– Таня, ну ты опять купила эту колбасу? Она же бумажная! Я же просил брать «Краковскую» или хотя бы ветчину нормальную, а не этот суррогат, – Игорь брезгливо потыкал вилкой в кусок вареной колбасы, лежащий на тарелке рядом с макаронами.
Татьяна, стоявшая у раковины и намыливающая сковороду, замерла. Пена медленно стекала по ее рукам, как и терпение, которое, казалось, вот-вот закончится. Она медленно выдохнула, считая про себя до трех, чтобы не сорваться на крик.
– Игорь, эта «бумажная» колбаса стоит триста рублей за палку. А «Краковская», которую ты любишь – шестьсот за колечко. У нас до зарплаты еще полторы недели, а в кошельке осталось четыре тысячи. Нам еще за интернет платить и порошок стиральный закончился.
Муж тяжело вздохнул, отодвинул тарелку и с видом мученика откинулся на спинку стула.
– Вечно у нас денег нет. Я работаю как вол, прихожу уставший, а дома даже поесть нормально не могу. Тань, ну ты же знаешь, что на заводе сейчас туго. Премии лишили, заказов нет. Я тебе все отдаю, что получаю. Ну, может, себе пару тысяч на проезд и сигареты оставляю. Неужели ты, как хозяйка, не можешь экономнее бюджет вести?
Татьяна выключила воду и повернулась к мужу. Ей было обидно до слез. Она тоже работала. И не меньше, чем он. Ее должность старшего администратора в клинике требовала стальных нервов и постоянного внимания, а зарплата, хоть и была стабильной, резиновой не являлась. Сорок пять тысяч рублей. Из них двадцать уходило на коммуналку, бытовую химию, проезд и мелкие бытовые нужды. Остальное – на продукты. Игорь приносил домой тридцать. Иногда тридцать две. По крайней мере, так он говорил последние три года.
– Я и так экономлю, Игорь. Я себе колготки новые второй месяц купить не могу, старые лаком подклеиваю. А ты говоришь про ветчину. Хочешь ветчину – давай искать подработку. Или ты, или я.
– Опять ты начинаешь пилить! – Игорь вскочил из-за стола, так и не доев. – Я устаю! Какая подработка? У меня спина больная, ты забыла? Ладно, спасибо за «ужин», пойду телевизор посмотрю, хоть там жизнь красивая.
Он вышел из кухни, шаркая тапками, а Татьяна осталась одна среди запаха дешевых макарон и чувства беспросветной тоски. Ей было тридцать восемь лет, и она чувствовала себя загнанной лошадью. Они жили в квартире, доставшейся Игорю от бабушки, ремонт в которой делали десять лет назад. Мебель ветшала, техника барахлила, а денег катастрофически не хватало.
На следующий день на работе Татьяна разговорилась с коллегой, Леной. Лена была женщиной бойкой, незамужней и всегда прекрасно выглядящей.
– Танюша, ты чего такая кислая? Опять твой благоверный настроение испортил? – спросила Лена, подкрашивая губы перед зеркалом в ординаторской.
– Да сил нет, Лен. Денег не хватает ни на что. Вчера скандал из-за колбасы устроил. Говорит, не умею я бюджет вести. А что там вести, если мы концы с концами еле сводим? У него на заводе совсем плохо, тридцатку получает, и то задерживают иногда.
Лена удивленно подняла брови и оторвалась от зеркала.
– На каком заводе? На «Металлисте»?
– Ну да. Инженером в техническом отделе.
– Тань, ты шутишь? – Лена развернулась к ней всем корпусом. – У меня брат двоюродный там работает, в том же цеху, только мастером. Они сейчас оборонзаказ выполняют, пашут в три смены, но и платят им дай боже. Брат на прошлой неделе машину новую взял, ипотеку закрыл досрочно. Какая тридцатка? Там у уборщицы оклад больше!
Татьяна почувствовала, как внутри все холодеет.
– Может, ты путаешь что-то? Игорь говорит, заказов нет, простои...
– Да какие простои! Они людей набирают, не справляются! Слушай, я не хочу лезть в семью, но ты бы проверила. Не может инженер на таком предприятии сейчас копейки получать. Ну не бывает так.
Весь остаток дня Татьяна ходила как в тумане. Слова Лены не выходили из головы. Неужели Игорь врет? Но зачем? Они женаты пятнадцать лет. У них общий быт, общие планы... были когда-то. Она гнала от себя эти мысли, пытаясь найти оправдание мужу. Может, его понизили? Может, он штрафы какие-то платит? Или долг отдает, о котором боится сказать?
Вечером она пришла домой раньше обычного. Игорь был еще на работе. Татьяна решила сделать генеральную уборку – лучший способ привести мысли в порядок. Она начала разбирать шкаф в прихожей, где хранились сезонные вещи и коробки со старыми документами.
Перекладывая зимнюю куртку мужа, она заметила, что внутренний карман топорщится. Обычно она проверяла карманы перед стиркой, но эту куртку Игорь убрал весной сам. Татьяна сунула руку в карман и нащупала плотный конверт.
Сердце забилось где-то в горле. Она достала конверт. Он был вскрыт. На нем стоял логотип известного банка. Внутри лежал кредитный договор и справка 2-НДФЛ для подтверждения доходов. Дата на справке – март этого года.
Татьяна развернула лист. Глаза бегали по строчкам, отказываясь верить. "Доход за январь – 145 000 руб.", "Доход за февраль – 160 000 руб.", "Доход за март – 182 000 руб.".
Она села прямо на пол, среди разбросанной обуви. В ушах зашумело. Сто пятьдесят тысяч. В среднем. А он приносил домой тридцать. И орал из-за дешевой колбасы. И смотрел, как она заклеивает колготки. И позволял ей отказывать себе в лекарствах, когда болела спина, говоря: «Помажь чем-нибудь, само пройдет, мази дорогие».
Слезы не текли. Был только шок и нарастающая, жгучая ярость. Где деньги? Куда уходит больше ста тысяч ежемесячно на протяжении... сколько это длится? Год? Два?
Она посмотрела на кредитный договор. Автокредит. "Toyota RAV4". Новый. Оформлен на имя... Петровой Галины Сергеевны.
Галина Сергеевна. Свекровь. Мама Игоря.
Татьяна вспомнила, как месяц назад свекровь хвасталась, что «выиграла в лотерею» и теперь ее старенький сосед будет возить ее на дачу на новой машине. «Мир не без добрых людей, сынок помог оформить документы, но машина моя!» – щебетала она тогда за семейным обедом, а Игорь скромно улыбался и накладывал себе добавки, купленной на деньги Татьяны.
Всё сложилось. Пазл сошелся. Он купил машину маме. Он, вероятно, содержит маму. Или откладывает себе на «черный день», или строит запасной аэродром. А она – просто удобная функция. Уборщица, повариха и источник бесплатных продуктов.
Татьяна медленно встала. Аккуратно сложила документы обратно в конверт, конверт – в карман куртки. Повесила куртку на место.
Внутри что-то умерло. Та наивная, любящая и жалеющая своего «уставшего» мужа женщина исчезла. На ее месте появилась холодная, расчетливая особа, которая только что поняла правила игры.
– Хорошо, Игорь, – прошептала она в пустоту прихожей. – Хочешь играть в бедность? Будем играть в бедность.
Когда Игорь вернулся домой, Татьяна сидела на кухне и пила чай. Пустой. На столе не было ни ужина, ни накрытых тарелок.
– Привет, Танюш, – Игорь чмокнул ее в щеку, не заметив перемены в ее взгляде. – А чего так вкусно пахнет в подъезде? У соседей, наверное, котлеты... А у нас что? Я голодный как волк.
– А у нас ничего, – спокойно ответила Татьяна, делая глоток чая.
– В смысле – ничего? – Игорь застыл с открытой дверцей холодильника. – Тут пусто! Только банка огурцов и кетчуп. Тань, ты в магазин не ходила?
– Не ходила. Денег нет, Игорь.
– Как нет? Я же видел у тебя в кошельке четыре тысячи вчера!
– А, эти... – Татьяна небрежно махнула рукой. – Я купила себе крем для лица. Хороший, французский. И колготки. Две пары. И еще записалась на маникюр. Все, деньги кончились.
Игорь медленно закрыл холодильник и повернулся к жене. Лицо его начало багроветь.
– Ты... ты потратила последние деньги на крем?! Когда нам жрать нечего?! Ты в своем уме?!
– Игорь, не кричи, у меня от твоего крика мигрень начинается, – Татьяна поморщилась. – А что такого? Я женщина, мне нужно за собой следить. Ты же сам любишь, чтобы жена красивая была. А на продукты денег нет. Ты же зарплату еще не получил? Вот и я нет. Будем ждать твоей получки.
– Да до моей получки еще десять дней! Мы что, голодать будем?
– Ну почему голодать? У нас есть макароны. Без масла, правда, и без колбасы. Но ты же сам говорил, что колбаса была плохая. Вот я и решила тебя не травить. Ешь макароны.
Игорь хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Такой наглости от всегда покорной жены он не ожидал.
– Свари макароны! – рявкнул он.
– Не могу. Устала. Работала сегодня много. Хочешь есть – свари сам.
Игорь, чертыхаясь, начал греметь кастрюлями. Татьяна молча встала и ушла в спальню. Взяла книгу, включила ночник и погрузилась в чтение. Сердце колотилось, но она чувствовала странное, злое удовлетворение.
Следующие три дня прошли в состоянии холодной войны. Игорь питался «Дошираком», который покупал себе по дороге домой, и демонстративно ел его, громко чавкая и вздыхая. Татьяна обедала на работе в хорошем кафе (она вдруг поняла, что может себе это позволить, если не покупать домой сумки с едой), а вечером пила кефир или ела фрукты, которые прятала в своей сумке.
В пятницу вечером Игорь пришел домой с бутылкой пива и пакетом чипсов.
– Что, забастовка продолжается? – язвительно спросил он, увидев пустую плиту.
– Никакой забастовки. Просто у меня нет денег на продукты. Я же тебе говорила.
– Тань, это уже не смешно. Я мужик, мне мясо нужно. Ты хозяйка или кто?
– Я хозяйка своей зарплаты, Игорь. И она закончилась. Кстати, у меня сапоги прохудились. Осенние. Я посмотрела, в торговом центре скидки. Мне нужно тысяч пятнадцать. Дашь?
Игорь поперхнулся пивом.
– Пятнадцать?! Ты с дуба рухнула? Откуда у меня такие деньги? Я тридцатку получаю, мы коммуналку с нее платим! Походи пока в старых, заклеим в ремонте.
– В ремонте сказали, что они ремонту не подлежат. Подошва лопнула. Значит, буду ходить в кроссовках.
– Ходи в кроссовках! Не зима еще!
– Хорошо, – кивнула Татьяна.
В субботу утром она оделась, взяла свою сумку и направилась к выходу.
– Ты куда? – спросил Игорь, лежа на диване перед телевизором.
– В магазин.
– О! Наконец-то! Купи пельменей нормальных, и сметаны. И хлеба.
– Я не за продуктами. Я за сапогами.
– На какие шиши?! Ты же сказала, денег нет!
– Аванс пришел на карту, – соврала Татьяна. – Вот пойду и потрачу. На себя.
– А жрать мы что будем?!
– Ты – не знаю. А я в кафе поем.
Она ушла, хлопнув дверью. Игорь остался сидеть с открытым ртом. Он не узнавал свою жену. Что с ней случилось? Неужели любовника завела? Или климакс ранний?
Татьяна действительно купила себе сапоги. Роскошные, кожаные, на устойчивом каблуке. И платье. И новую помаду. Гуляя по торговому центру, она ловила свое отражение в витринах и видела красивую, уверенную женщину, а не замученную тетку с авоськами.
Вечером она вернулась домой сияющая. Игорь встретил ее в коридоре, мрачный как туча.
– Ну что, нагулялась? Показывай обновки.
Она достала сапоги. Игорь скривился.
– Ну и зачем такие дорогие? Можно было на рынке за трешку взять. Эгоистка ты, Таня. В доме шаром покати, а она сапоги покупает. Мать звонила, хотела в гости зайти завтра, пирогов принести. Сказала, что ты мужа голодом моришь.
– Пусть заходит, – улыбнулась Татьяна. – Я ей очень рада буду. Давно не виделись. Заодно про машину ее новую расспрошу. Как там "Тойота", бегает?
Игорь побелел.
– Какая "Тойота"? Что ты несешь?
– Да та самая, серебристая. RAV4. На которую ты кредит оформил в марте. С платежом в сорок тысяч в месяц. Или больше?
В прихожей повисла звенящая тишина. Игорь смотрел на жену, и в его глазах читался панический ужас. Он понял, что она знает.
– Ты... ты рылась в моих вещах? – прошипел он наконец.
– Я убиралась в своем доме, Игорь. В шкафу, где висит твоя куртка. Ты так беспечно бросаешь документы... Видимо, был уверен, что я дура, которая дальше своего носа не видит.
– Это не твое дело! – заорал он, переходя в атаку. – Я заработал эти деньги! Я! Это моя зарплата! Я имею право тратить ее на свою мать! Она меня вырастила!
– Имеешь, – спокойно согласилась Татьяна. – Полное право. А я имею право тратить свою зарплату на себя. Что я и делаю.
– Мы семья! У нас общий бюджет!
– Был, Игорь. Был общий бюджет. Мой – общий, а твой – тайный. Ты три года врал мне в лицо, глядя, как я экономлю на прокладках. Ты жрал то, что я покупала, и при этом откладывал миллионы. Ты купил машину маме, пока я ходила в драных сапогах. Ты считаешь это нормальным?
– Маме нужна машина! У нее дача! А ты молодая, ты и пешком походишь! И вообще, я копил, чтобы сюрприз сделать... потом...
– Кому сюрприз? Себе? Новой жене? – Татьяна горько усмехнулась. – Знаешь что, дорогой. Лавочка закрылась. С этого дня мы живем как соседи. Коммуналку делим пополам. Продукты – каждый сам себе. Порошок, мыло, туалетная бумага – все пополам.
– Ты не посмеешь! Квартира моя! Я тебя выгоню!
– Выгоняй, – Татьяна пожала плечами. – Только учти, что я прописана здесь. И просто так не уйду. И всем расскажу, и маме твоей, и друзьям, какой ты "бедный инженер". А если хочешь развода – пожалуйста. Я соберу вещи и уйду хоть сегодня. Сниму квартиру. С моей зарплатой, которую мне теперь не надо тратить на прокорм здорового мужика, я прекрасно проживу.
Игорь замолчал. Он был жадным, но не дураком. Он понимал, что потерять бесплатную домработницу и источник питания ему невыгодно. Да и развод – это раздел имущества (хоть квартира и его, но технику и мебель покупали вместе), алиментов нет, детей они так и не нажили... Но быт рухнет.
– Тань, ну прости... – он резко сменил тон на жалобный. – Ну бес попутал. Ну хотелось матери приятное сделать. Она же старая... Я думал, ты не поймешь...
– Я все поняла, Игорь. Слишком хорошо поняла.
– Давай мириться? Я буду давать деньги. Честно.
– Пятьдесят тысяч в месяц. На хозяйство. Это минимум. Остальное – трать куда хочешь, хоть на ракету для мамы.
– Пятьдесят?! Ты что! Это же грабеж! Мне кредит платить!
– Это твои проблемы. Не нравится – я перехожу на полное самообеспечение. И готовлю только себе. И стираю только свое.
Игорь помялся, посчитал что-то в уме.
– Тридцать.
– Сорок пять. И ни копейкой меньше. И продукты покупаешь ты. Тяжелые сумки я больше носить не буду.
– Ладно... Сорок. Но готовишь ты.
– Договорились. Сорок тысяч мне на карту каждое первое число. Плюс продукты по списку, который я пишу. Если нет денег или продуктов – нет ужина. И уборки тоже нет.
Игорь угрюмо кивнул и ушел в комнату. Татьяна осталась в прихожей, глядя на свои новые сапоги. Она не чувствовала радости победы. Было гадко. Словно она торговалась на базаре с чужим человеком, а не строила семейную жизнь. Но она понимала: прежней жизни уже не будет. Доверие, как разбитую чашку, не склеишь, даже если залить трещины золотом.
На следующий день, в воскресенье, действительно пришла Галина Сергеевна. Она вплыла в квартиру, благоухая духами "Красная Москва", и держа в руках противень с пирогом.
– Ох, деточки, привет! А я вот решила вас побаловать. А то Игорек звонит, голос грустный, говорит, диета у него какая-то вынужденная... Танюша, ты чего мужа не кормишь? Он же работает, ему силы нужны!
Татьяна вышла из комнаты, уже одетая по-домашнему, но опрятно и красиво.
– Здравствуйте, Галина Сергеевна. Проходите. Чай будете?
– Буду, буду. А что, правда, денег совсем нет? Игорь сказал, у вас трудности. Может, я помогу? С пенсии добавлю?
Свекровь говорила это с таким елейным видом, что Татьяне захотелось расхохотаться.
– Нет, Галина Сергеевна, спасибо. Денег у нас теперь хватает. Мы с Игорем пересмотрели бюджет. Кстати, поздравляю вас с покупкой. Машина – зверь.
Галина Сергеевна поперхнулась воздухом, пирог в ее руках опасно накренился.
– Какая... покупка?
– Ну как же, "Тойота". Игорь мне рассказал, какой он вам подарок сделал. Молодец он у вас, заботливый сын. Сто пятьдесят тысяч в месяц зарабатывает, всё в семью, всё для мамы. Гордитесь им.
Свекровь перевела растерянный взгляд на сына, который вжался в диван в гостиной и делал вид, что очень увлечен телепередачей про животных.
– А... да... Игорюша у меня молодец, – пробормотала она, понимая, что легенда про лотерею рухнула. – Ну, дело молодое, заработал – купил. Мать уважил.
– Вот и я говорю – молодец, – кивнула Татьяна. – Только теперь мы договорились, что он и жену уважать будет. Так что вы не переживайте, кормить я его буду. Если он платить будет вовремя.
Чаепитие прошло в напряженной обстановке. Галина Сергеевна быстро съела кусок своего пирога, пожаловалась на погоду и засобиралась домой. Уходя, она шепнула сыну в коридоре, думая, что Татьяна не слышит:
– Ты смотри, Игорек, ушлая она у тебя. Зубы показала. Не давай ей спуску, а то без штанов оставит.
– Иди, мам, иди, – буркнул Игорь, закрывая за ней дверь.
Вечером Игорь молча перевел Татьяне на карту двадцать тысяч.
– Это аванс, – сказал он, не глядя ей в глаза. – Остальное с зарплаты. Список продуктов давай.
Татьяна написала список. Включила туда хорошую говядину, форель, дорогие сыры, фрукты и любимый Игорем шоколад.
– Держи. И запомни: качество продуктов я проверяю. Бумажную колбасу будешь есть сам.
Жизнь потекла по новому руслу. Странному, прагматичному, лишенному романтики, но честному. Татьяна перестала чувствовать себя жертвой. Она покупала себе вещи, ходила в театр с подругами, записалась на массаж. Игорь ворчал, кряхтел, таская тяжелые пакеты из супермаркета, но условия выполнял. Ему было жалко денег, но комфорт и привычный уклад жизни перевешивали жадность.
Через полгода Татьяна поняла одну важную вещь. Она больше не боялась остаться одна. Она поняла, что может обеспечить себя, может постоять за себя и не позволит никому садиться себе на шею. И если Игорь вдруг решит уйти – она не пропадет.
Однажды вечером, когда они сидели за ужином (стейки из семги, овощной салат, хорошее вино – за счет Игоря), он вдруг отложил вилку и посмотрел на нее.
– Тань...
– Что?
– А ты ведь изменилась.
– В лучшую или в худшую сторону?
– Не знаю. Жесткая стала. Чужая какая-то. Но... красивая.
Татьяна усмехнулась и отпила вина.
– Я просто стала ценить себя, Игорь. Жаль, что мне пришлось узнать твою зарплату, чтобы этому научиться. Но лучше поздно, чем никогда.
– Может, попробуем... ну, как раньше? Нормально? Без этих счетов и списков?
– Как раньше уже не будет, – твердо сказала она. – Как раньше – это когда я тяну лямку, а ты врешь. Теперь только так: партнерство. Равное и честное. Устраивает?
Игорь помолчал, глядя на красивую, ухоженную женщину напротив, которая больше не заглядывала ему в рот и не просила копейки на колготки.
– Устраивает, – тихо сказал он. – Передай соль, пожалуйста.
Татьяна передала солонку. Она знала, что он не исправился до конца, что он все равно будет пытаться схитрить где-то по мелочи, что свекровь будет капать ему на мозги. Но теперь у нее в руках был пульт управления своей жизнью, и отдавать его она не собиралась.
А тот кредит за машину Игорь выплатил. Пришлось, правда, отказаться от летней рыбалки в Астрахани и нового спиннинга, но это, как решила Татьяна, была вполне справедливая плата за уроки семейной экономики.
Если вам понравился рассказ и вы поддерживаете героиню, не забудьте поставить лайк и подписаться. Жду ваши мнения в комментариях