем подписался, а по прозвищу. И его, кажется, тоже не так написал, но Мастер поймет.

Поймет, догонит и посмеётся над глупым паникером. И над буквами моими посмеётся… И пусть даже за уши меня надерёт! Только бы нашелся…

Написал я записку и пошел в конюшню.

***

Парень вошёл. Шагал, постукивая сам себя по ноге большой ложкой, задумчивый и серьезный. Дверь не скрипнула, сено зашуршало под ногами.

Кобыла подняла голову, посмотрела на вошедшего, негромко всхрапнула.

Парень остановился, посмотрел на нее.

— Вот, Огонек, — сказал он. — Надо… надо ехать…

Говорил он тихо, как говорят сами с собой.

Кобыла снова всхрапнула, с любопытством глядя, что делает парень.

От него странно пахло приправами и копчёным.

Парень подошёл к крюкам, где висела узда, снял, посмотрел. Удивлённо — выглядела она так, словно ей не пользовались очень давно. Даже нити паутины тянулись от стены. И пара мошек запутались в ней.

Парень посмотрел с недоумением, выронил свою ложку.

— Ладно… — сказал он тихо. — Мастер, может и ездит без… а я не Мастер.

— Пальцы не жалко? — вдруг сказала кобыла.

— А? — парень завертел головой. — Что?

— Пальцы, говорю, откушу, — так же спокойно ответила кобыла.

— Огонёк? — переспросил парень.

Кобыла кивнула.

— А ты Шило, я знаю, — ответила она. — Но если хочешь узду надеть, будем драться.

— Эй, не надо драться, — растерянно сказал парень. — Я только хотел поехать…

— Поехать? — в голосе Огонька прозвучала отчетливая насмешка. — Куда это?

— Да понял я, понял, — сказал парень. Уронил узду, поднял ложку. Потом поднял узду, повесил на место. — Рылом не вышел…

Пробормотал парень и пошел к выходу.

— Пешком… три дня… — бормотал он на ходу.

Кобыла легко шагнула и вышла из стойла.

— Постой, — сказала она. Теперь в голосе была серьезность. — Что случилось?

Парень обернулся.

Посмотрел на кобылу и тихо спросил:

— А ты… ты не демон?

Кобыла качнула головой.

— А почему ты спрашиваешь? — ответила она.

— Ну, вдруг, я тебе расскажу, а ты… э… — парень занялся.

— Откушу тебе не только пальцы? — уточнила кобыла. — Все возможно. Со стариком что-то случилось?

— Откуда ты… — начал говорить парень, потом сбился. — Ой…

— Так, — сказала кобыла серьезно. — Рассказывай.

***

Конечно, я рассказал. Наверное, Мастер ругал бы меня за это, но я рассказал. Потому что — кому-то же я должен был рассказать.

Мастер говорил, что есть много разного. Что есть демоны, которым доверять нельзя. Что есть духи, которым доверять опасно. Что есть люди, которые… впрочем, про людей я и сам знаю, без Мастера.

Но мне надо было рассказать.

Огонёк выслушала.

Фыркнула.

— Ты прав, — сказала она. — Пошли.

Я поднялся. Я к этому моменту сидел прямо на земле во дворе рядом с конюшней, и теперь поднялся.

— Пошли, — сказал я и шагнул в сторону выхода со двора. Я уже понял, что Огонёк — не про меня.

Кто она — одни боги знают, а я лучше буду держаться в стороне.

Огонёк жила в конюшне. Иногда ее в конюшне не было — вот и все, что я знаю о ней.

Если подумать, то я ни разу не видел, чтоб Мастер верхом на Огоньке куда-то ехал. Он то в ворона превращался, то ещё в кого… или в карете ездил, тогда ему из деревни Кара и Купа приводили.

Неважно.

Огонёк иногда просто стояла в своем стойле, а иногда ее там не было. Если б я подумал, прежде, чем за узду хвататься, я б и не пошел в конюшню. Ясно же, что это одна из тайн Мастера, а какая… не мне, дураку, знать.

— Верхом, говорю, садись, — сказала Огонёк мне в спину. — Седла тебе не надо, узду вместе с руками откушу, а верхом так и быть, садись.

Ну, я и сел.

И она пошла.

Да как пошла! Раз-два…

Я чувствовал, как где-то подо мной движутся её ноги, она легонько покачивается… но…

Все это было как-то неправильно. Она качалась так, будто шла неспешной рысью. Я, конечно, не слишком опытный всадник, но вообще-то на лошади сидел.

А здесь…

Шаг за шагом… а мир вокруг почти летит.

Деревья назад летят, и кроны аж в единое облако сливаются, а ветер в лицо не бьёт. Словно мы на месте стоим.

Все-таки, Огонёк дух. Или демон.

Надеюсь только, она не слишком злобный демон. А то, если Мастер в беде, а я к нему верхом на злобном демоне явлюсь, он, пожалуй, не обрадуется.

Разделает, конечно, демона, но и мне потом уши надерёт.

Мчим.

Я все же решаюсь спросить:

— Огонёк, а ты для Мастера кто?

— А? — она словно задумалась на бегу и ответила не сразу. — Для старика-то? Так. Лошадка.

— Не хочешь говорить?

— Не знаю, как сказать, — отвечает. Вроде, не строго, без издёвки… но и не понятно.

— Огонёк, а как думаешь… — я сбиваюсь, не могу продолжить.

— Во что он влип? — переспрашивает Огонёк. — Думаю, в плохое.

И вот тут я ей поверил. Ну, потому что как-то озабоченно она сказала. Словно сквозь юморок ее мрачноватый настоящее беспокойство проглянуло.

***

Мимо рощ и холмов, по дороге и через поля, рябью по реке и ветром сквозь кроны — мчалась то ли тень, то ли всплеск света.

Легко, стремительно и очень быстро.

Не сворачивая, по прямой, как летают птицы, как мчат мысли…

К огромным воротам огромного дворца.

Стражник загородил дорогу.

— Куда? — он сурово глянул из-под шлема и ударил древком алебарды по мостовой.

Парень самого крестьянского вида, босой и почему-то с большой ложкой в руке, замер.

— Мастер… — сказал он. — Я к Мастеру…

— К какому такому мастеру? — ещё суровее сказал стражник. — Мастера все там, в ремесленных, в грязных кварталах! А здесь — дворец! Понимать надо!

Парень оглянулся, словно хотел увидеть кого-то рядом, но рядом никого не было.

— Мой учитель, маг, — сказал парень, и стражник засмеялся. Босоногий болван никак не походил на ученика чародея.

— Проваливай, — сказал он сквозь смех, почти добродушно, и парень отошёл.

Побрел медленно по широкой аллее, идущей вокруг внешних стен дворца. И вдруг замер, глядя на большой помост.

На помосте лениво плескался на ветру большой стяг. Под ним аккуратно были сложены восемь человеческих рук.

— Ма… мастер?.. — прошептал парень, и вдруг исчез.

Только тень, только всплеск света, только огонёк мелькнул куда-то в сторону.

Огонёк молча шагала рядом со мной. Только ухмылялась по-лошадиному, когда стражник смеялся надо мной. А я, признаться, ожидал, что она…

Ну, может, хоть слова верные подскажет.

Ну, в смысле — это как с пирогом. Вроде, все одинаково, но если верные приправы сунуть, будет сочно, вкусно и все вокруг пальчики оближут. А чуть промедлить, или сыпанешь не того… и все, погиб пирог.

Или не сыпанешь.

Кажется, со стражником я чего-то не насыпал. И Огонёк не подсказала, чего.

Вот я и пошёл, думая, что дальше делать.

Кто ж знал, что Столица окажется такой… тут один дворец — как три наших деревни.

Как тут искать Мастера? Я почему-то все ждал, что чудесная кобыла придет на помощь, но она молчала.

— Смотри, — вдруг сказала Огонёк прямо в ухо.

Конечно, я посмотрел. Смотрел, и не сразу понял, что вижу.

А видел я руки. Много, больше двух.

Все правые.

И одна рука — прямо до жути знакомая. Караул просто.

Как же это? Это же… нельзя же!

Маг без руки — как… как…

Я не успел додумать. Огонёк вдруг толкнула меня в спину, да так ловко, что я сам не понял, как снова верхом оказался.

Раз-два-три… я так и не понял, как Огонёк успевает так…

Но мы оказались на крыше.

— Эй, куда? — спросил я.

— Сюда, — ответила Огонёк. — Или ты хотел еще полюбоваться?

— Но… это же была рука Мастера! — я растерян и не знаю, что сказать.

Огонёк выглядит странно — лошадь на крыше вообще выглядит странно. Копыта ступают, легко, ни одна черепица не шевельнется. Почему-то она кажется мне сейчас большой-пребольшой кошкой. Я даже всматриваюсь в нее внимательнее — кто ее знает, волшебную такую?

Нет, остается кобылой.

— Ты прочел, что там написано на стяге? — строго говорит она.

Я мотаю головой.

— Я… слушай, я… — говорю я.

— Ясно, — отвечает она, и я краснею. — Не умеешь?

— Умею… — я говорю тихо, смущаясь. — Только медленно.

Конечно. Мастер много раз говорил, что надо регулярно практиковаться в этом деле — в чтении и письме. Чтоб появилась беглость, чтоб ушло дрожание из пальцев… Чтоб слова с книг сами влетали в глаза и удобно располагались в голове.

Я почему-то всегда представлял себе слова из колдовских книг, как они влезают в мой череп, располагаются вокруг мозга, как гости вокруг стола, и достают большие ложки.

— А там написано, — говорит Огонёк, — что сурово покараны мятежники, злоумышлявшие против великого и великолепного кого-то там.

— Великого и премудрого, — поправил я.

Огонёк посмотрела на меня, как на идиота.

Наверное, я чем-то заслужил.

Потом вдруг нахмурилась совсем по-человечески.

— Премудрого? — уточнила она. — Не великолепного?

— Премудрого, — ответил я. Читать я, конечно, не умею, но титул нашего монарха знаю. Я его даже как-то раз видел — он приезжал в гости к Мастеру.

Очень милый дядька, хоть и выглядит строгим — куда там Мастеру!

Попробовал тогда солнечную кашу, засмеялся, сказал, мол, такого повара и сманить не грех.

Пошутил, конечно. Кому я нужен-то?

— Но там точно было написано “великолепного”, — задумчиво сказала Огонёк, не обращая внимания на мои думы.

— Слушай, а Мастера, значит… — мысль приходит мне в голову и сразу вываливается изо рта глупой фразой. Зачем?

— Нет, — уверенно говорит Огонёк. — Он же маг. Его убить можно только в новолуние, иначе… ну, слышал, наверное…

— А это правда? — жадно спрашиваю я. Мастер никогда о таком не говорил. Мол, научишься толком, тогда…

Огонёк смеётся.

— Не совсем, — отвечает она. — Но Старик наверняка не станет развеивать заблуждения.

Я вздыхаю.

Потом вдруг думаю и снова холодею от страха.

— А если кто-то знает? — говорю я.

Огонёк хмыкает. Закрывает глаза. Поднимает голову.

Уши напрягаются, словно ловят что-то далеко-далеко. Ноздри шевелятся, ловят неведомые запахи. А глаза закрыты.

— Жив он, — наконец, отвечает она. — Ему плохо, совсем плохо, но он жив…

Молчит. продолжает слушать, нюхать и, наверное, всматриваться куда-то в глубину.

Я молчу, жду.

Думаю… Кто же она такая, Огонёк?

Огонёк открывает глаза.

— Там он, — она легонько топает копытом по черепице. Черепица даже не шелохнулась. — Садись и погнали.

Я вздыхаю, оглядываюсь в сторону, куда она показала.

С крыши вдали виднеется невысокая башня, низкая, без окон. И на островке посреди реки.

Я мельком гляжу на черепицу… замечаю несколько капель птичьего помета там, где ступали копыта Огонька. Нетронутого птичьего помета.

Сажусь верхом, и Огонёк снова срывается в бег-полет.

***

В Пустой Башне тишина. Потом раздаются шаги — приближаются, размеренно, спокойно. Потом так же отдаляются.

Часовой совершает обход.

Звук доносится из окна. Окно — высоко над полом.

Башня и правда пустая — внутренних перекрытий нет. Только кольцо стен. Высокий каменный стакан, по кругу шагов пятьдесят. На высоте примерно двух ростов — небольшое окошко. Еще выше — крыша.

Сейчас там закрыто, но там люк, через который сюда, в полумрак, спускают узников, а теперь узникам порой спускают еду и воду.

Люди — полуголые, грязные, сидят на полу.

Вонь — в Башне нет никакого отхожего места. Даже ямы в полу нет.

Мастер Фаль да-Лио сейчас не похож на себя. Губы синие, глаза ввалились, волосы, прежде собранные в замысловатую прическу, рассыпаны, обрезаны самым небрежным образом, к тому же очень грязны.

Но Фаль да-Лио пытается хранить некоторое подобие достоинства.

— Большего, увы, — говорит он и делает паузу. Надо отдышаться. Два слова — огромное усилие, теперь надо дышать. Медленно, хрипло, втягивать в легкие вонючий воздух, пропитанный отчаянием и нечистотами.

— Не надо, друг мой, — отвечает его собеседник. Он так же изуродован, так же без руки и так же старается хранить подобие достоинства. Хотя немного менее изможден.

Неудивительно — он не пытался только что колдовать, призывать все остатки своих сил, чтоб остановить кровотечение.

— Молчите, не изнуряйте себя, — говорит собеседник.

— Не стоит, — хрипит Фаль да-Лио. — Чего мне ждать?

Последние слова он говорит едва слышно, только губы движутся.

Но собеседник догадывается.

— Бросьте отчаяние, — говорит он. — Я, в конце концов,приказываю вам!

Его голос так же слаб, но в нем звучит ирония.

— Повинуюсь, — отвечает Фаль да-Лио, — Ваше Величество…

И замолкает.

Другие узники почтительно смотрят на их разговор. Молчат.

Вдруг…

Движение.

Вспышка.

Ветер — свежий, прохладный, несущий запах листьев, трав и почему-то сдобы.

И в середине круга возникает человек.

Босой парень самого крестьянского вида, почему-то с большой ложкой в руке.

Он растерянно моргает, смотрит по сторонам, пытается привыкнуть к полумраку.

— Фель? — хрипит Фаль да-Лио.

Парень оглядывается. Подходит, опускается на колени.

— Мастер? — говорит он. — Боги, боги, что случилось?

На несколько мгновений наступает тишина, потом откуда-то из угла слышен удивленный ропот.

Тот, кого называли “Ваше Величество” негромко хмыкает.

— Ваш ученик, о премудрый маэстро? — говорит он, и парень оборачивается. Смотрит несколько мгновений на темный силуэт.

— Как тебя сюда занесло? — хрипит Фаль да-Лио.

— Подождите, Мастер, — говорит парень. — Я сейчас! Я вспомню!

Он сосредотачивается, кладет руки на голову Фаль да-Лио, но тот с неожиданной силой сбивает его руки в сторону.

Шепчет сердито, гневно:

— Дуралей, ты что делаешь? Потратишь все силы… Вытащи короля… отведи к… к…

— Не волнуйтесь, Мастер, — отвечает парень, — Огонёк поможет! Ведь поможешь?

Он обращается в пустоту рядом. Видимо, пустота отвечает что-то такое, что полностью успокаивает парня, и он снова кладет руки на голову своего Мастера.

***

Огонёк фыркнула так иронично, что я в первый миг подумал, что она только посмеется надо мной.

— Конечно, — сказала она. — Взялась таскать одного недотепу, так теперь и другого придется!

Я думаю мгновение, и понимаю, что она согласилась.

Да и глупо было бы не согласиться, правда?

Она привела меня сюда. А здесь… ну, что я могу сделать? Пнуть стену, авось развалится?

А ведь Мастер прав — наверняка остались люди, верные Его Величеству! И если отнести Короля к ним, то заговорщики…

Тут я понимаю, что, как последний невежа, повернулся спиной к Его Величеству, и даже не поклонился.

Оглядываюсь, растерянно моргаю.

Король совсем не похож на того дядьку, что когда-то ел кашу. Без руки, без короны… грязный, униженный…

— Ваше… простите… — бормочу я.

— Поехали, — говорит Огонёк.

— Может, ты сама отнесешь? — спрашиваю я робко. Мне страшно быть рядом с Самим Королем… особенно, когда он в таком виде. Есть в этом что-то святотатственное. Словно я подглядываю за тем, как Его Величество, на горшке сидит…

Огонёк фыркает.

— Садитесь оба, — говорит она и я слушаюсь.

Король садится как-то странно — наверное, в темноте плохо видит. А может, его ранили слишком сильно.

Словно пытается сесть наощупь.

Я робко подаю руку.

— Позвольте, Ваше Величество… — бормочу я. Спохватываюсь — можно ли крестьянскому сыну обратиться к королю без разрешения? Наверное, сейчас можно…

Король кивает, берет меня за руку и вот мы уже оба верхом на Огоньке.

— Поехали? — она смотрит на меня через плечо.

Я киваю.

— Я вернусь с отрядом, — говорит Король, и Огонёк начинает двигаться.

Сразу же становится легче дышать.

— А ты здорово научился, — говорит Король. — Вон какие лихие фокусы делаешь…

— Это же Огонёк, — отвечаю я. Спохватываюсь, добавляю: — Ваше Величество.

Король молчит.

***

Уже к ночи заговор был разбит.

Племянник Его Величества пленен. Его маг — подсказавший, как поймать Фаль да-Лио и самого Короля — убит при попытке колдовать.

Как убит? Странно, как и положено убивать магов — ложкой в лоб. А вот откуда взялась ложка, и кто его так приложил — никто не знает.

Сам Фаль да-Лио лежал в дворцовой палате, и целая толпа лекарей хлопотала над ним.

Его ученик разрывался между желанием сидеть рядом с Мастером неотрывно, и желанием спрятаться на кухне, среди котелков и соусов…

— Ты приручил её? — спросил между делом Фаль да-Лио.

— Огонька? — переспросил Фель по прозвищу Шило. — Она же ваша лошадка.

— Она… — вздохнул Фаль да-Лио. — Нет. Теперь — твоя.

Ученик, широко раскрыв рот, уставился на Мастера.

Тот пожал плечами.

— Ну, — пояснил он. — Знаешь же, у поэтов есть Пегас. Когда приходит вдохновение — является Пегас и уносит их… куда-то. К высотам…

— Ага, — в голосе ученика почтительности было больше, чем понимания. — Пегас, ага…

Мастер вздохнул.

— Ну, вот, а у магов… лошадка.

— Но ведь поэты на самом деле сами пишут свои… — начал было ученик и замолчал.

Мастер, великий маг Фаль да-Лио серьезно, без тени улыбки посмотрел в глаза ученика и кивнул.

***

Я думал.

Мне казалось, я вот-вот пойму что-то важное, очень нужное.

Но понимание вертелось рядом и никак не давалось.

Я положил руку на холку Огонька — она совершенно спокойно стояла рядом, смотрела со своей лёгкой улыбкой, почти человеческой, теплой, чуть ироничной.

Никто не удивлялся, что я пришел в дворцовую палату с лошадью. Наверное, это знак… чего-то.

И вдруг…

Вдруг, когда моя рука лежала на теплой шерсти Огонька, я увидел…

Мастер протянул правую руку — призрачную, несуществующую. Настоящая его рука лежала в леднике, Мастер хотел сделать из нее что-то. То ли сувенир, то ли артефакт.

Но призрачная рука, суть его руки — поднялась и легла на…

На холку крупной кобылы. Похожей на Огонька, но другой.

Старше. Мудрее. Ироничнее.

Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась — совсем как Огонёк.

---

Автор: Пашка В.