В просторном зале суда, где обычно царила напряжённая тишина, прерываемая лишь шорохом бумаг и редкими шагами, шло разбирательство по делу о банкротстве солидной компании. Её руководитель, Дмитрий Евгеньевич Соколов, сидел на скамье подсудимых, обвиняемый в преднамеренном разорении фирмы и целой цепочке финансовых афер. Он выглядел собранным и уверенным, словно знал, что всё обойдётся.
Сторона обвинения вызвала в качестве свидетеля Екатерину Соколову, его бывшую супругу. Она никогда не вмешивалась в дела мужа, ведь сама трудилась врачом на станции скорой помощи, и их пути в профессиональном смысле не пересекались. Однако годы совместной жизни дали ей возможность видеть многое из того, что происходило за закрытыми дверями. Дмитрий не таил от неё свои схемы, полагая, что жена не выдаст, и она действительно наблюдала, как он накапливал состояние за счёт обмана партнёров, не задумываясь о последствиях для близких.
Когда Екатерина закончила давать показания, Дмитрий поднялся с места, и на его лице мелькнула усмешка.
— Всё это пустые слова и выдумки. Я оставил её из-за того, что она не могла иметь детей, да ещё и изменяла мне направо и налево. А сейчас у меня в личных делах полный порядок, в отличие от неё — она так и осталась одна, вот и злится теперь, выплёскивая на меня всю эту злость.
Екатерина, услышав такие обвинения, почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она не ожидала от него подобной низости. Ведь на самом деле бесплодие было не её проблемой — это он все годы их брака упорно отказывался от идеи завести ребёнка. И никаких измен с её стороны не случалось, в то время как у него любовницы появлялись одна за другой, и под конец он даже перестал их прятать. Именно из-за этого она в итоге подала на развод. А теперь у Дмитрия и правда всё наладилось в личной жизни — какая-то женщина в зале смотрела на него с явным восхищением.
Екатерина сразу догадалась, что этот союз вряд ли построен на настоящих чувствах. Скорее, это партнёрство двух людей, объединённых общими интересами в разорении компании, чтобы извлечь выгоду.
Показания бывшей жены выслушали внимательно, но они не произвели сильного впечатления, поскольку оставались всего лишь словами без твёрдых улик. Зато аргументы Дмитрия казались более убедительными — все понимали, что от обиженной женщины можно ждать любых выпадов.
Затем прокурор объявил о вызове ещё одной свидетельницы — Надежды Афанасьевны Радионовой, которая работала уборщицей в офисе той самой фирмы. По залу пробежал удивлённый гул. Что может знать простая женщина, занимающаяся уборкой помещений?
Удивление только усилилось, когда она вошла. Это оказалась пожилая дама с седыми волосами, слегка сгорбленная, в скромной одежде, с руками, выдающими годы тяжёлого труда. Она прошла к месту для свидетелей и села, аккуратно поправляя край платка.
— Дмитрий Евгеньевич — мой родной сын.
Слова прозвучали тихо, но отчётливо, и в зале послышались сдавленные смешки. Сам обвиняемый вспыхнул от злости.
— Зачем вы притащили сюда эту сумасшедшую?
Надежда Афанасьевна не дрогнула.
— У меня есть подтверждения.
Она достала старую фотографию, пожелтевшую от времени. Судья взял снимок и внимательно изучил его. На нём молодая, привлекательная женщина, похожая на Надежду, держала на руках малыша лет трёх, в котором угадывались черты маленького Дмитрия. Но главное внимание судьи привлекло то, что рядом стоял мужчина, обнимающий её за плечи, — это был Евгений Сергеевич, известный в прошлом бизнесмен, основатель сети компаний, миллионер и филантроп, который якобы погиб в аварии много лет назад.
Дмитрий побелел, а в зале воцарилась тишина. Тогда адвокат обвиняемого встал и, воспользовавшись всеобщим замешательством, заговорил.
Он объяснил, что Евгений Сергеевич на самом деле не погиб, а устроил инсценировку смерти, чтобы скрыться от угроз со стороны криминальных элементов, которыми заправлял его дальний родственник Виктор Андреевич. Тот позже стал опекуном Дмитрия. Надежда Афанасьевна была единственной настоящей любовью Евгения, но его семья из высшего общества никогда не приняла бы такой союз. Она родила сына и передала его на воспитание дальним родственникам.
Судья нахмурился.
— Всё это трогает за душу, но я не вижу связи с нашим делом.
Адвокат не отступил.
— Может, и нет прямой связи, но стоит разобраться глубже. Дмитрий Евгеньевич мог быть в курсе этой истории, особенно учитывая его тесные контакты с Виктором Андреевичем, который до сих пор жив и поддерживает связь с воспитанником. Я предлагаю отправить материалы на дополнительное расследование.
Судья согласился, и слушание перенесли на неопределённый срок. Дмитрий и его спутница Светлана вышли из зала в приподнятом настроении, считая, что пауза даст им шанс уладить всё в свою пользу.
Когда они остались наедине, Светлана повернулась к нему.
— Так эта женщина правда твоя мать? Ты ведь упоминал, что ничего не знаешь о родителях.
Дмитрий поморщился.
— Да ладно тебе, не начинай. Может, и так, кто знает? Я же делился с тобой, что меня растили дальние родственники — дядя с тётей. Видимо, именно те, кому она меня сдала, а теперь вдруг объявилась, ну и ну. Между прочим, эти люди были вполне нормальными, не без мозгов. Уж точно не глупее моего отца, который всю жизнь тосковал по этой уборщице и в итоге угас в какой-то глуши. А потом меня передали Виктору Андреевичу, и благодаря ему я стал тем, кем стал. Он для меня больше, чем отец, больше, чем этот поклонник уборщиц.
Светлана, понимая его состояние, просто обняла за плечи. Дмитрий действительно не знал тайны своего рождения, и это его мало беспокоило. Он не помнил родных родителей, а тех, кто его растил сначала, старался вычеркнуть из памяти. Они были бедными, с собственными детьми, и после смерти главы семьи тётка без раздумий выдала пятилетнего Диму состоятельному родственнику Виктору Андреевичу, пообещавшему, что мальчику будет лучше. Она не подозревала о его криминальных связях, но для Димы жизнь действительно изменилась к лучшему — в новом доме было всё необходимое. Однако Виктор видел в нём будущего помощника в своих делах, и план удался.
Надежда Афанасьевна была женщиной скромной, не умеющей бороться за своё. Когда она забеременела, то смирилась с тем, что Евгений не сможет жениться на ней из-за семьи. Она ничего не требовала, но он обещал поддержку и присутствие. После рождения сына первый год был тяжёлым, а потом она заболела, и Евгений убедил отдать мальчика родственникам — хорошим людям, которые вырастили троих своих. Он клялся, что заберёт их обоих, когда встанет на ноги. Надежда поверила и согласилась, как всегда.
Но время шло, а он не возвращался. Когда она попыталась забрать сына, его уже передали Виктору, и следы потерялись. Только позже она нашла его, но подходить не решалась, наблюдая издалека. Теперь встреча состоялась, но радости не принесла.
После заседания Екатерина подошла к Надежде Афанасьевне и представилась, но та остановила её.
— Я знаю, кто вы. Я следила за жизнью сына. Помню, как радовалась вашей свадьбе, думала, наконец он обретёт настоящую семью. Но ошиблась.
— А как получилось, что вы жили в России? — спросила Екатерина, стараясь говорить мягко.
Надежда вздохнула.
— Это длинная история. Давайте поедем ко мне домой. Я устала, а на улице не место для таких разговоров.
Екатерина кивнула, вызвала машину, и вскоре они оказались в небольшой квартире на краю города. Надежда заварила чай, поставила на стол банку с вареньем и села напротив.
— Теперь можно и поговорить по душам. Секретов у меня больше нет, расскажу всё, как было.
Она сделала глоток и начала.
— Ты уже знаешь начало нашей с Евгением Сергеевичем истории, но жизнь распорядилась так, что мы всё же соединились, хоть и на закате его дней. Он устроил ту аварию нарочно, чтобы скрыться и перебраться ко мне в деревню. Место было тихое, безлюдное, никто бы не нашёл. К тому же он сменил имя и жил просто, как обычный пожилой человек, да ещё и с болезнью. Он серьёзно захворал, но лечиться не хотел, сколько я ни просила. Не из страха разоблачения, а потому что устал от жизни. Мы много беседовали, и он открыл мне все свои тайны — схемы, дела, всё, что накопилось. Но это уже отдельный разговор.
Главное, он попросил найти сына и рассказать правду, но только когда проявятся его настоящие качества, не те, что внушили чужие люди. Мы тогда ещё не знали, какими они окажутся. И вот время пришло, я открыла правду.
Надежда тяжело вздохнула.
— А что дальше? — тихо спросила Екатерина, не понимая, как сложится судьба Дмитрия и его матери.
— Посмотрим, что покажет время. Он должен ответить за свои поступки, как и его отец. А ты живи своей жизнью, занимайся работой. Ты хорошая, и теперь сможешь всё наладить.
Екатерина взглянула на часы и спохватилась.
— Ой, мне сегодня на ночное дежурство. Пора идти.
Они тепло попрощались, как подруги.
Тем временем Дмитрий с Светланой поняли, что нельзя просто сидеть сложа руки, ведь их замыслы рушились один за другим.
— Придётся выкручиваться и спасти хоть что-то из этой каши, — заметила Светлана, нервно поправляя волосы. — Теперь уже никаких рамок, действуем жёстко, без оглядки на приличия.
Она прибегла к знакомому методу, пуская в ход своё очарование на одного из судейских. Когда увидела, что одного флирта мало, подкрепила дело обещанием солидной суммы за нужный вердикт.
Тот клюнул, и Светлана приободрилась, решив, что дела пошли на лад.
Екатерина, попрощавшись с Надеждой Афанасьевной, направилась на дежурство в скорую. Смена проходила без особых происшествий, но ближе к полуночи она заметила тревожную картину: группа молодых людей жестоко издевалась над мужчиной, который выглядел как бездомный.
Не выдержав такого зрелища, она резко остановила машину, выскочила наружу, выкрикнула на них и выгнала, а потом склонилась над пострадавшим, чтобы осмотреть раны и помочь.
— Вы далеко отсюда живёте?
Мужчина слабо улыбнулся.
— Я и сам не уверен, где мой дом, сплю, где придётся. Похоже, такое со мной не в первый раз. Ничего не помню толком.
Екатерина, которая интересовалась неврологией, подумала, что это может быть амнезия от травмы.
— Тогда вам в больницу, а не по улицам бродить ночью.
Он покачал головой.
— Не возьмут без документов. Бездомных там не жалуют.
Из этих слов Екатерина поняла, что он помнит хотя бы что-то. Но поступил новый вызов, и пришлось уехать. Она дала ему немного денег на еду и ушла.
Когда села в машину, шофёр усмехнулся.
— Тебе мало спасать людей по работе? Ещё и на добровольных началах ввязываешься, да? И деньгами своими помогаешь всем подряд, а сама до зарплаты еле дотягиваешь.
Екатерина не ответила, считая, что поступила правильно. Этот мужчина не выходил у неё из головы — молодой ещё, а в таком положении, и, кажется, не по своей воле.
После смены, по дороге домой, она снова увидела его — он брёл по улице без цели. Подошла, заговорила, понимая, что помощь нужна, и кроме неё некому.
Вдруг неподалёку взвизгнули тормоза, и раздался детский крик.
— Стой, Пират, ко мне!
Оказалось, машина чуть не сбила собаку, за которой бежал мальчик лет семи. Бездомный, не раздумывая, бросился на дорогу, чтобы помочь псу, и сам едва не попал под колёса. Его задело краем, он упал и ударился головой.
Екатерина подбежала, осмотрела.
— Вроде ничего опасного, но полежите спокойно.
Мужчина забормотал.
— Участок на Ленина, 59.
Этот адрес был ей знаком — там располагалось местное отделение полиции. Может, это намёк из памяти? — подумала она, помогая ему подняться. Удар мог что-то сдвинуть.
— Давайте присядем где-нибудь. Вам нужно передохнуть, и я задам пару вопросов.
Тем временем мальчик стоял рядом, обнимая собаку и всхлипывая.
— Простите нас. Я за Пирата испугался. Он за кошкой погнался, а потом машина...
Екатерина повернулась к нему.
— А ты что так рано на улице? В школу ещё рано.
Мальчик шмыгнул носом.
— Я в школу не хожу. Сбежал из детского дома.
Екатерина схватилась за голову — это уже перебор: бездомный с амнезией, мальчишка-сирота, бродячая собака, и всё на ней одной.
— Ладно, дружок, пойдёшь со мной вместе с Пиратом, там разберёмся. И вы, мужчина, тоже. Только не теряйте то, что вспомнили. Расскажите, как вас зовут и что вас связывает с полицией?
Мужчина помедлил.
— Алексей. Масленников Алексей, так меня зовут.
Пока шли к дому Екатерины, он постепенно вспоминал: был майором полиции, работал под прикрытием по экономическим преступлениям. Мальчик шагал рядом, слушая с открытым ртом, но не встревая.
Дома Екатерина устроила гостей как смогла и стала расспрашивать Алексея, выуживая детали прошлого.
Он рассказал, что вёл дело о махинациях в большом бизнесе и вышел на Дмитрия Соколова — её бывшего мужа — и его дядю. Но те опередили, подставили в драке, где он чудом выжил, но потерял память. Теперь воспоминания возвращались кусками.
Екатерина не забывала о Надежде Афанасьевне, продолжая общаться с ней. Как-то та сказала.
— Надо бы съездить на ту дачу, где мы с Женей жили. В последние годы он спрятал в старом колодце что-то важное, возможно, связанное с этими делами.
Екатерина согласилась поехать вместе, взяв Алексея. Мальчика с собакой оставили дома.
На даче они нашли в колодце сейф с документами: завещанием Евгения и его дневником, где подробно описывались аферы Дмитрия и Виктора, из-за которых пришлось инсценировать смерть.
Это была ценная находка, но её едва не потеряли — на них напали. Алексей, вспомнив навыки, отбился и задержал нападавших, а Екатерина вызвала полицию.
Один из пойманных сознался, что его наняла Светлана.
Алексей связался с бывшим напарником, который был потрясён.
— Я думал, тебя нет в живых.
Алексей улыбнулся.
— Жив, как видишь, и довёл наше дело до конца. Теперь можно завершить вместе.
Финал разыгрался на следующем заседании. Алексей пришёл не бродягой, а уверенным мужчиной с удостоверением и доказательствами. Он дал показания как оперативник, и улик хватило с избытком.
Для Дмитрия и Светланы это стало ударом — они не ждали такого свидетеля. А подкупленный ими судья не помог, а записал их предложение и сдал как улику.
Екатерина покидала зал суда с ощущением облегчения и радости, которого давно не испытывала. Пока шло разбирательство, она и Алексей стали по-настоящему близки — общие переживания и поддержка сблизили их, и они пришли к решению создать семью, оформив брак и взяв опеку над мальчиком.
Тот, услышав об этом, сразу оговорился.
— Я соглашусь только если Пират останется с нами, без него никуда.
Разумеется, никто и не думал расставаться с верным псом, который уже стал частью их жизни. Вскоре они официально стали семьёй, и Надежда Афанасьевна присоединилась к ним, наконец обретя роль, которой ей так не хватало. Хоть она и не пережила полноценного материнства в молодости, теперь могла с лихвой наверстать упущенное, став любящей бабушкой для мальчика и той малышки, что должна была скоро родиться.