Утро началось не со света, а с чувства. Джуди Хопс лежала на спине, уставившись в потолок, где трещина в штукатурке давно уже стала знакомым созвездием. Но сегодня она не видела в нём разбитый полицейский крузер. Сегодня она видела в нём карту. Карту нового, пугающего, но единственно возможного пути. Воздух в комнате пах не вчерашним страхом, а пылью, чистой тканью и… решимостью.
Она повернула голову. Ник спал, разметавшись, его рыжий хвост, пушистый и тяжёлый, лежал поверх её ног. Она осторожно тронула его за плечо.
— Ник.
Он пошевелился, не открывая глаз, издал недовольный, хриплый звук.
— Морковка, если это снова про унитазы или шашлыки, я сейчас начну выть на луну.
— Была бы она ещё в это время... Сегодня мы идём за одеждой. А потом — в департамент. Настоящий.
Ник открыл один глаз, золотистый и острый даже сквозь сонную дымку.
— День официального вживания в образ. Прекрасно. Надеюсь, у них там есть тест на устойчивость к истеричным крикам граждан. У меня по этой части большой опыт.
Они поднялись молча. Ритуал утреннего умывания, тщательной чистки меха, приведения себя в порядок занял больше времени, чем обычно. Каждое движение было осознанным, будто они готовились не к визиту в учреждение, а к выходу на сцену. Потом они надели свою единственную старую, но теперь чисто выстиранную и даже слегка отглаженную форму. Ткань была грубой, с памятью о боли и страхе, но сегодня это был не саван, а скорее доспехи, которые предстояло сменить на новые.
Вышли на улицу. Утренний Лос-Анджелес был прохладен и наполнен гулом пробуждающегося движения. Они шли быстро, чётко, не глядя по сторонам, но Джуди чувствовала на себе взгляды. Они были уже не такими острыми, как раньше — больше любопытными, иногда даже с улыбкой. Слухи разнеслись.
Ателье «Мадам Жюли» встретило их знакомой, прохладной тишиной. Сама мадам Жюли жестом пригласила их в примерочную, не произнеся ни слова. Новая одежда висела на вешалках. Для Джуди — комплект из тёмно-синих брюк идеального кроя, с высокой талией и свободой в шаге, и серой блузы из мягкой, но прочной ткани с аккуратными швами. Для Ника — зелёные брюки с продуманным внутренним разрезом у основания хвоста и коричневая рубашка свободного покроя. Они переоделись. Ткань облегла тела, нигде не жала, не стесняла движений. Джуди смотрела на своё отражение в большом трёхстворчатом зеркале и видела не жертву обстоятельств, а собранного, уверенного в себе профессионала. Ник, поправляя воротник, тоже выглядел иначе — не авантюристом, а серьёзным, опытным специалистом.
Мадам Жюли, появившись в дверях, окинула их оценивающим взглядом и едва заметно кивнула.
— Подходит. Удачи.
Они расплатились, забрали старую форму в пакете и почти бегом направились домой. Им нужно было принять душ, смыть с себя запах старой жизни и облачиться в новую перед главным испытанием.
Через час они снова вышли на улицу, но уже в другой ипостаси. В своей новой, строгой, гражданской, но безупречно сидящей одежде они шли к зданию полицейского участка 34-го округа. Каждый шаг отдавался в висках Джуди тяжёлым, ровным стуком. Сердце колотилось где-то в районе горла. Ник шёл рядом, его лицо было непроницаемым, но хвост был слегка напряжён и подёргивался на кончике.
Само здание участка было массивным, из серого бетона и стекла. Они поднялись по широким ступеням, толкнули тяжёлую стеклянную дверь и оказались в шумном, заполненном людьми фойе. За стойкой дежурный офицер, увидев их, на секунду замер, затем кивнул куда-то вглубь зала. Их уже ждали.
Офицер Риверс встретил их у входа в служебную зону. Он был в полной парадной форме, лицо серьёзное.
— По плану. Пойдёте за мной. Сначала — к сержанту по подготовке.
Он провёл их через общий зал, где на секунду стихли все разговоры, десятки пар глаз — офицеров, гражданских, задержанных — уставились на них, а затем поднялся гул удивлённых возгласов, смешков и шёпота. Джуди шла, глядя прямо перед собой, выпрямив спину. Ник шёл с показной, слегка надменной небрежностью.
Риверс вывел их через заднюю дверь на внутренний асфальтированный плац участка — площадку для построений и физической подготовки. Там их уже ждала группа. Пять полицейских в спортивной форме и сержант — мужчина лет пятидесяти, сложенный как скала, с коротко стриженными седыми волосами и холодными, оценивающими глазами цвета стали. Сержант Джефферсон.
— Новоприбывшие? Хопс и Уайлд? — его голос прозвучал резко, без приветствий. — В строй! Быстро!
Они неловко, но быстро встали в конец шеренги. Остальные офицеры, потные после уже начавшейся разминки, с нескрываемым любопытством и скепсисом разглядывали их.
— Разминка окончена! — рявкнул Джефферсон. — Первое упражнение! Бег по периметру плаца! Десять кругов! Темп высокий! Вперёд!
Их погнали. Джуди, несмотря на меньший рост, быстро нашла свой ритм. Её шаги были короткими, частыми, невероятно эффективными. Она бежала легко, как на тренировках в академии ZPD. Ник бежал рядом, его более длинные ноги покрывали расстояние с лисьей грацией и выносливостью. Они обогнали пару офицеров, что вызвало у тех недовольное ворчание.
— СТОЙ! — скомандовал Джефферсон. — Отжимания! Три подхода по тридцать! Начинай!
Джуди опустилась в упор лёжа. Её лапы встали на асфальт в идеальную позицию. Она начала. Её отжимания были не просто силовым упражнением — это был точный, ритмичный механизм. Вверх-вниз, без задержек, с идеальной техникой. Сержант Джефферсон, наблюдая, впервые за утро приподнял бровь. Ник отжимался с мощной, чуть более размашистой силой, но также чётко и без сбоев.
Потом были подтягивания на высокой перекладине. Здесь Ник, более лёгкий и цепкий, показал себя во всей красе. Он подтягивался быстро, почти без усилия, его хвост при этом висел прямо, как противовес. Джуди, с её меньшим весом, тоже выполнила норматив, хотя и с видимым напряжением.
Затем — комплекс силовых упражнений с гирями, упражнения на ловкость и координацию, работа с манекеном для отработки задержаний. Они работали на пределе, мех слипся от пота, дыхание стало хриплым, но они не сломались. Более того, в некоторых дисциплинах они выглядели даже предпочтительнее некоторых своих новых коллег по шеренге.
После двух часов изматывающей физподготовки сержант Джефферсон кивнул, и их повели в тир в подвале здания. Внутри пахло порохом, маслом и холодным металлом. Им выдали два стандартных полицейских пистолета Glock 17 — массивных, тяжелых, чужих.
— Ваше оружие, — сказал инструктор, сухощавый мужчина с внимательными глазами. — Три магазина. Знакомы?
— Принцип одинаков, — ответил Ник, уже осматривая затвор.
Джуди молча взяла свой пистолет. Вес был непривычным, баланс — другим. Но целиться и нажимать на спуск — это она умела.
— Готовы? Огневой рубеж, семь метров, стандартная мишень. Скоростная стрельба, три серии.
Джуди заняла стойку. Она не пыталась копировать человеческую позу. Она встала так, как ей было удобно — чуть присев, уперев одну лапу в другую для устойчивости. Она выдохнула, прицелилась. Первая серия выстрелов — ровная, чёткая группа чуть левее центра. Вторая — лучше. Третья — почти в «яблочко». Инструктор молча наблюдал.
Ник стрелял иначе — быстрее, агрессивнее, с лисьей реакцией. Его группа была шире, но все пули укладывались в зону поражения. Он стрелял как тот, кто делал это много раз, возможно, не всегда на стрельбище.
Когда отзвучали последние выстрелы, сержант Джефферсон, наблюдавший за всем со стороны, хмыкнул.
— Ладно. Не подвели. Идёмте.
Он повёл их по длинным коридорам обратно наверх, в кабинет капитана Рейеса. Капитан сил за столом, заваленным бумагами. Он не поднял головы, когда они вошли.
— Отчёт сержанта, — сказал он, всё ещё что-то печатая.
— Физподготовка — выше среднего. Стрельба — уверенная, особенно у Хопс. К работе готовы, — отчеканил Джефферсон.
— Спасибо, сержант. Свободны.
Джефферсон вышел. Капитан Рейес наконец посмотрел на них. Его взгляд был тяжёлым, изучающим.
— Хопс. Уайлд. Вы проделали нестандартный путь в моё подразделение. У вас нет диплома нашей академии. Нет гражданства. Нет даже биологической совместимости с нашей страховкой. — Он сделал паузу. — Но у вас есть навыки. И, как выяснилось, решимость. Риверс и Гомез за вас вписались. И вчерашний инцидент на бульваре говорит в вашу пользу.
Он открыл ящик стола и достал два кожаных чехла. Не пластиковые карточки. Настоящие, кожаные, с тиснёным гербом Департамента полиции Лос-Анджелеса. Он открыл один. Внутри лежало удостоверение. Настоящее. С фотографией Джуди, её именем, званием «Офицер полиции», подписью шефа департамента и печатью.
— Это не временный пропуск. Это ваши жетоны. С сегодняшнего дня вы — полноправные офицеры полиции Лос-Анджелеса, участок 34-го округа. Испытательный срок — стандартный. Все права, все обязанности.
Он протянул удостоверения. Джуди взяла своё дрожащими лапами. Оно было тяжёлым, твёрдым, настоящим. Совершенно таким же, как её старое удостоверение ZPD, только с другими символами.
— Вашу стандартную экипировку и форму выдадут завтра, к первой смене. Сегодня вы получите это. — Он достал ещё две коробки. В одной лежали стандартные полицейские рации, наручники, дубинки. В другой — их транквилизаторы. Чистые, отлаженные. — И ваше личное оружие. Оно проходит по категории «специальное средство», и вам разрешено его ношение.
Он откинулся на спинку кресла.
— Завтра вы выходите в патруль. Сначала с Риверсом и Гомезом. Потом — самостоятельно. Район вам дадим спокойный, но не dead. Законодательство, кодексы, процедуры — ваша задача изучить в кратчайшие сроки. Думаю, основы похожи на ваши, но не надейтесь на авось.
Капитан пристально посмотрел на них.
— Граждане будут в шоке. Кто-то обрадуется, увидев героев из мультика. Кто-то вызовет полицию на саму полицию. Если будут вопросы к вашему удостоверению — не спорите, не доказывайте. Говорите, чтобы звонили в нашу дежурную часть. Мы подтвердим. — Он указал пальцем на рацию. — Если попадёте в ситуацию, которую не можете разрешить, если нарвётесь на агрессию или что-то, что выходит за рамки, — немедленно запрашивайте второй экипаж по рации. Не вам их учить, как тут работать. Не геройствуйте. Вы здесь, чтобы служить и защищать, а не становиться поводом для скандала в прессе. Всё ясно?
Джуди выпрямилась, сжимая в лапе своё новое удостоверение.
— Так точно, капитан.
— Всё ясно, сэр, — ответил Ник.
— Хорошо. На этом всё. Завтра в семь, здесь, в полной экипировке. Риверс выдаст вам ключи от патрульной машины и проведёт инструктаж по району. Свободны.
Они вышли из кабинета, оглушённые, с тяжёлыми кобурами на поясах (одна — с Glock, другая — с транквилизатором), с рациями на ремнях, с настоящими полицейскими удостоверениями в карманах. В коридоре их ждали Риверс и Гомез. Риверс улыбнулся, впервые за день.
— Поздравляю, коллеги. Добро пожаловать в братство.
— Он… просто выдал нам всё, — прошептала Джуди, не веря своим глазам.
— Так и есть, — хмыкнул Гомез. — Капитан Рейес не любит полумер. Раз взял — так взял. Но и спрос будет полный. Не подведите.
Вечером они вернулись в свою квартиру. Усталость была приятной, мышечной, заслуженной. Они заказали огромную пиццу с двойным сыром и пепперони, купили в ближайшей кондитерской шоколадный торт с кремом. Джуди, словно на автопилоте, замесила тесто и испекла морковный пирог и партию маленьких морковных кексов с сахарной глазурью. Это был её способ отметить. Отметить возвращение домой. Пусть дом был другим.
Стол ломился от еды. Они ели, смеялись, вспоминали сегодняшние моменты — шок на лицах офицеров на плацу, холодный взгляд сержанта Джефферсона, вес настоящего жетона в лапе. Их новая, ещё не полицейская одежда висела на стуле, а рядом на столе лежали кобуры, рации и те самые, настоящие удостоверения.
Позже, лёжа в постели, Джуди прижалась к Нику, положив лапу ему на грудь.
— Мы полицейские, Ник. По-настоящему. Опять.
— Да, морковка, — его голос был тихим и усталым, но тёплым. — Только теперь полицейские в мире, где мы сами — самое странное происшествие в смену. Но зато с такими жетонами.
— И с тобой, — прошептала она.
— И с тобой, морковка— он обнял её крепче.
Они заснули под вечный, неумолчный рёв Лос-Анджелеса. Завтра этот город станет их работой. Их долгом. Их новым, чужым, но теперь уже своим домом. Их бросили в самое пекло, но дали в руки оружие, жетон и напарника. Для начала этого было достаточно. Более чем достаточно.
