– Я не собираюсь праздновать Новый год с твоим безработным братом! – сорвалось у меня так резко, что соседская собака за стеной тявкнула в ответ. Но меня уже было не остановить.
– Он снова тут, снова со своими пакетами, вечно усталым лицом и взглядами «я тут ненадолго». Мы это слышим так часто, но результат один: неделями валяется у нас на диване!
Муж обернулся от холодильника, хлопнул дверцей и вспылил в ответ:
– Ну что, он тебе мешает? Человек в трудной ситуации! Новый год на носу, ты могла бы проявить хоть каплю понимания!
Я почти рассмеялась. Понимания? Сколько раз я уже проявляла его. Сколько раз это «недолго задержусь» превращался в расписание на полмесяца. Вся кухня превращалась в проходной двор. Мои планы на отдых – в пыль. Наш дом – в дешевый хостел.
А теперь – 30 декабря. Всё вокруг гудит предновогодней суетой, гирлянды мигают, даже воздух кажется более шумным от ожиданий праздника. А я стою посреди комнаты, держу руку на бедре и смотрю на мужа так, будто он впервые мне признался, что давно играл против нас.
В прихожей что-то грохнуло. Конечно. Это брат. Он всегда входил так, будто стены должны приветствовать его фанфарами.
– О, привет, – заглянул он в комнату с видом человека, которому уже всё давно разрешили. – Я тут сумки поставлю, ладно? У вас так тепло, прям добро пожаловать называется.
– Добро пожаловать? – хмыкнула я. – Ты как вообще собирался встретить Новый год? Опять у нас?
Он развёл руки.
– Да мне всё равно где. Главное – в компании. Тут уютно.
Муж тут же занял позицию миротворца:
– Ну что ты начинаешь? Он же не навсегда. На праздники просто…
– Просто? – я шагнула ближе, чтобы слова не растворились в воздухе. – Мы с тобой вообще-то планировали встретить Новый год вдвоём. Спокойно. Без гостей. Ты сам говорил, что устал от всей этой беготни. И вдруг – опа! – твой брат опять у нас. Почему всё меняется, когда дело касается твоей семьи?
Он опустил глаза. Это бесило ещё сильнее, чем возражения.
Я продолжила, уже почти не контролируя голос:
– У него своя мать, кстати. Почему он к нам? Почему он не к ней идёт? Или она тоже устала от его «недолгих» визитов?
Брат хмыкнул, почесал плечо и спокойно заявил:
– Мамка гостей не любит. Ей порядок подавай.
Ах вот как. А мне что – бардак любить? Складывать его носки? Выслушивать его ночные разговоры по телефону? Ждать, пока он уйдёт в душ раньше меня и заселится там на час? Весело, конечно.
Я глубоко вдохнула, попыталась хоть немного успокоиться. Но внутри уже кипело. Праздник, елка, мандарины – всё это должно было быть радостным, тёплым, домашним. А не очередной битвой.
Муж попытался меня приобнять, но я отстранилась.
– Тридцатое декабря, – сказала я тихо, но каждая буква звенела. – У нормальных людей сейчас — планы, подготовка, приятные хлопоты. А у нас что? Опять твой брат живёт на диване, и я должна делать вид, что счастлива? Ты же обещал, что если он ещё раз объявится без предупреждения, ты поговоришь с ним. А теперь что?
Слова повисли в тишине. Даже гирлянда на шкафу притихла.
Брат, будто не замечая моего состояния, бодро распахнул коробку с праздничной мишурой:
– Да ладно вам. Зато втроём веселее. Праздник же! Ну что вы как будто вам снег на голову упал?
Какой же он был беззастенчивый. Как будто границы чужой семьи – просто декорации для его удобства.
Я посмотрела на мужа. Он стоял между мной и своим братом, словно мальчишка, которого поставили перед выбором, а он так и не вырос, чтобы его сделать.
– Скажи хоть слово, – тихо произнесла я. – Хоть что-нибудь в мою сторону.
Муж открыл рот, но в этот момент брат бухнул свои сумки на пол, будто ставя точку в нашем споре.
Я почувствовала, как в груди что-то треснуло. Не громко. Но болезненно. Как будто у меня украли праздник, украли намерения, украли спокойствие.
И я поняла: всё это – ещё не финал. Это только начало очередного витка.
А завтра уже 31 декабря.
И если сегодня они думают, что я смирюсь… то завтра они очень удивятся.
С утра 31 декабря дом выглядел так, будто по нему прошёлся небольшой цунами-родственник. Муж спал, уткнувшись лицом в подушку, а его брат уже хозяйничал на кухне, громко хлопая крышками кастрюль, как будто у нас тут гастрономический фестиваль, а не чужая квартира, куда его опять «на пару дней» занесло.
Я вошла на кухню и сразу наткнулась на его довольное лицо.
– Доброе утро! – сказал он, наливая себе кофе. – Ты не против, что я твою чашку взял? У вас они удобные.
Я промолчала. Он продолжил, не заметив ничего:
– Я тут подумал, может, салатиков нарежем? Праздник всё-таки. Я могу помочь, если хочешь.
– А если не хочу? – спокойно спросила я, опершись ладонью о стол.
– Да как скажешь. Я непривередливый.
Конечно. Он непривередливый, потому что привередливость требует самостоятельности, а она у него – как снег в июле.
Муж появился в дверях, сонный, зевающий, тянущийся в мою сторону за примиряющей улыбкой.
– Давай не будем с утра, – тихо попросил он. – Сегодня же праздник.
Я вскинула брови.
– Праздник? У нас? А где он, этот праздник? В том, что твой брат живёт у нас как на курорте, а ты всё это поддерживаешь?
Муж мялся, как обычно. Он был хорошим человеком, добрым – но настолько мягким, что рядом с ним любой наглец превращался в хозяина ситуации. А его брат этим пользовался без малейшего стеснения.
Брат кстати уже поставил на плиту кастрюлю, не спросив ни слова.
– Ты чем занят? – спросила я холодно.
– Да я суп сварю, раз уж всё равно тут. Новый год – стол нужен.
Я вдохнула глубже. Не кричать. Не срываться. Не сейчас.
– Ты живёшь у нас. Ты ешь у нас. Ты пользуешься всем у нас. И ты сейчас ещё и… командуешь?
Он удивлённо вскинул брови.
– Да я не командую. Просто делаю, что нужно.
– Кому нужно? – резко спросила я.
Он замолчал. Муж шагнул между нами, подняв руки, будто боится, что мы с братом сейчас начнём бросаться ножами из набора для стейков.
– Давайте обойдёмся без сцен. Новый год же…
– Ты повторяешься, – сказала я мужу тихо. – И всегда твои слова – просто воздух. Ничего не меняется. Я говорю тебе одно и то же годами: я хочу нормальную семью, нормальный дом, где никто не вторгается без спроса. Разве это слишком?
Он опустил взгляд, будто виноват в том, что вообще родился первенцем и родители возложили на него вечную обязанность «быть примером и помогать младшему брату».
Брат тем временем снова встрял:
– Ну вы какие-то нервные с утра. Я же не надолго. Может, на недельку. Пока дела порешаю. А там посмотрим.
У меня внутри что-то сорвалось с цепи.
– Недельку? – переспросила я ледяным голосом. – Ты сказал недельку… в прошлый раз. И в позапрошлый. И три месяца назад. А оставался, пока тебе не надоедало.
– Ну а что мне? У себя скучно. Мамка ворчит. А у вас… норм.
У вас. Норм.
Будто я не человек в этом «у вас». Будто я – не хозяйка. Будто я – не жена, а обслуживающий персонал с улыбкой «ничего-ничего, оставайтесь сколько хотите».
Я вытерла руки полотенцем, сняла фартук и положила его на стол.
– Всё. Я ушла.
– Куда? – удивился муж.
– Гулять. Дышать. Приводить голову в порядок. Потому что если я останусь тут ещё пять минут, Новый год мы встретим не с хлопушками, а с разборкой полиции.
И я ушла. В дверях ещё услышала голос брата:
– Ну вот… опять обижается. Я что-то сказал?
Вечер застыл над городом ещё до того, как стемнело полностью. На улицах пахло мандаринами и дымком от жареных каштанов, люди спешили, пакеты шуршали. Казалось, весь мир готовился к празднику. Кроме меня.
Я шла медленно, ощущая, как холодный воздух проникает глубоко, охлаждая злость, но оставляя ясность. И ясность эта была простой: я не хочу жить в роли третьего лишнего в собственной жизни.
Когда я вернулась домой ближе к девяти, из окна уже лился свет гирлянды. Внутри слышались голоса. И смех. Муж и его брат. Как будто всё отлично. Как будто ничего не произошло.
Я вошла в квартиру и увидела картину: брат на диване, ноги на столике, перед ним большая миска с салатом. Муж пытается что-то накрывать на стол.
– Ну ты где пропадала? – спросил брат с таким видом, будто мы старые друзья. – Мы тут уже разогнались, сейчас телевизор включим, поедим. Присоединяйся!
Я смотрела на него – и вдруг ясно поняла, что меня больше не обманешь новогодними огоньками, привычными оправданиями мужа и его вечной верой, что всё «само образуется».
Я подошла ближе.
– У меня одно условие, – сказала тихо, но так, что оба замолчали. – Либо он уходит. Сегодня. Либо этот Новый год ты встречаешь без меня.
Муж замер. Даже брат опустил вилку.
– Ты… серьёзно? – прошептал муж.
– полностью.
Брат фыркнул.
– Да ладно тебе. Новый год же.
Я повернулась к нему:
– Новый год – время чудес. Вот и давай начну с чуда. С твоего внезапного съезда.
Он отшатнулся.
Муж растерялся.
Но впервые за долгое время я чувствовала, что стою на своём, дерзай, чётко. И внутри – не злость, а спокойная решимость.
– Я не шучу, – сказала я. – И если ты, – я посмотрела на мужа, – сегодня не сделаешь выбор, я сделаю его сама.
И тишина стала гуще любого праздничного дыма.