– Марина, ну ты чего как неродная? Это же просто помидоры. Они не кусаются, – Олег стоял у открытой двери ее новенького, сверкающего на весеннем солнце кроссовера и виновато улыбался.
Марина глубоко вздохнула, проводя ладонью по идеально гладкой, еще пахнущей заводской свежестью коже руля. Этот автомобиль был ее мечтой. Три года она откладывала премии, отказывала себе в дорогом отпуске, носила старое пальто, чтобы наконец купить эту машину. Не в кредит, не с помощью мужа, а сама. Салон был светло-бежевый, почти молочный. Марина знала, что это непрактично, но ей так хотелось этой роскоши и чистоты. И вот, спустя всего четыре дня после покупки, ее ставили перед фактом: нужно везти рассаду свекрови на дачу.
– Олег, – она старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. – Посмотри на салон. Он бежевый. А рассада твоей мамы – это земля, вода и старые пакеты из-под кефира, которые вечно протекают. Я не повезу.
– Да мы аккуратно! – взмолился муж. – Мама все упаковала. Газетки подстелим, в багажник поставим. Ну не заказывать же грузовик ради десяти ящиков? Она обидится. Ты же знаешь Тамару Ивановну, для нее эти помидоры как дети родные. Она с февраля над ними дышит.
Марина вышла из машины и захлопнула дверь, стараясь не хлопнуть слишком сильно. Солнце отражалось в белоснежном капоте.
– Десять ящиков? – переспросила она. – В прошлые выходные ты говорил про «пару коробочек». Откуда десять?
– Ну... перцы там еще. Баклажаны. Цветы какие-то, петунии, кажется. Марин, ну пожалуйста. У моей машины генератор полетел, ты же знаешь, она в сервисе. А сезон идет, мама паникует, говорит, рассада перерастает, тянется. Если не отвезем сегодня, будет скандал на месяц.
– Скандал будет, если я испачкаю новую машину, – отрезала Марина. – Вызывай такси. «Грузовичкоф» или просто универсал. Я оплачу.
– Ты не понимаешь, – Олег понизил голос и оглянулся на окна второго этажа, где жила его мама. – Она не доверит рассаду таксисту. Скажет, что он на кочках все растрясет и поломает. Ей нужно, чтобы мы. С любовью, понимаешь?
Марина посмотрела на мужа. Ему было тридцать восемь лет, но сейчас перед ней стоял провинившийся школьник, который боялся маминого гнева больше, чем ядерной войны.
– Ладно, – сдалась она, чувствуя, как совершает ошибку. – Но с одним условием: все ставим только в багажник. В салон – ни одного горшка. И каждую коробку я лично проверяю, чтобы дно было сухим. Понял?
– Понял! Конечно! Ты лучшая! – Олег чмокнул ее в щеку и побежал к подъезду. – Я сейчас, мы быстро спустим!
Марина осталась ждать у машины. Сердце было не на месте. Она знала Тамару Ивановну семь лет. Эта женщина была стихийным бедствием с добрыми намерениями. Она могла закормить до смерти жирными пирожками, связать колючий свитер и обидеться, если его не носят, и, конечно, дача была ее священным храмом.
Через десять минут дверь подъезда распахнулась. Первым появился Олег, пятясь спиной и держа огромный, разбухший от влаги картонный ящик из-под бананов. Из ящика торчали длинные, хилые стебли помидоров, подвязанные какими-то тряпочками. Следом выплыла Тамара Ивановна. Она несла в руках два пластиковых ведра, из которых тоже торчала зелень.
– Осторожнее, Олежек, не наклоняй! – командовала свекровь. – Там «Бычье сердце», сортовые! Мариночка, привет, дорогая! Ну что ты стоишь, открывай багажник, видишь, у мужа руки заняты!
Марина нажала кнопку на брелоке. Крышка багажника плавно поползла вверх.
– Тамара Ивановна, здравствуйте. А это что? – Марина указала на ящик. – У него дно мокрое.
– Да какое мокрое, выдумываешь тоже! – отмахнулась свекровь, ставя ведра прямо на асфальт. – Я полила утром немножко, чтобы в дороге не засохли. Жара-то какая стоит!
Олег с натугой водрузил ящик в багажник. Марина увидела, как темное пятно влаги тут же начало расползаться по новенькому ворсистому коврику, который она купила отдельно, чтобы защитить покрытие.
– Стоп! – крикнула она. – Олег, вынимай!
– Что случилось? – Тамара Ивановна замерла с очередным горшком в руках.
– Оно течет! Я же просила: сухое дно! Олег, там грязь! Земля с водой!
– Ой, ну подумаешь, капля капнула, – фыркнула свекровь. – Это же земля, не мазут. Высохнет – стряхнешь. Машина для того и нужна, чтобы возить, а не пылинки сдувать. У нас с отцом «Жигули» были, так мы там и навоз возили, и картошку, и ничего.
– Тамара Ивановна, это не «Жигули», – Марина старалась держать себя в руках. – И навоз я здесь возить не буду. Олег, вытаскивай. Нужно подстелить пленку. У нас есть пленка?
– Какая пленка? – удивился Олег. – Я думал, газеты...
– Газеты промокнут за минуту! Нужна плотная пленка или клеенка!
– Нету у меня никакой пленки, – поджала губы свекровь. – Всю на парник пустила. Мариша, не капризничай. Мы сейчас аккуратненько поставим, плотненько. Ничего там не протечет больше, это просто с края капало.
В этот момент из подъезда вышла соседка Тамары Ивановны, баба Валя, с маленькой собачкой.
– О, Тамара! На фазенду собираешься? – прошамкала она. – А это невестка твоя? Машину купила? Богатая...
– Да вот, Валя, собираемся, – громко, чтобы все слышали, ответила Тамара Ивановна. – Машина-то новая, да только толку. Стоим торгуемся, как на базаре. Боится невестка помидорку в багажник положить.
Марина почувствовала, как краска приливает к лицу. Это была классическая тактика свекрови: привлечь общественность и пристыдить.
– Олег, иди в магазин. Тут строительный за углом. Купи рулон плотной пленки, – процедила Марина сквозь зубы.
– Да зачем деньги тратить? – возмутилась свекровь. – У меня где-то старая штора для ванной была, сейчас принесу.
Пока Тамара Ивановна ходила за шторой, Олег виновато переминался с ноги на ногу.
– Марин, ну потерпи. Сейчас застелем и поедем. Тут ехать-то сорок минут.
– Олег, ты видишь, сколько там ящиков? – Марина кивнула на подъезд, где стояла еще целая батарея коробок, баночек и свертков. – Это все в багажник не влезет. Даже если мы утрамбуем ногами.
– Ну... часть в салон возьмем. На заднее сиденье. В ноги поставим.
– Нет. Я сказала – нет. В салоне бежевый ковролин.
Вернулась Тамара Ивановна с грязно-желтой, липкой на вид занавеской для душа.
– Вот! Надежная вещь! Давай, Олежек, стели.
Они застелили багажник. Началась погрузка. Ящики были разномастные, кривые, из мокрого картона. Марина стояла коршуном и следила за каждым движением. В багажник влезло ровно пять ящиков. Оставалось еще столько же, плюс ведра, плюс какие-то лопаты, тяпки, обернутые тряпками, и огромный баул с вещами свекрови.
– Ну вот, – Тамара Ивановна вытерла пот со лба тыльной стороной ладони, оставив на лице грязную полосу. – Остальное в салон. Олежек, открывай заднюю дверь.
– Тамара Ивановна, в салон нельзя, – твердо сказала Марина, закрывая собой заднюю дверь.
– Это как это нельзя? – свекровь уперла руки в боки. – А куда я это дену? На голове повезу? Или мне здесь это бросить? Я три месяца эти перцы выращивала! Ты знаешь, сколько семена стоят?
– Я предлагала вызвать такси. Грузовое. Там все влезет.
– Ты с ума сошла! – взвизгнула Тамара Ивановна. – Такси! Да они там такие деньги дерут! И потом, я же объясняла: чужой человек не будет беречь. У него задача – довезти и выкинуть. А тут каждый росточек хрупкий. Марина, не дури. Открывай машину. Я в ноги поставлю, буду держать руками всю дорогу.
– Мама, – вмешался Олег. – Марина правда просила... Салон светлый...
– И ты туда же?! – свекровь резко повернулась к сыну. – Подкаблучник! Мать родную не уважаешь? Я тебя растила, ночей не спала, а ты мне теперь место в машине жалеешь? Да тьфу на вашу машину!
Она схватила один из ящиков, который стоял на асфальте. Это была коробка из-под сока, разрезанная вдоль, полная черной, жирной земли. Свекровь рванула ее на себя, видимо, желая продемонстрировать решительность, но мокрый картон не выдержал. Дно коробки просто отвалилось.
Шлеп!
Черная мокрая земля, перемешанная с корнями рассады, с чавкающим звуком рухнула прямо на белые кроссовки Олега и брызнула на порог открытой водительской двери. Грязные ошметки полетели на светло-серые брюки Марины.
Повисла звенящая тишина.
Марина медленно посмотрела на свои брюки, потом на порог машины, где чернела земляная клякса, и наконец подняла глаза на свекровь.
– Ой... – только и сказала Тамара Ивановна. – Ну вот, довели мать! Это всё из-за ваших нервов! Если бы сразу открыли, ничего бы не порвалось!
– Всё, – очень тихо сказала Марина.
Она обошла машину, села за руль и завела двигатель.
– Марина? – Олег растерянно смотрел на нее, стоя по щиколотку в земле. – Ты куда?
– Я на мойку, – сказала она через открытое окно. – А вы вызывайте такси. Или грузовик. Или вертолет. Мне все равно. Рассаду я не повезу.
– Ты что, бросишь нас здесь? С вещами? – Тамара Ивановна задохнулась от возмущения. – Да ты... да как тебе совести хватает! Олег, скажи ей!
– Марина, подожди! – Олег схватился за ручку двери. – Ну нельзя же так! Давай уберем, я вытру...
– Убери руку, Олег, – голос Марины был ледяным. – Я предупреждала. Я просила. Вы меня не слышали. Я предлагала оплатить доставку. Вы отказались. Теперь решайте эту проблему сами.
Она включила передачу и плавно тронулась с места, оставив мужа и свекровь посреди двора, в окружении коробок, ведер и рассыпанной земли. В зеркало заднего вида она видела, как Тамара Ивановна машет руками и что-то кричит, а Олег обреченно опустил плечи.
Марина ехала и чувствовала, как дрожат руки на руле. Ей было страшно и стыдно. С детства ее учили быть хорошей девочкой, уважать старших, помогать семье. "Худой мир лучше доброй ссоры" – любимая поговорка мамы. Но сейчас, глядя на пятно земли на пороге своей мечты, она чувствовала еще и злость. Яростную, очищающую злость. Почему ее «нет» ничего не значит? Почему ее труд, вложенный в эту машину, обесценивается ради каприза? Ведь такси действительно решило бы проблему. Это не вопрос жизни и смерти, не поездка в больницу. Это просто рассада.
Она заехала на мойку. Мойщик, молодой парень, сочувственно цокнул языком, увидев грязь.
– Огородники? – понимающе спросил он.
– Почти, – вздохнула Марина.
Пока машину мыли, телефон разрывался от звонков. Звонил Олег. Звонила свекровь. Марина поставила телефон на беззвучный режим.
Вернувшись домой, она налила себе чаю и села у окна. Олега не было четыре часа. Она представляла, как они там, во дворе, собирают рассыпанную землю, как вызывают такси, как Тамара Ивановна всю дорогу пилит сына за неудачный выбор жены.
Олег вернулся поздно вечером. Он был грязный, уставший и пах землей. Молча прошел на кухню, налил воды и залпом выпил.
– Ну что, довольна? – спросил он, не глядя на нее. – Мама плакала. У нее давление подскочило. Пришлось корвалол пить.
– А такси вы вызвали? – спокойно спросила Марина.
– Вызвали. "Грузовичкоф". Приехали через двадцать минут. Все погрузили. Довезли нормально.
– Ну вот видишь. И никто не умер. И машина чистая.
– Марин, дело не в машине! – Олег стукнул стаканом по столу. – Дело в отношении! Ты показала маме, что тебе железка дороже человека. Она сказала, что ноги ее больше в твоем доме не будет.
– Это ее выбор, Олег. Я предложила вариант с такси сразу. Я даже готова была оплатить. Но ей нужно было именно прогнуть меня. Заставить меня везти грязь в бежевом салоне. Зачем? Чтобы доказать власть?
– Она пожилой человек! У нее свои причуды! Могла бы и уступить!
– А я не хочу уступать там, где это вредит мне, – Марина встала. – Я уважаю твою маму, но я требую уважения и к себе. И к моим вещам. Если бы она попросила отвезти ее в поликлинику, я бы поехала не раздумывая. Но возить навоз и землю, когда есть службы доставки – это глупость. И я не буду в этом участвовать.
Олег долго молчал, глядя в окно. Потом тяжело вздохнул.
– Половина рассады погибла, – сказал он вдруг. – Та, что упала. И в багажнике у тебя, пока мы вытаскивали, еще один ящик перевернулся. Я там вытер, но, наверное, химчистка понадобится.
Марина закрыла глаза.
– Я же говорила.
– Говорила, – согласился муж. – Слушай... давай ты ей завтра позвонишь? Извинишься? Ну, чисто формально. Чтобы мир восстановить. Скоро у нее день рождения, как мы поедем?
– Я не буду извиняться, Олег. Мне не за что. Я не делала ничего плохого. Я защищала свои границы. Если она хочет общаться – я открыта. Но возить рассаду, старые диваны и мешки с картошкой на этой машине я не буду. И точка.
Следующие две недели прошли в холодном молчании. Свекровь демонстративно не звонила. Олегу по телефону она жаловалась на «змею, которую он пригрел». Марина держалась. Ей было неприятно быть врагом номер один, но каждый раз, садясь в чистый, светлый салон своей машины, она понимала, что поступила правильно.
В субботу Олег засобирался на дачу.
– Поедешь? – спросил он без особой надежды. – Там клубника пошла. Мама вроде отошла немного, спрашивала, почему ты не едешь.
Марина подумала. Прятаться вечно глупо.
– Поеду. Но на своей машине. И если мне предложат вывезти мусор или привезти навоз – я развернусь и уеду.
– Договорились, – криво усмехнулся Олег. – Никакого навоза.
На даче их встретила тишина. Тамара Ивановна копошилась в грядках. Увидев невестку, она выпрямилась, отряхнула руки. Марина напряглась, ожидая скандала.
– Здрасьте, – буркнула свекровь.
– Здравствуйте, Тамара Ивановна.
Свекровь прищурилась, глядя на сияющий автомобиль Марины, припаркованный у ворот.
– А Валька-то, соседка, сказала, что у тебя машина – курам на смех. Маркая. Говорит, не для нашей жизни.
– Мне нравится, – улыбнулась Марина.
– Ну-ну... – Тамара Ивановна помолчала, потом махнула рукой. – Ладно, чего стоите? Идите чай пить. Я пирогов напекла. С клубникой.
За чаем разговор не клеился, но открытой войны не было. Олег пытался шутить, рассказывал про работу. Тамара Ивановна подкладывала сыну лучшие куски.
Уже когда они собирались уезжать, свекровь вдруг подошла к машине Марины. Она обошла ее кругом, посмотрела в окно на светлые сиденья.
– Чисто, – констатировала она.
– Стараюсь, – ответила Марина.
– А тот водитель, на грузовике который... – Тамара Ивановна замялась. – Хам, конечно. Но довез быстро. И помог ящики прямо до парника донести. За триста рублей сверху.
– Вот видите. Удобно же.
– Удобно, – неохотно согласилась свекровь. – Олег-то у меня спиной мучается, ему тяжести таскать нельзя. А этот бугай здоровый, ему хоть бы что.
Она посмотрела на Марину долгим, оценивающим взглядом.
– Ты, Марина, характерная. Вся в меня. Я тоже никому не давала на шею садиться. Муж покойный, царствие небесное, все ворчал, что я упрямая. А я просто свое берегла.
Марина удивленно приподняла брови. Такого поворота она не ожидала.
– Ладно, езжайте. А то пробки будут, – Тамара Ивановна сунула Олегу пакет. – Тут зелень, укропчик, редиска. Все мытое! В пакете тройном! Ничего не протечет.
– Спасибо, – Марина взяла пакет. Он действительно был сухим и чистым.
– И это... – свекровь отвела взгляд. – Телефончик-то той фирмы грузовой дай Олегу. Осенью кабачки вывозить надо будет, да и яблоки нынче уродились. Не в твоем же салоне их трясти.
Марина улыбнулась. Это была победа. Не громкая, без фанфар, но настоящая.
– Обязательно дам, Тамара Ивановна. И скидку мою дам, у меня там теперь бонусы накопились.
Они ехали домой по вечерней трассе. Солнце садилось, заливая салон теплым золотистым светом. Машина шла мягко, тихо.
– Ну, вроде пронесло, – выдохнул Олег. – Я думал, она тебя тяпкой огреет. А она вон, телефон просит.
– Просто люди понимают силу, Олег. И границы. Когда ты четко говоришь «нет», тебя начинают уважать. А когда ты пытаешься быть удобным для всех – тобой вытирают ноги.
Олег задумался.
– Может быть. Но ты все равно рисковая. Я бы не смог так, бросить маму с ящиками.
– Ты бы не смог. Поэтому у тебя грязные кроссовки, а у меня чистая машина. Каждому свое.
Марина включила музыку погромче. Она чувствовала себя прекрасно. Она не стала «плохой невесткой». Она стала невесткой, с которой нужно считаться. И, как оказалось, это гораздо лучше, чем быть просто «хорошей» и удобной, отмывая потом чужую грязь со своей мечты.
Спасибо, что прочитали мою историю! Подписывайтесь на канал, ставьте лайки и пишите в комментариях, как бы вы поступили в такой ситуации – повезли бы рассаду или отказали?