Людмила вытерла руки о фартук и недовольно покосилась на телефон. Звонок раздался в самый неподходящий момент — она как раз замешивала тесто на пирожки.
— Алло, — буркнула она, прижимая трубку плечом к уху.
— Людочка? Это Виктор. Виктор Семёнович. Помнишь меня?
Людмила нахмурилась, пытаясь вспомнить. Виктор... Семёнович...
— Я двоюродный брат Вовы, — подсказал голос в трубке. — Мы виделись на поминках три года назад.
Ах да, точно. Тот самый молчаливый мужчина средних лет, который стоял в стороне и почти ни с кем не разговаривал.
— Да, припоминаю. Что случилось?
— Понимаешь, я приехал в ваш город по делам. Документы оформить нужно, справки кое-какие получить. На неделю. Гостиница дорого, а я подумал... может, ты пустишь переночевать? Я, конечно, заплачу за неудобства.
Людмила сжала губы. Ей совсем не хотелось принимать гостей. Квартира небольшая — двушка на третьем этаже старой хрущёвки. Да и денег мало: дочь Ирина на третьем курсе института учится, ипотека висит за однушку, которую они когда-то с Вовой брали, чтобы сдавать. Но квартиранты съехали в прошлом месяце, и теперь приходится тянуть два кредита одной.
Хотя с другой стороны, отказать родственнику мужа как-то неловко. Пусть и дальнему.
— Ладно, приезжай, — вздохнула. — Только у меня скромно всё. Диван в зале — вот и вся гостевая комната.
— Спасибо большое. Я завтра к обеду подъеду.
Людмила положила трубку и вернулась к тесту, но настроение было испорчено. Ещё одна забота на голову.
На следующий день Виктор появился ровно в час дня. Людмила открыла дверь и увидела перед собой того же невысокого мужчину с аккуратной сединой на висках и усталым лицом. Одет он был просто — джинсы, клетчатая рубашка, потёртая куртка. В руках — небольшая спортивная сумка.
— Здравствуй, Людочка, — он протянул ей коробку конфет. — Не с пустыми руками.
— Проходи, — кивнула она, принимая конфеты.
Виктор разулся, аккуратно поставил ботинки у порога и прошёл в комнату. Огляделся молча.
— Вот тут диван, — показала Людмила. — Постельное бельё сейчас принесу. Ванная в конце коридора. Кухня — вот здесь. Чувствуй себя как дома.
— Спасибо. Я постараюсь не мешать.
И правда не мешал. Виктор оказался на удивление тихим и незаметным гостем. Вставал рано, застилал за собой диван, умывался почти беззвучно. За столом ел молча, благодарил кивком головы. По вечерам сидел в зале, листал какие-то бумаги или смотрел в окно.
Людмила поначалу напрягалась — всё ждала, что он начнёт расспрашивать о жизни, жаловаться на свои проблемы или, того хуже, просить денег взаймы. Но Виктор молчал. Иногда она ловила его задумчивый взгляд, но он тут же отводил глаза.
На третий день она заметила, что кран на кухне перестал капать. Людмила удивилась — она уже полгода собиралась вызвать сантехника, но всё руки не доходили.
— Виктор, это ты кран починил?
Он кивнул, не поднимая глаз от тарелки с супом.
— Прокладку заменил. У меня с собой был набор инструментов.
— Спасибо. Я давно хотела, да всё некогда.
— Не за что.
На следующий день Людмила вернулась с работы и обнаружила, что забор во дворе частично покрашен. Она шла по улицу и увидела Виктора с кистью в руке. Он шаг за шагом наносил серую краску на старые доски.
— Ты чего это? — растерянно спросила она.
— Да вот, краска в подвале стояла. Решил, раз всё равно свободное время есть. Надоело просто так сидеть.
Людмила хотела возразить, но остановилась. По правде говоря, забор действительно требовал покраски. Соседи уже намекали, что неплохо бы привести его в порядок.
— Ну... если хочешь, конечно. Только не обязан ты.
— Знаю. Просто хочу.
Вечером того же дня Людмила позвонила дочери. Ирина училась в другом городе и приезжала только на каникулы.
— Мам, как у тебя дела? — послышался весёлый голос.
— Нормально. Слушай, тут у меня гость живёт. Родственник папин, Виктор.
— Какой Виктор?
— Двоюродный брат. Помнишь, на поминках был?
— Не-а, не помню. А что он делает?
— Да вот... документы какие-то оформляет. Странный он какой-то. Молчит каждый день, но по дому помогает. Вчера кран починил, сегодня забор красит.
— Может, просто стесняется?
— Не знаю. Что-то в нём не то. Как будто что-то хочет сказать, но не решается.
— Мам, ты не волнуйся. Может, он просто благодарность так выражает за то, что приютила?
— Может быть. Ладно, учись хорошо. Целую.
На шестой день Людмила зашла в зал и застала Виктора за столом. Он сидел, положив голову на руки, и его плечи слегка подрагивали. Людмила замерла в дверях, не зная, что делать. Потом тихо кашлянула.
Виктор вздрогнул и быстро вытер лицо рукавом.
— Извини, — сказал он. — Не хотел...
— Что случилось? — Людмила присела напротив.
Виктор долго молчал, потом тяжело вздохнул.
— Просто тяжело. Три года уже, а всё не могу простить себе.
— Что простить?
— Что не успел. Вовка мне когда-то очень помог. Много лет назад. А я... не успел даже спасибо сказать как надо.
Людмила нахмурилась.
— О чём ты?
— Неважно. Извини, что расстроил тебя. Я завтра уезжаю. Все дела закончил.
Утром седьмого дня Виктор собрал вещи. Людмила приготовила ему в дорогу бутерброды.
— Спасибо, что приютила, — сказал он, застёгивая куртку. — Ты очень добрая.
— Да ладно тебе. Приезжай ещё, если что.
Виктор кивнул, но Людмила почему-то поняла, что больше он не приедет. Он обнял её неловко, по-родственному, и вышел за дверь.
Людмила зашла в зал и увидела на столе белый конверт. Она взяла его в руки — внутри явно были деньги. Много денег. Людмила открыла конверт дрожащими пальцами.
Двести тысяч рублей. Аккуратные купюры, перетянутые банковской лентой.
И записка.
«Людочка, это тебе. Я знаю, ты в трудном положении — дочь учится, кредит висит. Вова когда-то спас меня, дал денег на операцию матери. Я обещал вернуть, но не успел — он умер. Вот я и возвращаю долг. Не отказывайся. Это честно. Виктор».
Людмила опустилась на стул. Слёзы потекли сами собой. Она и не знала. Вова никогда не рассказывал о таких вещах. Он вообще был скрытным на добрые дела — помогал, но молча, не хвастаясь.
Она достала телефон и набрала номер Виктора. Тот ответил не сразу.
— Алло?
— Виктор, ты... зачем? — голос её дрожал. — Это же огромные деньги.
— Это долг, Людочка. Честный долг. Моя мама прожила ещё восемь лет после операции. Я тогда только начинал работать, денег не было. Вова дал без вопросов. Сказал: «Отдашь, когда сможешь». Я копил. Долго. А потом узнал, что его уже нет.
— Но...
— Просто помни Вовку хорошим. Он был настоящим человеком. Таких мало.
Людмила утерла слёзы.
— Спасибо. Спасибо тебе.
— Не за что. Береги себя и дочку.
Связь прервалась.
Людмила сидела на кухне, сжимая в руках записку. За окном светило весеннее солнце. Где-то во дворе смеялись дети. Забор блестел свежей краской.
На следующий день она пошла в банк и досрочно погасила кредит за ипотечную квартиру. Оставшиеся деньги перевела Ирине — дочь как раз собиралась на практику за границу, но не могла себе позволить из-за нехватки средств.
Вечером Людмила достала старый фотоальбом и долго смотрела на фотографии мужа. Вова улыбался с пожелтевших снимков — простой, добрый, немногословный.
— Спасибо тебе, — выдохнула тихо. — За всё.
И впервые за три года почувствовала не горечь утраты, а тихую благодарность. За то, что он был. За то, что любил. За то, что оставил после себя не только память, но и добро, которое вернулось, когда было так нужно.
Добро всегда возвращается. Просто иногда нужно подождать.