— Черт, Аня, ну ты хоть в зеркало себя видела? Это же не женщина, это… желе.
Сергей брезгливо стряхнул невидимую пылинку с рукава своего безупречного бежевого пальто. Он стоял в прихожей, красивый, ухоженный, пахнущий дорогим парфюмом, который я подарила ему на годовщину. А я стояла напротив — в растянутой футболке с пятном от детской смеси на плече, с немытым пучком на голове и мешками под глазами, в которые можно было складывать картошку.
— Сереж, Мишке всего полгода, — тихо сказала я, чувствуя, как к горлу подступает ком. — У меня гормоны, я не сплю ночами. Это пройдет.
— Когда? — он скривился. — Я женился на фее, Аня. На звонкой, тонкой девочке 42-го размера. А сейчас… Я прихожу домой, и мне не хочется тебя. Вообще. Мне стыдно с тобой выйти к друзьям. Я мужчина, мне нужна эстетика, понимаешь?
Эстетика. Это было его любимое слово. У Сергея все должно было быть идеально: кофе только определенной обжарки, рубашки только из египетского хлопка, жена — только с обложки.
Он подхватил свой чемодан на колесиках.
— Я поживу у мамы. Или сниму квартиру. Мне нужно пространство. И тишина. Этот вечный ор меня доконал.
— Ты бросаешь нас? — голос предательски дрогнул. — Сыну шесть месяцев!
— Я не бросаю, я беру паузу, — он поправил шарф. — Приведи себя в порядок. Скинешь эти жуткие двадцать килограммов, перестанешь ходить как зомби — тогда и поговорим. Деньги буду переводить на карту.
Хлопнула дверь. Звук был сухим и коротким, как выстрел.
Я сползла по стене на пол. В соседней комнате захныкал Мишка, а я сидела и смотрела на свое отражение в шкафу-купе. Оттуда на меня глядела тетка. Не двадцатишестилетняя девушка, а уставшая, рыхлая тетка с потухшим взглядом.
«Желе», — пронеслось в голове.
В тот вечер я выплакала, кажется, всю жидкость из организма.
***
Первые два месяца я жила в тумане. Сергей действительно переводил деньги — сухо, по графику, ровно столько, чтобы хватало на еду и памперсы. Звонил раз в неделю, спрашивал «Как сын?» и быстро сворачивал разговор, если я пыталась заикнуться о нас.
Я заедала стресс. Булки, шоколад, сладкий чай по ночам, пока качала Мишку. Весы показали плюс еще три килограмма. Я перестала смотреть в зеркала. Завесила их полотенцами.
Дно я нащупала в мае. Мы гуляли с Мишкой на площадке. Я сидела на лавочке, доедая мороженое, когда услышала разговор двух мамочек неподалеку.
— Видела ту, в сером балахоне? — шепнула одна, кивая в мою сторону. — Бедный ребенок, у мамы такая одышка, пока она его из коляски доставала. Запустила себя девка, конечно. Муж, небось, гуляет.
Меня как кипятком ошпарило. Не из-за сплетен. А из-за того, что это была правда. Я поднялась, выбросила недоеденное мороженое в урну и пошла домой. Одышка действительно была. Мне было двадцать шесть, а чувствовала я себя на шестьдесят.
Вечером я позвонила маме.
— Мам, мне нужна помощь. Сможешь сидеть с Мишкой два вечера в неделю и в субботу утром?
— Господи, Анечка, случилось чего? Голос такой…
— Случилось, мам. Я возвращаю себе себя.
***
В зал я зашла, как на эшафот. Мне казалось, все пялятся на мои бока, которые предательски вываливались из леггинсов. Я забилась в самый дальний угол кардиозоны и начала ходить по дорожке.
— Неправильно ставите стопу, убьете колени, — раздался спокойный голос.
Я вздрогнула и чуть не улетела с дорожки. Рядом стоял парень. Не огромный «качок» с картинки, а поджарый, жилистый, с внимательными серыми глазами. На бейджике было написано «Кирилл».
— Я сама разберусь, — буркнула я, заливаясь краской.
— Как скажете. Мое дело предупредить. А потом реабилитация будет стоить дороже абонемента.
Он отошел, а я через пять минут почувствовала резкую боль в голеностопе. Пришлось ковылять к нему.
— Ладно. Покажите, как надо.
Кирилл оказался дотошным. Он не орал, как сержанты в фильмах, не сыпал мотивационными цитатами. Он просто методично объяснял механику тела.
— Аня, еда — это топливо, — говорил он через месяц, когда я ныла, что хочу торт. — Ты заливаешь в дорогую машину дешевый бензин и удивляешься, почему она не едет. Твое тело — это «Феррари», который ты держишь в гараже под грудой хлама.
— Мое тело — это «Жигули» после аварии, — мрачно шутила я.
— Посмотрим через полгода.
Сергей за это время ни разу не приехал. Видел сына по видеосвязи. Я камеру на себя не наводила. «Занят, проект, командировка», — его стандартные отговорки. Я знала через общих знакомых, что у него появилась какая-то «эстетка» из отдела маркетинга. Странно, но мне было уже не больно. Злость перегорела, остался только азарт.
Через полгода вес тронулся. Сначала медленно, потом быстрее. Я перестала задыхаться, поднимаясь на третий этаж.
На день рождения Мишки (ему исполнился год) Кирилл подарил мне абонемент на массаж.
— Тебе надо кожу подтянуть и расслабиться. Ты все время в напряжении, как струна.
— Кирилл, я не могу принять такой подарок, это дорого.
— Примешь. Это инвестиция в моего лучшего подопечного.
Мы начали общаться не только в зале. Оказалось, Кирилл — отец-одиночка, его жена ушла три года назад, оставив ему пятилетнюю дочь. Мы гуляли с детьми в парке. Мишка обожал его. Кирилл носил его на плечах, учил пинать мяч и никогда, слышите, никогда не говорил мне, что я «неэстетичная».
Однажды вечером, когда мы пили чай у меня на кухне (без сахара, конечно), он внимательно посмотрел на меня.
— Ты красивая, Ань. Ты даже не представляешь, насколько.
Я засмеялась, отмахнулась, но внутри что-то екнуло. Впервые за долгое время я почувствовала себя женщиной, а не функцией по уходу за ребенком.
***
Прошло два года с того дня, как хлопнула дверь.
Мишке было два с половиной. Он уже болтал без умолку и ходил в садик. Я вышла на работу, сменила гардероб и сделала каре, о котором давно мечтала.
44-й размер. Не тот 42-й, дистрофичный, как раньше, а здоровый, спортивный 44-й. Мышцы, осанка, упругая кожа. Но главное изменение произошло в глазах. Там больше не было страха.
Был пятничный вечер. Мы с Кириллом решили отметить мою небольшую победу — повышение на работе. Выбрали модный итальянский ресторан в центре.
Я надела изумрудное платье с открытой спиной. Оно сидело идеально. Кирилл, в белой рубашке и джинсах, смотрел на меня так, что еда в тарелке казалась лишней.
— Я сейчас, носик попудрю, — улыбнулась я и направилась в дамскую комнату.
Возвращаясь, я столкнулась с мужчиной в проходе.
— Прошу прощения, — вежливо сказал он, посторонившись.
Я подняла глаза. Это был Сергей.
Он изменился. Потяжелел. Лицо стало каким-то одутловатым, под глазами залегли тени. Той лощеной «эстетики» поубавилось, хотя костюм был все еще дорогой.
Он скользнул по мне оценивающим взглядом — типичным взглядом охотника. Улыбнулся уголком рта.
— Девушка, вы просто сногсшибательны. Мы раньше не встречались?
Он меня не узнал.
Я стояла и смотрела на отца своего ребенка, на человека, который выкинул меня из жизни, как сломанную куклу. И мне стало смешно.
— Встречались, Сережа.
Улыбка сползла с его лица. Он прищурился, вглядываясь в мои черты.
— Аня? — голос его дал петуха. — Да ладно… Быть не может.
— Может, — я спокойно поправила локон. — Привет.
Он ошарашенно оглядел меня с ног до головы. В его глазах читался шок, смешанный с каким-то жадным узнаванием.
— Ты… Ты выглядишь… Потрясающе.
— Я знаю.
— Слушай, я… Я как раз думал тебе позвонить, — он начал суетиться, приглаживая редеющие волосы. — С той… ну, с той девушкой не сложилось. Пустышка. А мы с тобой… У нас же семья, сын. Я погорячился тогда. Был сложный период, кризис.
Он сделал шаг ко мне, пытаясь взять за руку.
— Ты все правильно сделала, Анечка. Привела себя в порядок, как я и просил. Теперь ты снова соответствуешь. Может, поедем ко мне? Поговорим, обсудим все. Я соскучился.
Меня поразила его уверенность. Он искренне считал, что я все эти два года пахала в зале только ради того, чтобы снова заслужить право стоять рядом с его «величеством». Что я — удобная вещь, которую можно сдать в ремонт, а потом забрать обратно.
Я мягко, но решительно убрала руку.
— Я приводила себя в порядок не для тебя, Сережа. А для себя.
— Да брось, — он ухмыльнулся, возвращая привычный снисходительный тон. — Кому ты нужна с прицепом, кроме родного мужа? Ну, погуляли и хватит. Я прощаю тебе твои капризы.
В этот момент сзади подошел Кирилл. Он положил тяжелую, теплую руку мне на талию.
— Любимая, все в порядке? Тебя долго нет.
Сергей перевел взгляд на Кирилла. Оценил его широкие плечи, спокойную силу, уверенный взгляд. Сравнение было явно не в пользу бывшего мужа. Он как-то сразу сдулся, стал меньше ростом.
— Это кто? — процедил Сергей.
— Это мой мужчина, — ответила я, прижимаясь к плечу Кирилла. — И будущий отчим твоего сына, если ты продолжишь появляться раз в полгода.
— Аня, ты совершаешь ошибку, — зашипел Сергей, но в голосе уже слышалась неуверенность. — Мы же родные люди!
— Родные люди не называют жену «желе» и не бросают с грудным ребенком, когда ей плохо, — отрезала я. — Хочешь видеть Мишку — звони, договаривайся о встрече. Алименты — на карту. А меня в твоей жизни больше нет. Ты же хотел эстетики? Наслаждайся ею издалека.
Я развернулась, чувствуя, как подол платья красиво коснулся его ног.
— Пойдем? — тихо спросил Кирилл, когда мы отошли. — Это он был?
— Он.
— Ты как?
Я посмотрела на Кирилла, на его добрые глаза, в которых не было ни грамма осуждения или высокомерия. Вспомнила, как он учил Мишку кататься на самокате. Как делал мне чай с лимоном, когда я простыла.
— Я отлично, — честно ответила я. — Теперь я абсолютно, совершенно свободна.
Мы вернулись за столик. Я заказала десерт. Маленький кусочек тирамису. Я могла себе это позволить. Не потому, что отработаю в зале, а потому, что я люблю себя. И теперь меня любит тот, для кого я — не картинка, а живой человек.
А Сергей… Краем глаза я видела, как он одиноко сидит у барной стойки, вертит в руках бокал и все смотрит, смотрит в нашу сторону. Но поезд ушел. И этот поезд — «Феррари».
Спасибо, что дочитали! ❤️ Автор будет благодарен вашей подписке и лайку! ✅👍
Мои соцсети: Сайт | Вконтакте | Одноклассники | Телеграм | Рутуб.