«Фетисов Арена» во Владивостоке, люди заплатили от 3 до 20 тысяч рублей за билет — месячную зарплату для многих и ждали праздника:
- «Нашего лучшего дня», «Рюмки водки на столе». Вместо этого они стали свидетелями публичной казни собственных иллюзий.
На сцену вышел не народный артист, а краснолицый, заплетающийся человек с мутным взглядом.
Микрофон выскальзывал из рук, слова забывались, мелодии плыли. А потом полилось нецензурное, площадное хамство, обращённое и к музыкантам, и, кажется, ко всем, кто осмелился прийти.
- В середине концерта он просто сел на пол, сказал, что ему плохо и замолчал. Люди в недоумении начали вставать и уходить.
Они заплатили за шоу, а получили пьяный бенефис уставшего, больного человека.
Гонорар за этот позор, по слухам, составил 42 миллиона рублей, т.е. стоимость нескольких квартир в этом же городе.
- Почему это продолжается? Почему Лепса не «отменяют», как других?
Почему он, а не его зрители, отправляет журналистов «гулять»? Ответ кроется не в таланте, а в тени могущественных покровителей и в нашей с вами странной любви к саморазрушению кумиров.
Позор за наши деньги: что на самом деле произошло во Владивостоке
Очевидцы описывают происходящее как удручающее зрелище. С первых минут было ясно: артист «не в форме» — это мягко сказано.
Речь шла о тяжёлой, вязкой интоксикации, которую невозможно списать на усталость после перелёта.
- Это был не концерт, а испытательный полигон народного терпения. Зрители, приведшие семьи, слышали со сцены отборный мат.
Они видели, как их кумир не справляется с элементарным — удержать микрофон, вспомнить текст, попасть в ноты.
«Люди начали уходить. Чувствуя себя оплеванными», — пишут те, кто был в зале.
Но многие остались, наш народ привык терпеть и платить. Даже когда за его деньги ему показывают откровенное неуважение.
Барин и его холопы
На следующий день, когда журналисты попытались спросить Лепса о скандале, он рассмеялся, ему было смешно. Смешно от «бедных людей», которые посмели быть недовольны.
Его ответ вошёл в историю
«Иди знаешь куда?»
С многозначительным жестом, значение которого знает каждый взрослый человек. Это не эмоции, а уровень воспитания и мировоззрение.
Так барин разговаривает с прислугой, так «братан» общается с теми, кто «не в теме». Вспомните, как он назвал журналистку «лошадью», как в Костроме выбил телефон из рук фанатки.
Это не случайности, это уже система тотального презрения к тем, кто, по его мнению, стоит ниже.
И эта система работает, потому что за ней стоит реальная сила.
«Крыша» из 90-х
Отар Кушанашвили, знающий всю кухню шоу-бизнеса, расставил точки над i.
«У Гриши за спиной стоят очень влиятельные люди».
И это не про продюсеров, речь о «друзьях из 90-х», о той среде, из которой Лепс вышел:
- Сочинские рестораны - время, когда вопросы решались «по понятиям».
Его грубоватый, портовый стиль, манера «своего парня» — это и есть пропуск в закрытый мужской клуб современной российской элиты.
Для многих чиновников, крупных бизнесменов Лепс — «свой». Он поёт про их жизнь, про рюмку водки, про надрыв, про «решение вопросов».
Он стал «голосом негласной касты», которая ценит силу, наглость и круговую поруку.
Именно это даёт ему индульгенцию, он чувствует за собой бетонную стену. Зачем извиняться перед «девочкой-журналисткой» или провинциальным зрителем, если ты на короткой ноге с теми, кто управляет страной?
- Это и есть секрет его «неприкасаемости».
Киркорова «отменяют» за намёки, Лолиту лишают концертов за старые фото. А Лепс, который де-факто сорвал концерт, обманув тысячи людей, — по-прежнему неприкасаем.
Потому что его «крыша» — не пиар-агентство, а люди в погонах и без, но с реальной властью.
«Функциональный алкоголизм»
Но есть сила, перед которой бессильна даже самая крутая «крыша», это болезнь. Известный нарколог Василий Шуров, комментируя состояние Лепса, не стал церемониться.
«Это деградация», классическая картина «функционального алкоголизма». Когда человек ещё держится на плаву, зарабатывает миллионы, но его личность уже рассыпается.
Покрасневшее лицо, агрессия, неадекватные реакции — это не «творческая натура», а симптомы.
Страшнее всего, что окружение ему потакает. Вместо того чтобы настоять на лечении, его выводят на сцену в непотребном виде, лишь бы отбить кассу.
Его искусство превратилось в цирк клоунов, где зрители гадают, упадёт ли канатоходец сегодня.
Поползли слухи, что его голос уже не тот, что с каждым годом он звучит всё хуже. Но эти слухи тонут в овациях тех, кто платит за возможность увидеть живую легенду на грани.
Почему публика всё это терпит
И здесь самый неприятный момент, виноваты во всём этом и мы. Как верно заметил продюсер Павел Рудченко:
«Пока зритель голосует рублём, ничего не изменится».
У нас есть странная национальная черта: оправдывать и жалеть убогих и пьяных.
«Ну выпил мужик, с кем не бывает!» — пишут в комментариях его защитницы.
«Зато поёт душой! На разрыв!» — вторят им фанаты.
Мы принимаем хамство за «искренность», а пьяный угар за «русскую удаль».
Мы сами создали культ, в котором артисту прощается то, за что обычного человека давно бы привлекли к ответственности.
- Мы покупаем билеты, зная, что он может не выйти, упасть, нахамить.
- Мы смеёмся над видео, где он дерется у бара, мы финансируем его самоуничтожение.
Лепс стал заложником образа, который мы же ему и навязали. Зачем стараться, если можно рыкнуть в микрофон, швырнуть очки и сорвать овации?
Что будет дальше? Стена или пустой зал?
Концерт во Владивостоке — это звонок, не первый, но самый громкий, даже самая терпеливая публика не вечна. Когда люди начинают уходить из зала — это начало конца.
- «Крыша» спасёт от суда или налоговой, но она не спасёт от цирроза, не вернёт голос, не вернёт уважение.
Лепс медленно, на глазах у всех, превращается в карикатуру на самого себя и страшно то, что общественное потакание лишь ускоряет этот процесс.
Мы возмущаемся на кухнях, но продолжаем нести деньги в кассу, значит, шоу будет продолжаться. Будут новые скандалы, новые «Иди знаешь куда?», новые разочарованные зрители.
Пока однажды музыка не стихнет окончательно, не из-за протоколов или приказов свыше. А потому что в зале уже некому будет аплодировать.
Достоин ли артист такого уровня всепрощения? Или пора, наконец, спросить с него по всей строгости — и через закон, и кошельком, перестав покупать билеты?
Как вы думаете?