Светлана Петровна сидела на кухне с чашкой остывшего чая и смотрела, как дочь мечется по квартире с вещами. Вика то выбегала из комнаты с охапкой одежды, то возвращалась обратно, бормоча что-то про зарядки и документы. Через два часа ее рейс, и она улетает в Москву. Насовсем.
- Мам, ну ты чего? - Вика остановилась в дверях, увидев мамино лицо. - Не грусти. Я же буду приезжать. На праздники, на каникулы. Это же не навсегда.
Светлана Петровна кивнула, но внутри все сжалось. Навсегда. Конечно, навсегда. Дочь поступила в московский университет, на бюджет. Умница, красавица. Гордость матери. А теперь уезжает за тысячи километров, в другую жизнь.
Двадцать лет они жили вдвоем. Двадцать лет Светлана растила дочь одна, без мужа, без помощи. Отец Вики ушел, когда девочке было всего три месяца. Просто собрал вещи и ушел. Сказал, что не готов к отцовству, что ему нужна свобода.
Светлана тогда ревела неделями. А потом взяла себя в руки и решила - вырастит дочь сама. И вырастила. Работала на двух работах, экономила на всем, только бы Вике хватало. Репетиторы, кружки, одежда приличная. Все для дочери, все ради дочери.
И вот теперь Вика уезжает. Взрослая, самостоятельная. Ей восемнадцать, она поступила в престижный вуз, у нее вся жизнь впереди.
А у Светланы Петровны что впереди? Пустая квартира, работа, тишина.
- Мам, я правда буду приезжать, - повторила Вика, обнимая мать. - И ты ко мне приедешь. Посмотришь Москву, погуляем вместе.
- Конечно, доченька, - улыбнулась Светлана Петровна. - Конечно, приеду.
В аэропорту они простояли у стойки регистрации молча. Вика нервничала, теребила ремешок сумки. Светлана Петровна смотрела на дочь и старалась впечатать в память каждую черточку - родинку над бровью, привычку закусывать нижнюю губу, когда волнуется, ямочку на левой щеке. Чтобы потом, когда будет совсем невыносимо одной, закрывать глаза и видеть. Ну все, мам. Мне пора.
- Иди, доченька. Иди.
Обнялись крепко, долго. Вика заплакала, Светлана Петровна сдержалась. Нельзя плакать, нельзя показывать дочери, как страшно ей остаться одной.
Вика помахала рукой и скрылась за поворотом. Светлана Петровна стояла еще минут десять, смотрела на то место, где только что была дочь. Потом развернулась и пошла к выходу.
Дома было тихо. Непривычно тихо. Раньше всегда слышалась музыка из Викиной комнаты, или она с подругами по телефону болтала, или просто ходила, что-то напевала. А теперь тишина.
Светлана Петровна зашла в дочкину комнату. Аккуратно заправленная кровать, пустой письменный стол, открытый шкаф с оставшейся одеждой. Половину вещей Вика забрала, половину оставила.
Села на кровать и заплакала. Тихо, беззвучно. Двадцать лет. Двадцать лет они были неразлучны. Вика была смыслом ее жизни, центром вселенной. А теперь дочь улетела в свою жизнь, а мать осталась в пустой квартире.
Подруга, Ирина, позвонила вечером.
- Ну что, проводила?
- Проводила.
- Как ты?
- Нормально.
- Света, не ври. Я тебя двадцать лет знаю. Плачешь?
- Плачу.
- Приезжай ко мне. Посидим, поговорим.
- Не надо, Ир. Спасибо. Я лучше дома посижу.
Ирина вздохнула.
- Света, ты же понимаешь, что это нормально? Дети вырастают, уезжают. Так и должно быть.
- Понимаю.
- Тогда зачем страдаешь?
- Не знаю.
Повесила трубку и снова зашла в Викину комнату. Села за письменный стол, открыла ящик. Там лежали старые тетради, дневники, какие-то бумажки.
Достала один дневник, открыла наугад. Почерк Вики, неровный, детский: «Сегодня мама купила мне новое платье. Красивое, с цветочками. Я его очень люблю. Мама - самая лучшая на свете».
Светлана Петровна улыбнулась сквозь слезы. Сколько лет этой записи? Лет десять, наверное. Вика тогда еще маленькая была, во второй класс ходила.
Перелистнула страницы. Еще одна запись: «Сегодня мама не пришла на праздник в школу. Она работала. Все дети с мамами были, а я одна. Мне было грустно».
Сердце сжалось. Светлана Петровна помнила тот праздник. День матери, кажется. Она просила отпроситься с работы, но не пустили. Завал был страшный, и она не могла уйти. Учительница, Вера Николаевна, звонила вечером. Голос у нее был расстроенный. Говорила, что Вика после праздника в угол забилась и всхлипывала, пока остальные дети с мамами фотографировались.
На следующий день Светлана Петровна примчалась из магазина с огромной коробкой - куклой, о которой Вика мечтала уже полгода. Думала, авось так совесть меньше грызть будет.
Вика обрадовалась, перестала дуться. А обида, видимо, осталась. Вот и записала в дневник.
Листала дальше. Чем дальше листала, тем больше находила похожих записей. То «мама обещала прийти на концерт, но не пришла», то «хотела с мамой в парк, но она устала». Светлана Петровна работала как проклятая - утром в школу техничкой, вечером в магазине на кассе. Все чтобы Вике и одежда приличная была, и на кружки хватало. А Вика просто хотела, чтобы мама была рядом.
Закрыла дневник и положила обратно. Встала, прошлась по комнате. На стене висели фотографии. Вот Вика в первый класс идет, с огромным букетом. Вот на выпускном в девятом классе. Вот с подругами на море. Вот с мамой, обнявшись.
На этой фотографии Вике лет пятнадцать. Они тогда в санаторий ездили, первый раз за много лет. Светлана Петровна накопила денег, взяла отпуск, и они поехали. Провели вместе две недели. Гуляли, разговаривали, смеялись.
Вика тогда сказала: «Мам, как хорошо, что мы вместе. Жаль, что так редко». И Светлана Петровна обещала, что теперь будет чаще отпрашиваться, чаще будет проводить время с дочерью.
Но не получилось. Работа, дела, заботы. Опять дом-работа-дом. И Вика росла, взрослела, отдалялась.
В последние годы они вроде бы и жили вместе, но каждая своей жизнью. Вика училась, гуляла с друзьями, готовилась к экзаменам. Светлана Петровна работала, уставала, приходила домой поздно.
Разговаривали мало. За ужином перекинутся парой фраз, и все. Вика уходила к себе в комнату, Светлана Петровна садилась перед телевизором.
А ведь раньше они столько разговаривали! Когда Вика маленькая была, рассказывала обо всем - о садике, о школе, о друзьях, о своих мечтах. Светлана Петровна слушала, советовала, поддерживала.
Когда это закончилось? Когда дочь перестала делиться с матерью?
Наверное, лет в четырнадцать. Тогда у Вики появились свои секреты, своя жизнь. Она стала закрывать дверь в комнату, перестала рассказывать о своих делах. На вопросы отвечала односложно: «Нормально. Хорошо. Да».
Светлана Петровна тогда подумала - подростковый возраст, пройдет. Все через это проходят. Но не прошло. Дистанция только увеличивалась.
И вот теперь Вика уехала. Взрослая, самостоятельная, чужая.
Телефон зазвонил. Вика.
- Мам, привет! Я прилетела. Тут все классно! Общага нормальная, соседки приличные. Завтра пойду документы оформлять.
- Молодец, доченька. Как долетела?
- Нормально. Мам, не скучай, ладно? Я же скоро приеду.
- Не скучаю. Иди, устраивайся. Позвонишь потом?
- Конечно. Целую!
Положила трубку. «Не скучай». Как же не скучать, когда вся жизнь была для дочери? Когда каждое утро начиналось с мысли - что сегодня приготовить Вике на завтрак? Когда каждый вечер думала - успеет ли дочь домой до темноты?
А теперь не нужно готовить завтрак. Не нужно переживать, когда придет. Вика далеко, в другом городе, живет своей жизнью.
Первый месяц был самым тяжелым. Светлана Петровна приходила с работы в пустую квартиру и не знала, чем себя занять. Раньше была готовка, уборка, стирка. Теперь готовить не для кого, убирать почти нечего.
Ирина снова позвонила, позвала в кино. Светлана Петровна согласилась. Они сходили на какую-то комедию, потом посидели в кафе.
- Ну как ты? - спросила Ирина.
- Потихоньку.
- Света, может, тебе надо чем-то заняться? Ну, найти хобби какое-нибудь? Или на курсы пойти?
- Зачем?
- Чтобы отвлечься. Чтобы жизнь не останавливалась.
- Моя жизнь и остановилась, Ир. Двадцать лет я жила для дочери. А теперь дочери нет.
- Дочь есть. Просто она выросла.
- Выросла и уехала.
Ирина вздохнула.
- Слушай, а у тебя никогда не было желания устроить свою личную жизнь? Ну, после развода?
Светлана Петровна пожала плечами.
- Некогда было. Работа, дочь. Где там личную жизнь устраивать?
- А сейчас?
- Сейчас поздно. Мне сорок три года, Ир. Какая личная жизнь?
- Почему поздно? Полно женщин и в пятьдесят, и в шестьдесят устраивают личную жизнь.
- Не хочу я.
- Не хочешь или боишься?
Светлана Петровна задумалась. Правда, боится? Боится впустить в свою жизнь кого-то нового? Боится, что не получится, что снова бросят?
После того, как ушел Викин отец, она зареклась связываться с мужчинами. Решила, что хватит, наигралась. Теперь только дочь, только работа.
Были, конечно, попытки. Пару раз коллеги приглашали на свидания. Один раз даже сходила. Сидели в ресторане, мужчина рассказывал о себе, о своих достижениях. Светлана Петровна слушала и думала о том, что дома Вика одна сидит, ждет.
Больше на свидания не ходила.
- Наверное, боюсь, - призналась она Ирине. - Боюсь разочароваться снова.
- Света, тебе надо отпустить прошлое. И надо отпустить Вику. Она выросла, у нее своя жизнь. А у тебя должна быть своя.
- У меня и есть своя.
- Какая? Работа и пустая квартира?
Светлана Петровна промолчала. А что тут скажешь? Правда же.
Вика звонила редко. Раз в неделю, не чаще. Говорила, что учеба трудная, времени мало. Рассказывала коротко - что ела, куда ходила, как экзамены.
На зимние каникулы не приехала. Сказала, что подрабатывает, деньги нужны.
- Вик, я могу отправить тебе денег, - сказала Светлана Петровна.
- Не надо, мам. Я сама заработаю.
- Но ты же на каникулы домой собиралась...
- Мам, ну не получается. Извини. На лето точно приеду.
Повесила трубку. Светлана Петровна села на диван и уткнулась лицом в подушку. Не приедет. Дочь не приедет.
Новый год встречала с Ириной и ее семьей. Муж Ирины, два сына. Шумно, весело. Светлана Петровна улыбалась, поддерживала разговор, но внутри была пустота.
После боя курантов Вика прислала сообщение: «С Новым годом, мам! Целую!» И все.
Светлана Петровна написала длинный ответ - как скучает, как ждет, когда дочь приедет. Потом стерла и написала коротко: «И тебя, доченька. Люблю».
Весной Ирина притащила Светлану Петровну на танцы. В их городе открылась студия для взрослых, где учили бальным танцам.
- Ну пойдем, - уговаривала Ирина. - Будет весело. Познакомишься с людьми, отвлечешься.
Светлана Петровна сопротивлялась, но Ирина настояла. И они пошли.
На первом занятии было неловко, стыдно. Светлана Петровна чувствовала себя неуклюжей, старой. Но преподаватель, молодой парень, улыбался, подбадривал, и постепенно стало легче.
Через месяц она уже ходила на танцы с удовольствием. Это действительно отвлекало. Час в неделю можно было не думать о пустой квартире, о дочери, которая не звонит.
В группе был мужчина, Сергей. Лет пятидесяти, высокий, седоватый. Танцевал хорошо, с юмором относился к своим ошибкам. Однажды после занятия пригласил Светлану Петровну на кофе.
Она хотела отказаться, но Ирина толкнула ее локтем.
- Иди. Просто на кофе.
Сидели в кафе, разговаривали. Сергей рассказал, что разведен, двое взрослых детей. Работает инженером. На танцы пришел, потому что врач посоветовал больше двигаться.
- А вы? - спросил он.
- Я? Дочь выросла, уехала учиться. Вот осталась одна.
- Понимаю. У меня дети тоже далеко. Редко видимся.
- Скучаете?
- Скучаю. Но это жизнь. Дети должны улетать из гнезда.
Светлана Петровна улыбнулась.
- Легко говорить.
- Трудно отпускать, - согласился Сергей. - Но надо. Иначе мы им крылья подрежем.
Они стали встречаться после танцев. Просто гуляли, разговаривали, пили кофе. Светлана Петровна ловила себя на мысли, что ждет четверга - дня, когда занятия.
Ирина радовалась.
- Вот видишь! А ты говорила - поздно, не хочу.
- Мы просто друзья, Ир.
- Пока друзья. А там посмотрим.
Летом Вика действительно приехала. На две недели. Светлана Петровна готовилась к ее приезду как к празднику. Убралась в квартире, накупила продуктов, приготовила любимые Викины блюда.
Дочь приехала загорелая, веселая. Рассказывала о Москве, о друзьях, о учебе. Светлана Петровна слушала и радовалась. Вот она, дочка. Рядом, дома.
Но через три дня поняла - Вика здесь, но ее как будто нет. Дочь постоянно сидела в телефоне, переписывалась с кем-то, смеялась. Встречалась со старыми друзьями, уходила на целый день.
Светлана Петровна пыталась разговаривать, спрашивала о делах. Вика отвечала коротко, не вдаваясь в подробности.
- Вик, может, сходим куда-нибудь вместе? В кино, или погуляем?
- Мам, я уже договорилась с девчонками. Извини.
- Ну хоть один вечер проведем вместе?
Вика вздохнула.
- Хорошо, мам. Завтра.
Но на следующий день позвонил какой-то парень, и Вика снова ушла.
Светлана Петровна сидела на кухне и понимала - дочь уже не ее. У Вики своя жизнь, свои интересы. А мать - просто место, куда можно приехать переночевать.
Перед отъездом Вика обняла мать.
- Мам, спасибо, что ты есть. Я люблю тебя.
- И я тебя, доченька.
- Только ты не грусти, ладно? Я скоро еще приеду.
- Хорошо.
Но Светлана Петровна знала - не скоро. И поняла - так и должно быть. Дети вырастают и уходят. Это нормально.
Вопрос в другом - что делать матери, которая всю жизнь посвятила ребенку?
После Викиного отъезда Светлана Петровна позвонила Сергею.
- Сергей, погуляем сегодня?
- Конечно. Во сколько?
- Через час устроит?
- Отлично.
Гуляли по парку, разговаривали. Сергей травил байки про своего начальника, который вечно путал чертежи, и Светлана ловила себя на том, что смеется - по-настоящему, от души. Когда в последний раз так было?
Неожиданно для себя она сказала:
- Всю жизнь я для Вики прожила. От и до. А теперь дочери нет рядом. И я не знаю, как жить дальше.
Сергей остановился, посмотрел на нее и сказал:
- Жить для себя.
- А я не умею.
- Научишься.
И взял ее за руку.
Светлана Петровна не отдернула. Они пошли дальше, держась за руки. И впервые за много месяцев на душе стало легко.
Может, Ирина права. Может, надо отпустить прошлое и начать жить для себя. Дочь выросла, дочь счастлива. А мать имеет право на свое счастье.
Через год Сергей сделал предложение. Светлана Петровна согласилась.
Вика, узнав об этом, сначала удивилась, потом обрадовалась.
- Мам, я так рада за тебя! Ты заслуживаешь быть счастливой.
- Ты не против?
- Что ты! Наоборот, я рада. А то переживала, что ты одна сидишь.
Переживала. Значит, думала о матери. Просто не показывала.
Свадьба была небольшая, скромная. Вика приехала, познакомилась с Сергеем, подружилась с его детьми.
На свадьбе она подошла к матери и обняла.
- Мам, прости меня.
- За что, доченька?
- За то, что уехала. За то, что редко звоню. За то, что выросла и ушла.
Светлана Петровна улыбнулась.
- Ты ни в чем не виновата. Ты просто живешь свою жизнь. Так и должно быть.
- Но тебе было тяжело.
- Было. Но я справилась.
Вика заплакала.
- Я тебя очень люблю, мам.
- И я тебя, моя хорошая.
Обнялись крепко, долго.
Когда Вика уехала обратно в Москву, Светлана Петровна не плакала. Она помахала дочери рукой, вернулась домой, где ждал Сергей, и поняла - жизнь продолжается.
Дочь выросла и улетела. Но она счастлива. А мать нашла свое счастье.
И это правильно. Так и должно быть.