— Катя, я люблю другую уже полтора года. Давай разведемся, — огорошил меня муж, даже не подняв глаз от телефона.
Я застыла с половником над кастрюлей. Борщ булькал, пар поднимался к потолку, а я вдруг подумала, что вот так же испаряется моя жизнь — незаметно, обыденно, под звуки кипящего супа.
— Что? — только и смогла выдавить я.
— Ну, ты же слышала. Не заставляй меня повторять, — Игорь наконец оторвался от экрана и посмотрел на меня с каким-то раздражением, будто это я виновата в его словах.
— Полтора года, — повторила я машинально. — Полтора года ты... и молчал?
— А что я должен был сделать? Устроить сцену? Я думал, само пройдет. Но нет, не прошло. Наоборот.
Я поставила половник на стол, выключила плиту. Руки дрожали.
— Кто она?
— Неважно.
— Как это неважно?! — голос сорвался на крик. — Ты сейчас говоришь мне, что изменял мне полтора года, и я даже не имею права знать, с кем?
— Лена из бухгалтерии, — буркнул он. — Довольна? Теперь можешь устроить скандал, обзвонить всех, рассказать какой я мерзавец.
— Лена? — я попыталась вспомнить. — Та самая, которую ты на корпоратив привел в прошлом году? Худенькая такая, со стрижкой под мальчика?
— Ага.
— Господи... Я же с ней тогда полвечера проговорила! Она мне про свою маму рассказывала, которая болеет! Я ей телефон хорошего врача дала!
Игорь пожал плечами:
— Ну и что? Она вообще-то нормальный человек. Просто так получилось.
— Так получилось, — передразнила я. — Полтора года «так получилось». А я что, дура, ничего не замечала?
— Ты была занята. Работа, дом, мама твоя с претензиями. Тебе было не до меня.
Я опустилась на стул. Ноги перестали держать.
— Значит, это я виновата? Я слишком много работала? Слишком заботилась о матери?
— Я не об этом. Просто... мы с тобой давно чужие, Кать. Давай честно признаемся.
— Честно? — я засмеялась истерично. — Ты говоришь о честности? После полутора лет вранья?
— Я не врал. Я просто не говорил.
— Это одно и то же!
— Нет, не одно и то же, — Игорь встал, начал ходить по кухне. — Вранье — это когда тебя спрашивают, а ты отрицаешь. Ты меня не спрашивала.
— Потому что я доверяла тебе!
— Вот видишь. Доверие — это хорошо, но иногда оно слепое.
Я смотрела на него и не узнавала. Куда делся тот Игорь, который десять лет назад дарил мне цветы каждую неделю? Который плакал на нашей свадьбе от счастья? Который клялся, что я — единственная?
— А дети? — спросила я тихо. — Ты о них подумал?
— Дети уже большие. Максиму пятнадцать, Лизе тринадцать. Переживут.
— Переживут, — эхом отозвалась я. — Просто переживут развод родителей и будут дальше жить, да?
— Кать, ну не устраивай драму. Половина наших знакомых в разводе. Дети живут, учатся, нормально всё.
— У «половины знакомых» родители не изменяли друг другу по полтора года!
— А ты откуда знаешь? — усмехнулся он. — Может, изменяли, просто не говорили.
Я встала, подошла к окну. За стеклом серый ноябрьский вечер, дождь, лужи. Фонари уже зажглись. Обычный будний день, когда твоя жизнь разваливается на части.
— Ты хотя бы любил меня когда-нибудь? — спросила я, не оборачиваясь.
Он помолчал.
— Любил. Когда-то. Но люди меняются, Катя. Мы не можем всю жизнь оставаться теми, кем были в двадцать лет.
— Значит, нет. Не любил. Потому что любовь не исчезает просто так. Она трансформируется, углубляется, но не исчезает.
— Это ты так думаешь. А я думаю иначе. И имею право.
— Конечно, имеешь, — я обернулась. — И право завести любовницу имеешь. И право разрушить семью. Только вот совести у тебя нет.
— Кать, давай без морали. Я не хочу скандала. Давай по-взрослому всё решим. Квартира твоя, я съеду. Алименты буду платить.
— Как великодушно, — я не сдержала сарказма. — Алименты будешь платить. На детей, которых бросаешь.
— Я их не бросаю! Я просто буду жить отдельно!
— Это и называется «бросить», Игорь. Ты уходишь из семьи. К другой женщине. Бросаешь нас всех.
Дверь в кухню приоткрылась. На пороге появилась Лиза в пижамных штанах и растянутой футболке.
— Мам, пап, вы чего орёте? Я уроки делаю, не могу сосредоточиться, — она зевнула, потом внимательнее посмотрела на нас. — Что случилось?
— Ничего, солнце, иди к себе, — попытался улыбнуться Игорь.
— Как ничего?! Вы же ругаетесь! Я слышу!
Я посмотрела на мужа. Он отвел взгляд.
— Папа переезжает, — сказала я ровно. — Он больше не будет жить с нами.
— Катя! — рявкнул Игорь. — Мы же договорились!
— Мы ни о чём не договаривались! Ты мне сообщил о своём решении, а я должна была просто принять и промолчать? Перед собственными детьми соврать?
Лиза смотрела на нас широко раскрытыми глазами.
— Как это не будет жить? Почему?
— Потому что папа полюбил другую тётю, — голос мой звучал механически. — Уже полтора года как полюбил. И теперь хочет развестись.
— Мама! — лицо Лизы исказилось. — Это правда, пап?
Игорь стоял, сжав кулаки.
— Лиз, это сложно объяснить...
— Значит, правда, — дочь попятилась. — Ты нас бросаешь? Из-за какой-то тётки?
— Не «из-за тётки»! — вспылил он. — Я просто не могу больше так жить! Понимаешь? Не могу!
— А я могу?! — закричала Лиза. — А мне можно без отца жить?!
Она развернулась и побежала в свою комнату. Хлопнула дверь.
— Вот, довольна? — Игорь посмотрел на меня с ненавистью. — Теперь ребёнок в истерике!
— Это я виновата? Серьёзно? Не ты, который бросает семью, а я, которая сказала правду?
— Можно было сказать по-другому! Мягче!
— А как мягко сказать, что папа изменяет маме полтора года? Подскажи рецепт?
В коридоре послышались шаги. Появился Максим в наушниках на шее.
— Чё за шум? Лизка чего ревёт?
Мы с Игорем замолчали. Сын посмотрел на отца, потом на меня.
— Ясно, — кивнул он. — Разводитесь, да?
— Откуда ты знаешь? — изумилась я.
— Да я давно уже всё понял, мам. Папа по ночам в телефоне сидит и улыбается. Духами женскими стал пахнуть. Домой поздно приходит. Не надо быть гением.
Я уставилась на сына. Пятнадцатилетний подросток оказался умнее меня. Заметил то, чего я не видела. Или не хотела видеть.
— И молчал? — спросила я.
— А что я должен был сказать? — Максим пожал плечами. — Это ваши дела. Между вами. Вы сами разберётесь.
— Макс, я не хотел, чтобы ты так узнал, — начал Игорь.
— А как я должен был узнать? — сын посмотрел на отца холодно. — Ты бы собрал семейный совет, торжественно объявил? Да ладно, пап. Ты просто струсил.
— Не груби мне!
— А ты маме не изменяй. Тогда и грубить не буду.
Игорь сжал челюсти.
— Я ухожу. Поговорим, когда успокоитесь, — он направился к двери.
— Стой, — окликнула я. — Когда ты съезжаешь?
— Завтра заберу вещи.
— Завтра? То есть ты уже всё решил? Давно?
— Я снял квартиру неделю назад. Лена уже там живёт.
— Понятно, — я кивнула. — Значит, этот разговор — чистая формальность. Ты уже ушёл. Просто сообщить забыл.
— Кать...
— Уходи. Просто уходи.
Он постоял немного, потом вышел. Хлопнула входная дверь.
Я опустилась на стул. Максим подошел, неловко обнял за плечи.
— Мам, не переживай. Мы справимся.
— Да, — прошептала я. — Справимся.
Но внутри всё сжалось в ледяной комок. Полтора года. Он врал мне полтора года. Целовал, говорил «люблю», занимался любовью — и всё это время думал о другой. Возвращался с работы, и я радовалась времени с ним, а он просто исполнял супружеский долг. Притворялся.
— Мам, а борщ сгорит, — осторожно напомнил Максим.
Я встала, подошла к плите. Борщ перестал кипеть. Как и всё в этом доме.
Ночью я не спала. Лежала и смотрела в потолок. Прокручивала в голове последние полтора года. Искала зацепки, знаки, которые пропустила. Вот корпоратив, где он познакомил меня с Леной. Вот Новый год, когда он подарил мне серьги — такие красивые, дорогие. Тогда я растрогалась. А теперь думаю: а зачем он их покупал? Не подарок ли это был, чтобы утихомирить совесть, которая ещё не совсем умерла?
Вот весенняя командировка в Казань. Три дня. Он звонил каждый вечер, рассказывал про совещания, про гостиницу. Врал? Или действительно был в командировке, просто не один?
Утром Игорь приехал за вещами. Я нарочно ушла с детьми на прогулку. Не хотела видеть, как он собирает чемоданы. Как выносит свою жизнь из нашего дома.
Когда вернулись, его вещей уже не было. Шкаф опустел наполовину. В ванной исчезли его бритва, пена, одеколон. На кухне не было его любимой кружки с надписью «Лучший муж».
— Забрал даже кружку, — усмехнулась я.
— Мам, может, чаю? — предложила Лиза. Глаза у неё были опухшие, видно, всю ночь плакала.
— Давай, солнышко.
Мы сидели втроём на кухне, пили чай с печеньем. Молчали. О чём говорить? Что сказать детям, когда их отец предпочёл другую женщину?
— А она красивая? — вдруг спросила Лиза.
— Кто?
— Ну эта... Лена.
— Не знаю. Обычная.
— Просто странно. Пап же всегда говорил, что ты самая красивая. На фотках показывал друзьям, хвастался.
— Лиз, тут дело не в красоте, — вмешался Максим. — Тут дело в том, что люди устают друг от друга. Папа устал от мамы. Бывает.
— Ты его защищаешь? — вспылила сестра.
— Нет. Просто объясняю.
— Не надо мне объяснять! Он нас предал!
— Предал, — согласился Максим. — Но он всё равно наш отец. И мы всё равно будем с ним видеться.
— Я не хочу его видеть! Никогда!
— Сейчас не хочешь. Потом захочешь.
Я слушала их перепалку и понимала, что мои дети повзрослели за одну ночь. Детство закончилось. Теперь они знают, что папы и мамы не всегда вместе навсегда. Что любовь может закончиться. Что взрослые врут.
Через неделю Игорь прислал СМС: «Давай встретимся. Поговорить надо».
Я долго смотрела на экран телефона. Потом написала: «О чём говорить? Всё уже сказано».
Он ответил: «О разводе. О детях. Об алиментах. Надо решить вопросы».
«Хорошо. Завтра в кафе на Ленинском. В три часа».
«Договорились».
Я пришла на пять минут раньше. Села за столик у окна. Заказала кофе. Руки дрожали. Глупо. Мы женаты десять лет, а я нервничаю перед встречей с ним, как перед первым свиданием.
Игорь появился ровно в три. Выглядел хорошо. Даже слишком. Свежая рубашка, аккуратная стрижка, улыбка на лице. Счастливый.
— Привет, — он сел напротив.
— Здравствуй.
— Ты как?
— Нормально, — соврала я. — А ты как?
— Тоже нормально. Вот, договор составил, — он выложил на стол бумаги. — Почитай. Если что не так, обсудим.
Я взяла договор. Пробежала глазами. Алименты на двоих детей, тридцать процентов от зарплаты. Квартира остаётся мне. Машину он забирает. Дача — пополам.
— С дачей не согласна, — сказала я. — Дача моя. Мои родители её покупали.
— Но я вложил в неё кучу денег! Веранду построил, баню!
— Веранду построил ты. А оплачивала я. Из своих денег. Которые копила с первой работы.
Он поморщился.
— Ладно. Дача твоя. Но машину я забираю.
— Забирай. Мне она не нужна. Я на метро ездить буду.
— Кать, не надо так. Я не враг тебе.
— Нет? — я подняла на него глаза. — А кто тогда? Друг? Любимый муж?
— Бывший муж, — поправил он. — Но мы можем остаться в нормальных отношениях. Ради детей.
— Ради детей, — повторила я. — Ради детей, которых ты бросил. Ради детей, которые теперь будут расти в неполной семье.
— Я их не бросил! Я буду с ними видеться! Каждые выходные!
— Каждые выходные, — кивнула я. — То есть два дня в неделю. Вместо каждого дня. Отлично.
— Катя, ну давай без претензий. Я хочу сохранить человеческие отношения.
— А я хотела сохранить семью. Но ты этого не хотел.
Он отпил кофе. Посмотрел в окно.
— Слушай, я понимаю, тебе сейчас тяжело. Но пройдёт время, ты встретишь кого-то...
— Не смей, — оборвала я. — Не смей мне говорить, что я кого-то встречу. Ты не имеешь права давать мне советы по личной жизни.
— Просто хочу, чтобы ты не осталась одна.
— Я уже одна. С того момента, как ты влюбился в Лену. Полтора года назад. Просто не знала об этом.
Он помолчал.
— Извини.
— За что?
— За всё. За то, что так получилось.
— «Так получилось», — усмехнулась я. — Удобная формулировка. Ни за что не отвечать. Просто «так получилось».
— Ну а как ещё сказать? Я не хотел тебя ранить!
— Но ранил. Очень сильно.
Мы допили кофе в молчании. Я подписала договор. Он убрал бумаги в папку.
— Созвонимся? — спросил он на прощание.
— Созвонимся, — кивнула я.
Вышла из кафе и дала себе слово: это последний раз, когда я плачу из-за него. Последний.
Но слёзы всё равно текли по щекам до самого метро.