«А что мне ещё оставалось?» — в который раз задавал себе риторический вопрос Мартын, продираясь сквозь густую лесную чащу и постоянно оглядываясь.
Всего час назад он, обычный крестьянский парень, заехал кулаком в рожу наглому отпрыску помещика, лапавшему его девушку, Агафью, с которой он гулял вот уже целый месяц. Застал он их возле сеновала, куда младший Ланцов, очевидно, потащил упирающуюся местную красавицу.
Ну да, малость не рассчитал богатырской силушки, и оборзевший молодчик, похоже, отправился к праотцам. По крайней мере, когда Мартын подскочил к рухнувшему на траву парню в дорогом рединготе, тот не дышал и был бледен лицом как мел, глаза закатились и сердце не билось.
А тут ещё Агафья, за которую он вступился, заорала не своим голосом: «Убил! Степана Аркадьевича убил, окаянный!» — и сама чуть ли не с кулаками налетела на Мартына. Тот сообразил, что неспроста Степан Ланцов её щупал и, скорее всего, не впервые. Ему как-то говорила про это сестра, Марья, с которой они жили вдвоём после смерти родителей, но он отмахнулся: «Придумываешь!»
Марье Агафья никогда не нравилась: смазливая, фигуристая девушка была настоящей красоткой по сравнению с ней. Вот Мартын тогда и подумал, что Марья с зависти приврала про его благоверную.
Да только ни веры ей, ни блага от неё Мартын не получил и, видимо, не получит уже. За ним после воплей истерящей Агафьи погнались местные мужики, а теперь небось подключилась к поимке беглеца и уездная полиция. У Ланцова Аркадия Аркадиевича, отца жертвы молодецкого удара, в уезде было полно связей. Впрочем, и без того случай был из ряда вон выходящий, каторгой в лучшем случае попахивающий.
Потому и искал спасения Мартын в лесу; хотел через него на Южный тракт выйти, а там махнуть на Дон, пусть попробуют его найти среди вольных людей. Сестру жалко оставлять, но у неё надёжный парень из соседней Хромовки есть, не пропадёт сестрица.
Вот только до Дона надо было ещё добраться, а про тамошнюю свободу Мартыну рассказывал престарелый дед Никодим, сам полвека назад нашедший в тех краях спасение и вернувшийся к старости доживать года в родную деревню. Теперь-то уже и вольные казаки не особо вольные, а переписаны в государев реестр и служат при войске, выступают в поход по первому приказу из столицы. После Крымской войны на Дону порядки ещё строже стали. А в лесах надолго не спрячешься, в глухих дубравах только лешему хорошо, конкурентов он со свету сживает, как поговаривал Никодим, развлекая молодёжь байками по вечерам. Нет в лесных чащах людям места по ночам.
Мартын надеялся, что всё-таки страна большая, и в такой дали от места преступления до него дела никому не будет – кто он и откуда взялся. В деревню-то теперь возвращаться было без вариантов, зарубят городовые по приказу Ланцова, даже с судом и каторгой возиться не будут.
— А Агафья, зараза, хороша, заливает, сто пудов, полиции, как я напал ни с того ни с сего на бедного парня! — рявкнул вслух и вскипел Мартын, проломившись через очередную заросль дикой смородины и оставив на ней клочок от рубахи. Без еды и денег немного шансов у него добраться до заветного Дона. Воровать он не обучен, постыдным делом считал, а есть и спать по пути где-то придётся. Придётся через свои принципы, видимо, переступать. Впрочем, до тракта ещё добираться долго, а в лесу уже смеркаться начинает. Ночевки среди деревьев не избежать, а в лесу зверья хватает, супротив него — безоружного, даже без ножа за поясом.
Так, размышляя, вывалился Мартын на лужайку и остановился, удивлённо таращась на словно выросшую из-под земли перед ним высокую избу. Откуда ей взяться посреди леса? Однако же стоит, приветственно горит тёплый свет в окошке, а дверь на добротном крыльце слегка приоткрыта. Почудился вдруг Мартыну слабый стон, будто о помощи просит кто-то. Звук повторился, исходя явно изнутри помещения. Проскользнули в нём неприятные, нечеловеческие, утробные нотки…
Мартын торопливо перекрестился и попятился, отступая обратно в лес, но деревья и кусты сомкнулись перед ним непроходимой стеной, через которую и заяц не протиснется. Ничего не оставалось как набраться храбрости и двигаться вперёд, к избе, дверь которой распахнулась, явно приглашая и ожидая его. И снова полный боли стон: «Помоги, Мартын!»
Бывал он с охотниками не раз в этих местах, на косуль, тетеревов охотился, грибы собирал. Мартын был готов поклясться — не было тут сроду никаких домов, кроме крохотных охотничьих сторожек. Где находятся последние, он наперечёт знал. Точно не здесь.
Трудно давался каждый шаг Мартыну, когда он ступал по застонавшему под его весом крыльцу. Но ещё страшнее ему стало, когда он увидел внутри избы странное существо, лежащее на топчане. Оно напоминало чрезвычайно худого человека, непомерно высокого, а в данном положении — чрезвычайно длинного. Существо выглядело бы измождённым, но тонкие руки и ноги тёмно-зеленоватого цвета были сплошь покрыты узловатыми мышцами. Кисти рук заканчивались тремя длинными пальцами с крючковатыми когтями. Телом оно было действительно похоже на мужчину, на бёдрах которого болтались оборванные короткие порты, но выше шеи, вместо головы, лежало что-то бесформенное, покрытое мелкими веточками, листвой, какими-то черными нитями, которые беспрестанно шевелились.
Мартын и не подумал бы, что это голова, если бы при его появлении в помещении на этом жутком овале не вспыхнули два зелёных круглых глаза и не раздалась очередная просьба: «Подойди».
Будто не своими ногами двигался парень к заворожившему его чудищу и тут же осознал, что оно ранено. В нескольких местах на впалом животе и мускулистой груди лежащего на топчане, торчали пронзившие его подобия гарпунов — длинных, шипастых игл, погружённых в плоть. Вокруг ран, в свете разгоревшихся лампад Мартын увидел концентрические чёрные круги, которые набухли и пульсировали, очевидно причиняя адскую боль хозяину избы.
— Кто ты? Как тебе помочь? — произнёс Мартын, остановившись рядом с существом.
— Я храню здешние леса. Бился с мёртвыми духами, поднятыми ведьмой из забытого погоста. Одолел, но сам не вытяну яд, даже прикоснуться не могу. И слуг лесных мне не даёт позвать отрава. Вытащи их. Смажь раны зельем из склянки на полке, — раненный оказался чрезвычайно разговорчивым, хотя далось ему это нелегко. Раны запульсировали, худое тело задрожало и начало выгибаться на лежаке. — Скорее!
Не отдавая себе отчёт в действиях, Мартын подчинился просьбе. Он сообразил из сказанного, что перед ним леший, тот самый, из баек Никодима. Помнил он и про фразу «со свету людей сживает ночью», понимал, что сейчас диковинное существо, может, и безобидно, а вот когда он ему окажет помощь, то кто знает, как оно обернётся. Но с другой стороны, положение у Мартына и так хуже некуда. Ночевать холодной сентябрьской ночью в лесу не хотелось, а так — хоть на ночлег попросится.
Вот и принялся он вытаскивать отравленные иглы из дрожащего тела лешего, мазать белой тягучей мазью налившиеся темнотой круги. Дважды пришлось увернуться от взмаха когтистой конечности, пропахавшей деревянную стену и вырвавшей из неё щепки. Попади Мартын под этот взмах — тут бы и закончился парень, но он ожидал что-то подобное, когда леший дёргался от сильной боли и непроизвольно хватался за воздух. Чтобы как-то успокоить и отвлечь лесную нечисть, он без умолку болтал, рассказывая о своих невзгодах, обидах и попытке избежать наказания за убийство.
Наконец он закончил болезненные процедуры и отступил на шаг, оценивая результаты своих трудов. Проколы на теле лешего практически затянулись, припухшая чернота вокруг них пропала, светящиеся зелёные глаза на уродливой голове буквально источали магическую энергию. Дело было сделано, хозяин лесов спасён. Мартын собрался с духом попроситься переночевать до утра, но леший поднялся, уселся на топчане и заговорил сам.
— Не нужно тебе здесь быть. Возвращайся в свою деревню. Жив тот, кого ты ударил, без сознания был всего лишь. Никто тебя не тронет, мой слуга посетил Ланцова в образе его почившей матери и убедил замять дело, а отпрыска воспитать как следует. Ну а девка твоя… сам решишь, — хозяин избы всё говорил и говорил, его слова растекались сладкой музыкой в сознании Мартына, который и верил, и не верил сказанному.
Мартын пробормотал невнятные слова благодарности, развернулся и дошёл до порога, когда его окрикнул леший.
— Чуть не забыл! Под половицей котомку возьми, заслужил. Не побоялся! — эти слова уже звучали так громко, что Мартын прикрыл уши. Он обернулся в последний раз взглянуть на лешего, но изба была пустой, на топчане не было никого.
Приподняв выступающую половицу, Мартын обнаружил там небольшую, но увесистую сумку из грубой ткани. Развязал верёвочку, заглянул внутрь и увидел пересыпь из серебряных и золотых монет — заслуженный им дар.
Не помня себя от радости и прижав к себе драгоценную котомку, побежал парень в сторону деревни. Он уже ни капли не сомневался в обещании, что всё с ним будет хорошо и никто его не тронет.
Когда вдали замаячили деревенские огоньки, ненадолго зажёгшиеся в подступающей темноте, он вначале направился к дому Агафьи. Прошагал полста шагов, потёр затылок, задумавшись. Мартын вспомнил, как она себя повела с ним в последней встрече, махнул рукой и сменил направление, теперь зашагав к своему дому, где его ждала сестра. Она-то его примет любого, не откажется ни в коем случае. А жить и добро наживать у них теперь есть на что. Спасибо лешему…
Автор: Дмитрий Чепиков