– Сережа, ты опять забыл оставить деньги на коммуналку? – Елена стояла в прихожей, держа в руках квитанцию, которую только что достала из почтового ящика. – Тут долг за два месяца уже, пени капают.
Сергей, грузный мужчина с уже начавшей редеть шевелюрой, недовольно крякнул, завязывая шнурки. Он торопился на работу и меньше всего хотел сейчас обсуждать финансы.
– Лена, ну я же тебе говорил, у нас на заводе сейчас задержки. Кризис, поставки встали, – он выпрямился и развел руками, изображая искреннее сожаление. – Мне аванс дали копейки, я даже на бензин у ребят занимал. Заплати сама, у тебя же премия была в прошлом месяце.
– Моя премия ушла на ремонт твоей машины, если ты забыл, – тихо, но с нажимом напомнила жена. – И на продукты. Сереж, мы живем на мою зарплату третий месяц. Я не могу тянуть все одна. У меня сапоги просят каши, а я хожу в старых, потому что тебе нужно масло менять и страховку продлевать.
– Ой, ну началось! – Сергей закатил глаза. – Ты же женщина, ты должна быть мудрее. Потерпи немного. Я что, на диване лежу? Я работаю! Вот наладят поставки, получу все сразу и купим тебе твои сапоги. Хоть две пары. Всё, я побежал, опоздаю.
Дверь захлопнулась, оставив Елену в тишине коридора с квитанцией в руках. Обида горьким комом подступила к горлу. Она работала старшим бухгалтером в крупной торговой фирме, получала неплохо, но денег катастрофически не хватало. Сергей, работавший начальником цеха на производстве, последний год постоянно жаловался на урезание зарплаты, штрафы и простои. Елена верила, жалела, экономила на себе, стараясь, чтобы муж питался хорошо – ему же нужны силы, работа нервная.
Вечером того же дня Елена вернулась домой пораньше. Голова раскалывалась, и она решила прилечь. Проходя мимо гостиной, она заметила на диване планшет мужа. Экран светился – видимо, пришло уведомление. Елена хотела просто выключить гаджет, чтобы не садилась батарея, но взгляд невольно зацепился за всплывшее окно банковского приложения. Сергей, видимо, проверял баланс утром и забыл закрыть вкладку.
Цифры на экране заставили Елену замереть. Она протерла глаза, думая, что ей мерещится от усталости. Но нет. На счету «Накопительный» красовалась сумма с шестью нулями. А в истории операций за сегодняшнее утро значилось: «Зачисление зарплаты – 145 000 рублей». И чуть ниже: «Премия – 60 000 рублей».
Елена медленно опустилась в кресло. В ушах шумело. Сто сорок пять тысяч. И это только за этот месяц. А он утром говорил про задержки и копеечный аванс. Она пролистала историю операций вниз. Каждый месяц, в одни и те же числа, приходили крупные суммы. Никаких простоев, никаких штрафов.
Зато были расходы. «Ресторан "Охота" – 12 000», «Магазин автозапчастей (тюнинг) – 45 000», «Ювелирный салон "Алмаз" – 25 000». Елена вспомнила ту неделю. У нее тогда был день рождения. Сергей подарил ей букет хризантем и коробку конфет, сказав, что на большее нет денег. Кому же предназначалась покупка в ювелирном?
Первым порывом было устроить скандал. Разбить этот планшет об стену, вышвырнуть вещи мужа в окно. Но Елена, как опытный бухгалтер, умела работать с холодными цифрами. Эмоции – плохой советчик. Она сделала несколько глубоких вдохов, сфотографировала экран планшета на свой телефон и положила гаджет на место.
В голове начал складываться план. Холодный и расчетливый, как годовой отчет.
Когда Сергей вернулся с работы, дома пахло не привычным борщом или котлетами, а какой-то зловещей свежестью проветренной квартиры. На кухонном столе было пусто.
– Ленусь, я дома! – крикнул он из коридора, предвкушая сытный ужин. – Есть чего пожевать? Голодный как волк.
Елена вышла из спальни. На ней был новый домашний костюм, который она берегла «для особых случаев», а лицо выражало абсолютное спокойствие.
– Привет, – ровно сказала она. – Еда в холодильнике.
Сергей потер руки и направился на кухню. Открыв дверцу большого двухкамерного холодильника, он застыл. Картина была, мягко говоря, необычной. Полки были разделены ярко-красной изолентой ровно посередине.
На левой стороне, которая была забита до отказа, лежали аппетитные куски буженины, красная рыба в вакууме, дорогие сыры, свежие овощи, баночки с йогуртами, фрукты и кастрюля с чем-то ароматным.
На правой стороне сиротливо лежал десяток яиц категории С2, пачка самого дешевого маргарина, половинка черствого батона и банка просроченных шпрот, которые стояли в кладовке с прошлого Нового года.
Сергей обернулся к жене, глупо моргая.
– Лен, это что за инсталляция? Мы что, в "Квартирный вопрос" играем? Где мой ужин?
– Твой ужин, Сережа, на правой стороне, – невозмутимо ответила Елена, наливая себе стакан дорогого апельсинового сока из пакета, стоящего, разумеется, слева. – Я провела ревизию семейного бюджета. Поскольку у тебя на заводе кризис, задержки и платят копейки, я решила, что будет несправедливо требовать от тебя вложений в общий котел.
– Чего? – Сергей нахмурился, не понимая, шутит она или нет.
– Ну смотри, – Елена села за стол, положив ногу на ногу. – Я получаю зарплату и трачу её на себя. Ты получаешь свои... сколько там? Пятнадцать тысяч аванса? И тратишь их на себя. Коммуналку, так и быть, в этом месяце я оплатила, но со следующего делим пополам. Строго по счетчикам.
– Ты с ума сошла? – Сергей нервно хохотнул. – Мы же семья! Какой еще раздел полок? Что за детский сад?
– Никакого детского сада. Чистая экономика. Я устала тянуть лямку одна. Я хочу есть качественные продукты, но я не могу кормить ими взрослого мужчину, который не вносит ни копейки. Поэтому, дорогой, справа – продукты, купленные на те деньги, которые ты мне дал в этом месяце. А именно – ноль рублей. Но я женщина добрая, поэтому выделила тебе гуманитарную помощь в виде яиц и батона.
Сергей побагровел.
– Ты попрекаешь меня куском хлеба? Я же объяснял, у нас временные трудности! Ты что, не можешь поддержать мужа в тяжелый период?
– Могу, – кивнула Елена. – И поддерживаю. Крыша над головой у тебя есть, свет горит, вода течет. А вот кормить здорового мужчину деликатесами за свой счет я больше не намерена. Хочешь сыр? Купи. Хочешь мясо? Заработай.
– Да подавись ты своим сыром! – рявкнул Сергей, хлопнув дверцей холодильника. – Обойдусь! Тоже мне, королева нашлась. Посмотрим, как ты запоешь, когда у меня дела наладятся.
Он демонстративно заварил себе пустой чай и ушел в гостиную, громко включив телевизор. Елена лишь усмехнулась. Начало было положено.
Следующие три дня прошли в атмосфере холодной войны. Сергей принципиально не прикасался к «левой стороне», всем своим видом демонстрируя оскорбленную добродетель. Он питался в столовой на заводе (как он утверждал), а вечером демонстративно жевал бутерброды с тем самым маргарином, громко вздыхая.
Елена же вела себя так, словно ничего не происходит. Вечерами она готовила. И не просто макароны, а изысканные блюда. В первый вечер она запекла форель в сливках. Аромат рыбы и специй поплыл по квартире, проникая в каждую щель. Сергей, сидевший перед телевизором, несколько раз сглатывал слюну, но гордость не позволяла ему подойти.
На второй день Елена жарила стейки. Сочные, мраморные куски говядины шкворчали на сковороде, дразня обоняние. Она села ужинать на кухне, красиво сервировав стол: салфетка, нож, вилка, бокал красного вина. Сергей зашел на кухню якобы попить воды.
– Не жирно будет? – буркнул он, косясь на мясо. – У нас, между прочим, долги за квартиру были, а ты мясо по полторы тыщи за килограмм покупаешь.
– Долги оплачены, – спокойно ответила Елена, отрезая кусочек стейка и отправляя его в рот. – Ммм, прожарка медиум, идеально. Сереж, я свои деньги заработала. И трачу их так, как считаю нужным. Ты же свои тратишь на... что там? Бензин? Вот и питайся бензином.
– Язва, – прошипел муж и, схватив из своего «сектора» яйцо, принялся варить его в ковшике.
На четвертый день оборона Сергея дала трещину. Вечером он пришел домой злой и голодный. В заводской столовой был санитарный день, а денег в кармане, как он привык говорить жене, не было. На самом деле наличные у него были, и немалые, но тратить их на продукты, когда дома полный холодильник еды, купленной женой, ему не позволяла патологическая жадность. Он привык, что быт – это забота Елены.
Он открыл холодильник. На левой полке стояла большая кастрюля с домашней солянкой. Запах копченостей, даже из-под крышки, кружил голову. На его полке было пусто – яйца закончились, батон заплесневел.
Сергей оглянулся. Елена принимала душ, вода шумела. «Не заметит», – решил он. Он достал половник, тарелку и быстро, стараясь не греметь, налил себе полную порцию густого супа. Отрезал ломоть «левого» хлеба, щедро намазал «левой» сметаной.
Он ел торопливо, обжигаясь, глотая большие куски. Вкусно было невероятно. Когда тарелка опустела, он быстро сполоснул ее и поставил в сушилку. Половник вытер и положил на место. Идеальное преступление.
Однако он не учел одного. Елена была педантична.
Выйдя из душа, она зашла на кухню выпить воды. Открыла холодильник, окинула взглядом полки. Потом достала кастрюлю с солянкой.
– Сережа! – позвала она громко.
Муж появился в дверях, делая вид, что увлеченно читает новости в телефоне.
– Чего тебе?
– Ты ел суп?
– Я? – он округлил глаза. – С чего ты взяла? Мне твои подачки не нужны. Я в кафе поел.
Елена молча указала на кастрюлю.
– Я, перед тем как убрать суп, специально развернула лавровый листик хвостиком к ручке кастрюли. А уровень супа замерила вот по этой царапине на эмали. Супа стало меньше на два половника, а листик плавает у другого края.
– Ты больная! – взвизгнул Сергей, краснея. – Ты что, метки ставишь? Ты следишь за мной? Из-за тарелки супа такой концерт? Да подавись ты своим супом! Мелочная баба!
– Не мелочная, а принципиальная, – Елена закрыла кастрюлю. – Дело не в тарелке супа, Сергей. Дело во вранье. Ты воруешь у меня еду, продолжая врать, что у тебя нет денег. Это низко.
– Да есть у меня деньги! – вдруг сорвался он. – Есть! Но я коплю! На новую машину, нормальную, а не это ведро с гайками! Я хочу выглядеть как человек, а не как нищеброд! А ты... ты могла бы и потерпеть, войти в положение. У тебя зарплата хорошая, тебе что, убудет от куска колбасы?
Елена прислонилась к столешнице, скрестив руки на груди.
– Вот мы и подошли к сути. Значит, ты копишь на свою машину. За счет моего здоровья, моих нервов, моих старых сапог и моего питания. Ты скрываешь реальный доход, а меня заставляешь экономить на спичках.
– Я мужчина! Мне нужен статус! – Сергей уже не мог остановиться. – А ты жена, ты должна обеспечивать тыл! А ты устроила тут концлагерь с изолентой!
– Тыл обеспечивают тем, кто на фронте, Сережа. А ты в засаде сидишь, причем с полными карманами трофеев, которыми делиться не хочешь.
С этого вечера война перешла в открытую фазу. Сергей перестал скрываться. Он демонстративно приносил домой пакеты с едой из дорогих супермаркетов, но... только для себя. Теперь в холодильнике появилась третья зона – «Зона Сергея». Там появились дорогие колбасы, элитный алкоголь, икра.
– Будешь? – ехидно спрашивал он, намазывая бутерброд с икрой, пока Елена пила кофе. – Ах да, это же на мои деньги куплено. На мою машину. А ты свои трать на что хочешь.
Елена смотрела на это с брезгливой жалостью. Она видела, как он упивается своей мелкой местью, как пытается доказать ей, что он главный, что он может себе позволить всё. Но при этом он продолжал бросать грязные носки под диван, не мыл за собой посуду и оставлял зубную пасту открытой.
Через неделю произошло событие, которое окончательно расставило все точки над «i».
Была суббота. Елена собиралась на встречу с подругой, крутилась перед зеркалом, выбирая шарфик. Сергей с утра куда-то уехал на своем «ведре с гайками», буркнув, что по делам.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Елена посмотрела в глазок – на площадке стояла Галина Петровна, мама Сергея. Свекровь визитами баловала нечасто, предпочитая любить сына на расстоянии и по телефону, но если уж приезжала, то с инспекцией.
Елена открыла дверь.
– Здравствуй, Леночка, – Галина Петровна, грузная женщина в мохеровом берете, протиснулась в прихожую, держа в руках сумку с банками. – А я вот мимо проезжала, дай, думаю, заскочу, деток проведаю. Огурчиков вам привезла, свои, хрустящие. Сережа дома?
– Здравствуйте, Галина Петровна. Нет, Сережа уехал по делам. Проходите.
Свекровь по-хозяйски прошла на кухню, оглядывая углы на предмет пыли.
– Ну, ставь чайник, невестушка. И покормить бы мать надо, с дороги-то. Есть чего вкусненького? Сережа говорил, ты там какие-то стейки жарила, хвастался.
Елена внутренне напряглась. Значит, жаловался маме.
– Чайник сейчас поставлю. А насчет еды... – Елена открыла холодильник. – Выбирайте, Галина Петровна.
Свекровь подошла к холодильнику и замерла, увидев красную изоленту.
– Это что такое? – она ткнула пальцем в разделительную полосу. – Фэн-шуй какой-то новый?
– Нет, это разделение бюджета, – спокойно пояснила Елена. – Слева – мои продукты. Справа – продукты Сергея. А вот тут, на отдельной полке, его деликатесы.
Галина Петровна нахмурилась, разглядывая баночки с икрой и дорогие сыры на полке сына. Потом перевела взгляд на полку Елены, где стояла обычная кастрюля с супом и овощи.
– Не поняла, – протянула свекровь. – Вы что, врозь питаетесь? Как соседи в коммуналке?
– Именно так. Ваш сын, Галина Петровна, решил копить на новую машину, поэтому скрыл от меня свою зарплату в сто пятьдесят тысяч и заставлял меня оплачивать все счета и продукты, жалуясь на безденежье. Когда я это узнала, мы разделили полки.
Свекровь медленно повернулась к Елене. Лицо ее пошло красными пятнами.
– Сколько он получает?
– Сто пятьдесят. Плюс премии. А мне говорил, что пятнадцать.
Галина Петровна тяжело опустилась на стул. Елена ожидала криков, защиты сыночки, обвинений в меркантильности. Но реакция свекрови была неожиданной.
– Сто пятьдесят... – прошептала она. – А мне... Мне он сказал, что у него зарплату урезали, и поэтому он не может мне пять тысяч на лекарства дать. Я второй месяц давление черноплодкой сбиваю, потому что таблетки дорогие купить не на что.
Повисла тишина. Слышно было только, как гудит холодильник – тот самый поле битвы.
– Он сказал, что у вас тяжелое положение, что ты, Лена, транжира, все деньги спускаешь на шмотки, и ему приходится концы с концами сводить, – голос Галины Петровны дрожал. – Я ему еще с пенсии две тысячи сунула в прошлый раз, говорю: «Купи себе мяска, сынок, худой совсем стал».
Елена молча достала из шкафчика печенье и налила свекрови воды. Ей вдруг стало жаль эту женщину. Сергей обманывал не только жену, он врал даже собственной матери, играя на ее жалости.
В этот момент замок входной двери щелкнул. Вернулся хозяин дома.
– Ленка, ты дома? Я там хлеба купить забыл, у тебя есть? – крикнул он с порога, но, войдя на кухню, осекся.
За столом сидели две женщины. Одна – его жена, спокойная и холодная. Вторая – его мать, сжимающая в руках стакан с водой так, что костяшки пальцев побелели.
– О, мам, привет! – Сергей попытался изобразить радость, но улыбка вышла кривой. – А ты какими судьбами? Что не позвонила?
– Сынок, – тихо сказала Галина Петровна. – А где деньги, которые я тебе на мясо давала?
Сергей замялся, бегая глазами по кухне.
– Ну... мам, я купил. Вон, в холодильнике лежит.
– А лекарства мои? – голос матери окреп. – Ты говорил, денег нет. А сам икру жрешь?
Она встала, подошла к холодильнику, резким движением распахнула дверцу и сгребла с «полки Сергея» банку икры и нарезку дорогой ветчины.
– Это на мои две тысячи куплено? Или на те сто пятьдесят, которые ты от жены прятал?
Сергей побледнел. Он переводил взгляд с матери на жену, понимая, что попал в тиски.
– Мам, ты не понимаешь! Это другое! Я для нас старался! Я машину хотел обновить, чтобы тебя на дачу возить с комфортом!
– На дачу я и на электричке доеду, – отрезала Галина Петровна. – А вот совести у тебя, Сережа, нет. Отец твой, царство ему небесное, все в дом нес, копейку лишнюю от меня не прятал. А ты... Крыса ты, Сережка. Обыкновенная крыса.
Она швырнула банку с икрой на стол. Банка покатилась и с глухим стуком упала на пол, но не разбилась.
– Пойду я, Лена. Прости, что так вышло. Не думала я, что такого сына вырастила.
– Я провожу, Галина Петровна, – Елена встала.
Когда за свекровью закрылась дверь, Елена вернулась на кухню. Сергей сидел на стуле, обхватив голову руками. Вид у него был жалкий. Вся его спесь, вся его напускная важность слетела, как шелуха.
– Лен, – он поднял на нее глаза. – Ну прости. Бес попутал. Хотелось пожить красиво, понимаешь? Друг с работы, Валерка, машину купил, хвастался. А я чем хуже? Ну давай забудем, а? Я все деньги в общий бюджет отдам. Честно. Прямо сейчас переведу. Убери эту изоленту, глаза мозолит.
Елена подошла к холодильнику. Медленно, с хрустом, отодрала красную ленту. Скатала ее в шарик.
– Ты права, – сказала она. – Изолента здесь больше не нужна.
Сергей облегченно выдохнул и попытался улыбнуться.
– Ну вот и славно. Мир? Я сейчас за вином сбегаю, отметим примирение.
– Нет, Сережа, – Елена покачала головой. – Ты не понял. Изолента не нужна, потому что делить нам больше нечего.
– В смысле?
– В прямом. Я подаю на развод.
Сергей вскочил.
– Из-за денег? Из-за какой-то заначки? Лена, ты что, серьезно? Семью рушить из-за бабок?
– Не из-за денег, – устало произнесла Елена. – А из-за того, что ты ел стейки и смотрел, как я хожу в рваных сапогах. Из-за того, что ты брал деньги у матери-пенсионерки, имея на счету сотни тысяч. Из-за того, что ты воровал суп у собственной жены. Я не могу жить с человеком, которого презираю. А тебя я теперь, Сережа, именно презираю.
– Да кому ты нужна будешь в сорок лет! – зло выплюнул он, понимая, что теряет удобную жизнь. – Разведенка!
– Уж лучше быть одной, чем с крысой, как сказала твоя мама, – Елена взяла телефон. – У тебя есть час, чтобы собрать вещи. Квартира, напоминаю, досталась мне от бабушки, ты здесь не прописан. Не уйдешь сам – вызову полицию. И поверь, мне хватит цинизма это сделать.
Сергей пытался кричать, угрожать, потом умолять, валяясь в ногах. Но Елена была непреклонна. Она сидела в кресле и смотрела, как он, матерясь, запихивает в спортивную сумку свои вещи, прихватывая с полки напоследок початую бутылку виски и палку колбасы.
Когда дверь за ним захлопнулась, Елена подошла к окну. Внизу Сергей бросил сумку в багажник своей старенькой машины, пнул колесо и сел за руль. Машина чихнула сизым дымом и уехала.
Елена вернулась на кухню. Подняла с пола банку икры. Поставила ее в холодильник, который теперь был полностью в ее распоряжении. Сняла со стены календарь, где были отмечены дни зарплаты мужа, и выбросила его в мусорное ведро.
В квартире было тихо. Но это была не пугающая тишина одиночества, а благословенная тишина покоя. Больше не нужно было кроить бюджет, высчитывать копейки на проезд, слушать нытье про «злого начальника» и чувствовать себя вечной должницей.
Елена налила себе чаю, отрезала бутерброд с той самой ветчиной, которую не успел съесть Сергей, и впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему. Завтра она пойдет и купит себе те самые сапоги. И не одну пару, а две. Потому что она это заслужила. А полки в холодильнике теперь будут заняты только тем, что любит она.
Если вам понравилась история, буду рада видеть вас в числе подписчиков, спасибо за ваши лайки и комментарии