Кристина везла в машине четыре больших пластиковых контейнера и торт. Тридцать первое декабря, полдень. Снег падал крупными хлопьями, дворники едва успевали счищать.
Она ехала к свекрови готовить новогодний стол.
Два дня она провела на кухне. Варила холодец — два огромных судка, кости пятнадцать часов кипели. Крутила рулетики — тринадцать штук, каждый заворачивала вручную, фарш с яйцом и зеленью. Выворачивала куриные ножки по рецепту из интернета — специальная техника, чтобы мясо прожарилось равномерно, маринад особый. Отваривала язык три часа, буженину запекала. Делала "Мимозу" — слой за слоем, заправляла майонезом, выкладывала звездой на большое блюдо. Пекла торт "Наполеон" — двенадцать коржей, крем заварной.
Руки болели. Спина ныла.
Но она старалась. Потому что Новый год. Потому что семья. Потому что принято встречать большой семьей у свекрови.
Людмила Аркадьевна, шестьдесят один год, вдова три года. Жила одна в двухкомнатной квартире. Максим — её старший сын. Люда, младшая дочь, приедет с мужем Игорем. Тамара, сестра свекрови, со своим сыном Денисом и его девушкой Женей.
Кристина готовила на всех.
Она припарковалась у подъезда, достала контейнеры из багажника. Тяжёлые, руки сразу затекли. Поднялась на третий этаж, позвонила в дверь.
Людмила Аркадьевна открыла не сразу — через минуту. Невысокая, полная, с короткой седой стрижкой. На лице недовольное выражение — как всегда.
— А, Кристина. Пришла. Принесла?
Даже не поздоровалась.
— Здравствуйте, Людмила Аркадьевна.
Кристина прошла в прихожую. Свекровь уже ушла на кухню.
Кристина занесла контейнеры, поставила на стол. Открыла холодильник — забитый под завязку. Колбаса, сыры, овощи, фрукты. Места почти нет.
— Людмила Аркадьевна, куда мне заготовки поставить? Холодильник полный.
Свекровь обернулась от плиты, где что-то варила в кастрюле.
— Ну освободи место. Подвинь что-нибудь.
Кристина начала двигать банки, пакеты. Нашла полку, втиснула судок с холодцом. Потом второй. Рулетики в контейнере не влезли. "Мимозу" на верхнюю полку. Торт не поместился — оставила на балконе, там холодно.
Людмила Аркадьевна подошла, посмотрела на заготовки мясных рулетоков.
— Ты чего так мало приготовила?
Кристина выпрямилась, посмотрела на свекровь.
— Ну... не только же рулетики будут. Там еще и курица...
— Да пожадничала ты, как обычно... Надо было больше делать, чтобы Людочке с собой завернуть.
Кристина промолчала. Достала из сумки куриные ножки в маринаде — их надо было только запечь.
— Вот ещё курица. Я её уже подготовила, осталось в духовку поставить.
Свекровь взяла контейнер, открыла, посмотрела.
— Что ты с ними сделала? Они какие-то странные.
— Я их вывернула. По рецепту. Так они лучше пропекаются. И красиво должно получиться, я в интернете увидела...
— Вывернула? — Людмила Аркадьевна скривилась. — Зачем? Нормально же было.
— Это специальная техника...
— Какая техника? Курица — она и есть курица. Сунул в духовку и всё.
Кристина взяла контейнер обратно.
— Ладно. Я сейчас поставлю.
Она включила духовку, разложила ножки на противень. Свекровь стояла рядом, смотрела.
— Ты так медленно все жделаешь.
Кристина обернулась.
— Что?
— Медленно. Так мы до Нового года не успеем ничего. Я бы уже всё сделала.
Кристина поставила противень в духовку, закрыла дверцу. Выпрямилась, посмотрела на свекровь.
— Людмила Аркадьевна, я два дня готовила. Всё уже почти готово. Осталось только курицу запечь и стол накрыть.
— Два дня? — Свекровь усмехнулась. — На вот это? Я за один вечер юольше сделать могу.
Кристина почувствовала, как внутри начинает закипать.
— Вы не видели, сколько я всего сделала. Холодец, рулетики, язык, "Мимозу", торт...
— Видела, видела. Ты всегда любишь показуху. Всё сложно, всё с наворотами. Вот и стоишь у плиты часами...
Кристина отошла к столу, начала доставать из сумки ещё продукты — огурцы свежие для нарезки длинные, чтобы елочки из них собрать на шпажках, зелень.
Людмила Аркадьевна подошла к духовке, открыла, заглянула.
— Ты температуру неправильно поставила.
— Как неправильно? Я по рецепту ставлю.
— Слишком высокая. Сгорит всё.
Свекровь повернула регулятор, убавила.
Кристина стиснула зубы.
— Людмила Аркадьевна, я знаю, как готовить эту курицу. Я делаю по рецепту.
— А я курицу готовлю сорок лет. Лучше знаю.
Кристина подошла, вернула температуру обратно.
— При низкой температуре она не подрумянится.
Свекровь снова убавила.
— Подрумянится. Не спорь со мной.
Они стояли друг напротив друга у плиты. Кристина чувствовала, как руки сжимаются в кулаки.
— Это моя курица. Я её готовлю.
— А это моя кухня. Мой дом. Здесь я главная.
Кристина отошла к столу. Достала нож, начала резать огурцы для нарезки. Резала быстро, с силой. Нож стучал по доске.
Людмила Аркадьевна подошла, посмотрела.
— Ты их слишком толсто режешь.
Кристина не ответила. Продолжала резать.
— Слышишь? Слишком толстые ломтики. Надо тоньше.
— Нормально режу.
— Ненормально. Дай я сама нарежу.
Свекровь попыталась взять нож. Кристина отодвинула руку.
— Я сама справлюсь.
— Ты медлительная. Чего такая медлительная? Я бы уже давно всё нарезала.
Кристина положила нож на доску. Резко. Обернулась к свекрови.
— Знаете, Людмила Аркадьевна, на работе я со всеми своими делами справляюсь нормально. Поэтому и зарплату регулярно получаю. Только вот кто-то берёт эту зарплату в долг и год не возвращает!
Тишина. Людмила Аркадьевна застыла.
— Что ты сказала?
— То, что сказала. Год назад вы взяли у нас пятьдесят тысяч. До сих пор не вернули.
Свекровь выпрямилась, лицо покраснело.
— Тв с чего это вообще вспомнила?! Это была помощь! Не долг!
— Вы сами просили в долг! Сказали — на месяц! Год прошёл!
— У меня денежные трудности были! Ты что, не понимаешь?!
Кристина развернулась к ней полностью.
— Понимаю! Только вот как-то странно — трудности были, а Люде на день рождения золотые серьги подарили! Тысяч на двадцать небось!
— При чём тут Люда?!
— При том! И племяннику Денису кроссовки фирменные на день рождения! Тысяч на десять!
— Это мои деньги! Что хочу, то и дарю!
— А наши пятьдесят тысяч?! Которые в долг брали?!
Людмила Аркадьевна шагнула вперёд, ткнула пальцем в Кристину.
— Ты неблагодарная! Я тебе столько помогала! Когда Стас маленький был, сидела с ним!
— Сидели два раза! ДВА РАЗА! И то потому что я вас умоляла!
— А подарки? Я всегда дарю подарки!
— Какие подарки?! В прошлом году на Новый год вы Стасу носки подарили! НОСКИ! А Люде — планшет!
— Люда моя дочь!
— А Стас ваш внук!
Они стояли лицом к лицу, обе красные, обе дышали тяжело.
— Знаешь что? — Людмила Аркадьевна отступила. — Убирайся отсюда! Не нужна мне твоя помощь!
— С удовольствием! — Кристина схватила свою сумку. — И заготовки мои забираю!
Она рванула холодильник, начала доставать контейнеры.
Людмила Аркадьевна кинулась к ней, схватила судок с холодцом.
— Это в моём холодильнике стоит! Моё теперь!
— Какое ваше?! Я два дня готовила!
Кристина дёрнула судок на себя. Свекровь не отпускала.
— Отдайте!
— Не отдам! Гости придут, мне нечем угощать будет!
— Так готовьте сами! Вы же за один вечер всё делаете!
— Не успею уже!
Они тянули судок в разные стороны. Крышка слетела, холодец заколыхался.
— Отпустите немедленно!
— Сама отпусти! Это моё!
Кристина резко отпустила. Людмила Аркадьевна отшатнулась, судок чуть не выронила. Холодец плеснул на край.
Кристина схватила рулетики. Судок со вторым холодцом.
— Торт свой забирай! — крикнула свекровь, кидая крышку.
Кристина поймала, прижала к груди вместе с контейнерами. Куриные ножки остались в духовке — не стала даже доставать.
Выскочила из кухни, натянула куртку на ходу. Вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Спустилась по лестнице, руки тряслись. Села в машину, положила контейнеры на пассажирское сиденье. Завела двигатель.
Поехала.
По дороге заехала в магазин. Большой супермаркет, народу толпы — все за последними продуктами.
Кристина взяла корзину, пошла по рядам. Готовое оливье в вёдрах — взяла среднее. Салат "Цезарь" в контейнере. Крабовый салат. Селёдку под шубой. Колбасу нарезку. Сыр.Мандарины.
У кассы стояла очередь. Продавщица, женщина лет сорока с усталым лицом, пробивала товары и приговаривала:
— Затянули вы с готовкой, девушка. Все уже вчера закупились.
Кристина посмотрела на неё холодно.
— Не ваше дело. Будете ещё меня учить.
Продавщица поджала губы, промолчала.
Кристина расплатилась, загрузила пакеты в машину. Поехала домой.
Дома было тихо. Максим сидел с девятилетним Стасом в гостиной, смотрели какой-то фильм. Услышали, как открылась дверь, вышли в прихожую.
— Кристин, ты уже? — Максим посмотрел на пакеты, на контейнеры. — Что случилось?
Кристина прошла мимо него на кухню, начала выгружать продукты. Максим пошёл следом.
— Кристин, что произошло?
Она поставила готовое оливье на стол, открыла холодильник, начала складывать салаты.
— Поругалась в хлам с твоей матерью. Не поедем к ней.
Максим замер.
— Как поругалась?
Кристина достала из пакета курицу — сырую, в упаковке. Начала разворачивать.
— Так поругалась. Она лезла, критиковала, переделывала всё. Я не выдержала. Сказала про долг. Она взорвалась. Выгнала меня.
— Про какой долг?
— Про пятьдесят тысяч, которые год назад взяла и не вернула.
Максим потёр лицо руками.
— Крис, ну зачем ты это при ней вспомнила? Знаешь же, какая мама...
— Знаю. Поэтому не поеду.
Она достала из холодильника картошку, начала чистить. Быстро, резко. Очистки летели в миску.
Максим подошёл, обнял её сзади за плечи.
— Ну ладно. Значит, встретим дома. Втроём.
Кристина обернулась.
— Ты не злишься?
— На кого злиться? Мама и правда тяжёлая. Всегда всех учит. Я понимаю тебя.
Она прижалась к нему, уткнулась лбом в плечо. Постояла так минуту.
— Я так старалась. Два дня готовила. Холодец этот! Язык даже варила!
— Знаю. Я видел, как ты старалась.
— А она... Она... всё испортила.
— Ничего не испортила. Сейчас быстро стол накроем, посмотришь — всё будет отлично.
Кристина кивнула, вернулась к плите.
Варила картошку на оливье, мариновала курицу. Поставила в духовку. Резала овощи. Максим помогал — накрывал на стол, доставал посуду.
Стас заглядывал на кухню.
— Мам, а мы к бабушке не едем что ли?
— Нет, Стасик. Встретим дома.
— А почему?
— Так получилось.
— А мне и дома хорошо, — улыбнулся мальчик.
Кристина погладила сына по голове.
К одиннадцати вечера стол был готов. Не такой, как она планировала — попроще, побыстрее. Но тоже ничего.
Они сели втроём. Включили телевизор — шла новогодняя программа. Максим налил Кристине игристого.
— Ну вот. Нормально же.
— Нормально, — согласилась она, но на душе было тяжело.
Два дня работы. Холодец, рулетики, язык, буженина, "Мимоза", торт. Всё осталось у свекрови.
Без неё.
В полночь ударили куранты. Они встали, чокнулись бокалами.
— С Новым годом! — сказал Максим.
— С Новым годом, — ответила Кристина.
Стас обнял родителей.
— С Новым годом, мам, пап!
Они обнимались, целовались, поздравляли друг друга.
Телефон Максима завибрировал. Он достал, посмотрел на экран. Замер.
— Мама прислала фото.
Кристина почувствовала укол где-то внутри.
— Какое фото?
Максим показал экран.
Фотография. Большой стол, накрытый белой скатертью. За столом — восемь человек. Людмила Аркадьевна во главе, рядом Люда с Игорем, Тамара, Денис с девушкой Женей. Все улыбаются, держат бокалы.
А на столе...
Кристина придвинулась, всмотрелась.
Рулетики. ЕЁ рулетики — узнала сразу по форме, по начинке, которая видна на срезе. Она их сворачивала особым способом, конвертиком.
"Мимоза" звездой — на том самом блюде, на котором она выкладывала.
Холодец в судке — видно край, стоит на столе.
Язык и буженина нарезкой.
Кристина смотрела на фото и чувствовала, как внутри всё переворачивается.
— Это... это мои рулетики, — сказала она тихо.
— Что? — Максим присмотрелся. — Точно... они...
Она ткнула пальцем в экран.
— И "Мимоза" моя! Звездой! Видишь?!
Максим молчал.
— Они просто майонезом сверху залили и на стол поставили! Это МОЯ ЕДА! Я её готовила!
Максим обнял жену за плечи.
— Крис, ну успокойся. У нас тоже всё вкусно получилось. Смотри, какой стол ты быстро организовала!
Кристина вырвалась из объятий. Схватила свой телефон. Открыла переписку со свекровью. Написала:
"Надеюсь, вкусно. Халявная еда всегда вкуснее."
Отправила.
Ответ пришёл через две минуты:
"Смотрю, перенапряглась бедная. Не надо было так стараться."
Кристина сжала телефон в руке. Написала ещё:
"Верните 50 тысяч, которые в долг брали."
Ответ:
"Это была помощь, а не долг. Могла бы и простить. Не великие деньги."
Кристина швырнула телефон на диван.
Максим подошёл, обнял её сзади.
— Крис, забей. Пусть подавятся.
Она стояла молча, смотрела в окно. За окном падал снег, город сверкал огнями.
Телефон завибрировал снова. Кристина взяла, посмотрела.
Сообщение от Люды, золовки. Фотография.
Люда сидит за столом, держит в руках кусок торта "Наполеон" на тарелке. Улыбается в камеру. Подпись:
"С Новым годом, Кристиночка! Торт обалденный, жалко, что Стас и Макс не попробуют! 😘"
Кристина смотрела на фото. Руки задрожали.
Торт. ЕЁ торт. Двенадцать коржей, три часа работы. Крем заварной, который она варила, помешивая, чтобы не пригорел.
А Люда ест. Улыбается.
Кристина заблокировала телефон. Положила на стол.
— Что ещё? — спросил Максим.
— Люда прислала. Ест мой торт.
Максим поморщился.
— Ну... это она так, наверное, шутит.
— Шутит, — повторила Кристина. — Очень смешно.
Она прошла в гостиную, села на диван. Стас уже спал на кресле, свернувшись калачиком. Максим укрыл его пледом.
Кристина сидела, смотрела на ёлку. Гирлянда мигала разноцветными огоньками. На столе стояли салаты — готовые, купленные в магазине. Курица — не та, что она три часа выкручивала и говтовила маринад по новому рецепту, а обычная, купленная сегодня.
А там, в квартире свекрови, на столе стоят ЕЁ рулетики. ЕЁ холодец. ЕЁ "Мимоза". ЕЁ торт.
И едят их люди, которые её выгнали.
Максим сел рядом, взял её за руку.
— Не думай об этом. Год будет хороший, увидишь.
Кристина кивнула. Но внутри всё горело.
— Я больше никогда не буду для них готовить, — сказала она тихо. — Никогда.
— Понимаю.
— И денег больше не дам. Никогда.
— Хорошо.
— И к ним в гости не поеду.
Максим помолчал.
— Ну... это уже как получится. Они всё-таки семья моя.
Кристина посмотрела на мужа.
— Семья? Они меня выгнали. Съели мою еду. Издеваются. Это семья?
Максим вздохнул.
— Ладно. Не будем сейчас об этом. Новый год всё-таки.
Кристина откинулась на спинку дивана. Закрыла глаза.
Новый год.
Халявная еда действительно вкуснее.
Особенно когда не ты её готовил.
Утром первого января Кристина проснулась поздно. Максим уже встал, возился на кухне. Стас смотрел мультики.
От свекрови ничего.
Зато в семейном чате — где Максим, его мать, Люда — было новое сообщение от Людмилы Аркадьевны:
"С Новым годом, родные! Вчера так хорошо посидели! Спасибо Кристине за заготовки, всё было очень вкусно! Жаль, что она не осталась, но ничего, в следующий раз обязательно все вместе!"
Кристина перечитала три раза.
"Спасибо Кристине за заготовки."
Как будто ничего не было. Как будто не было ссоры, криков, выталкивания из квартиры.
Как будто Кристина просто заготовки принесла и ушла по своим делам.
Люда под сообщением поставила сердечко.
Максим написал:
"Рад, что вам понравилось."
Кристина заблокировала телефон. Встала, пошла на кухню.
Максим жарил яичницу.
— Доброе утро. Будешь завтракать?
— Буду.
Она села за стол. Максим поставил перед ней тарелку.
— Видела сообщение от мамы?
— Видела.
— Ну вот. Она всё-таки поблагодарила тебя.
Кристина посмотрела на мужа.
— Максим, она написала это так, будто я просто заготовки принесла и ушла. Будто ничего не было.
— Ну... мама не любит конфликты вспоминать. Для неё проще сделать вид, что ничего не было.
— А для меня?
Максим сел напротив.
— Крис, я понимаю, тебе обидно. Но мама уже старая. Не изменится она.
— Значит, мне просто терпеть? Готовить, стараться, а потом слушать, что я всё неправильно делаю? Отдавать свою еду, которую потом съедят без меня?
— Не готовь больше. Я же не против.
— А на праздники?
— Ну... как-нибудь решим. Может, к твоим родителям поедем.
Кристина съела яичницу молча. Выпила кофе. Встала из-за стола.
Прошла в комнату, легла на кровать. Лежала, смотрела в потолок.
Кристина закрыла глаза.
Больше никогда. Никогда не будет для них стараться. Никогда не потратит ни копейки, ни минуты времени.
Пусть Людмила Аркадьевна готовит сама. Раз она такая быстрая, раз за один вечер весь стол накрывает.
ПИШИТЕ ВАШЕ МНЕНИЕ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ